Предмет философии развивался и менялся каждую историческую эпоху вследствие различного уровня и общества. Изначально он включал в себя знания о природе, человеке и космосе. Впервые как отдельную выделил Аристотель. Он определял ее как знание, которое лишено чувственной конкретики, знание о причинах, о сущности, о сути.
В период научной революции (конец XVI — начало XVII в.) от философии начинают отделяться конкретные науки: механика земных и небесных тел, астрономия и математика, позже физика, химия, биология и т. д. В это время предметом философии является изучение общих законов развития природы и общества, человеческого мышления. Философия же становится методологией научного познания и практической деятельности.
Объектом изучения современной философии является окружающий мир, который представляется как многоуровневая система.
Выделяют четыре предмета осмысления окружающей действительности: Природу (окружающий мир), Человека и Общество. Данные понятия отличаются друг от друга специфическим способом существования в мире.
2. Исследуя сущность и назначение человека , философия рассматривает человека всесторонне, анализирует его возможности, ощущения, духовный мир, социальный аспект в человеке, направляет его на путь самопознания, самосовершенствования и самореализации, определяя направления деятельности человека и общества.
3. Рассматривая систему «человек-мир» , философия исследует взаимодействие человека с окружающим миром, их взаимное восприятие друг друга и влияние друг на друга. При этом основное внимание уделяется формам и методам деятельности человека, его способам познания и преобразования мира.
В целом, мы видим, что каждый из предметов философии исследует свою определенную область, в связи с чем выделается ряд специфических особенностей исследования того или иного направления, особый категориальный аппарат. Значительно отличаются взгляды философов по каждой исследуемой проблеме. В следствие возникает дифференциация философии, определяются отдельные течения и направления философской мысли.Таким образом, философия представляет собой теоретически разработанное мировоззрение, систему общих категорий и теоретических взглядов на мир, место человека в мире, определение различных форм отношения человека к миру.
Видеоматериалы
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Человек как предмет философии
Введение
1. Философская антропология
2. Сущность человека
4. Человек и сфера “должного”
5. Законы, правила и нормы
Заключение
Введение
Человек - наиболее уникальное и одновременно универсальное существо, что предопределяет «вечность» его проблемы в динамике культуры и философии и сложность его однозначного определения. Проблематичность последнего состоит, с одной стороны, в неизбежной пристрастности взгляда на самого себя. В этом плане философия человека - это всегда вариант философского самопознания (М. Бубер). С другой стороны, его полное определение возможно лишь через описание мира человеческого бытия, однако при этом оказывается, что «человек - это в известном смысле все» (М. Шелер).
Являясь точкой пересечения самых различных проекций бытия, человек в широком смысле может быть определен как конкретное единство микрокосма, микротеоса и микросоциума. Человек как микрокосм («малый мир») вбирает в себя основные законы организации жизни и природы. В качестве микротеоса («малого бога») он соотносится с абсолютными ценностями, отражающими идеал совершенной личности. Как микросоциум он является носителем самых разнообразных общественных ролей и отношений. философия антропология человек когнитивный
В узком смысле человек может пониматься как биосоциальная или биопсихосоциальная целостность, генетически и функционально обусловленная развитием природы и общества. Данная модель позволяет объяснить человека не только в философском, но и в научном аспектах, однако своеобразие собственно философской постановки проблемы здесь несколько нивелируется.
Наиболее классической в философии считается так называемая триадичная (триединая) модель человека, предполагающая его рассмотрение в единстве таких составляющих, как тело, душа и дух. Идея тепа в философии отсылает к природным основаниям человеческого бытия. Однако одновременно оно выступает как продукт социальной и культурной эволюции, устанавливающей определенные границы и каноны «естественности». С феноменом души (особая жизненная энергия, которая, будучи сама бессмертна, очерчивает сроки земного существования человека) философия традиционно соотносила проблематику жизни и смерти, свободы и творчества. Понятие дух обращено к описанию не столько индивидуального, сколько общего, и даже всеобщего, в человеке. Началами, составляющими основу подобной всеобщности личности, в философии чаще всего назывались разум и социальность.
Используется еще один категориальный ряд для реконструкции феномена человека: индивид, индивидуальность, личность. Индивид - это человек как отдельно взятый представитель человеческого рода в целом. Индивидуальность - совокупность уникальных черт личности, отличающих ее от других. Личность - это человек в аспекте его социально-значимых и индивидуально-психических характеристик.
Выделяют следующие стратегии интерпретации человека в философии: натурализаторская, экзистенциально-персоналистская, рационалистическая и социологизаторская.
Согласно натурализаторской концепции человек - это элемент природы, подчиненный единым с нею законам функционирования и не имеющий ничего сверх того, что невозможно было бы в других природных образованиях. Человек здесь рассматривается по аналогии с животными и сам является не более, чем животным (его оценка колеблется в оппозициях «венца природы» (Ж. Ламетри, Д. Дидро, Г. Спенсер, Э. Уилсон и др.) и «несостоявшегося», биологически ущербного животного (Фр. Ницше, 3. Фрейд, А. Гелен и др.)).
Экзистенциально-персоналистская парадигма понимает человека как особое начало в мире, не сводимое к каким-либо внешним законам (природным или социальным), но объяснимое лишь исходя из его индивидуального опыта и проекта. Его существование в мире - это всегда уникальный опыт свободы, посредством которой человек сам выбирает себя. В развитии этой традиции можно выделить: а) религиозный персонализм, акцентирующий значимость внутреннего духовного опыта, ядро которого составляет свобода воли (Августин, русская религиозная философия, современный персонализм); б) собственно экзистенциализм (Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Хайдеггер и др.), укореняющий личность не в Боге, но в ее собственной экзистенции.
Для рационалистической (классический рационализм от Платона до Гегеля) стратегии сущностной особенностью человека становится наличие у него разума, сознания, что позволяет ему постигать глубинные связи и законы внешней действительности, планировать в соответствии с полученными знаниями свои действия. При этом для рационалистической философии разум лежит в основании не только человеческого, но и природно-космического бытия.
В социологизаторской модели (марксизм, структурализм, символический интеракционизм) человек выступает продуктом не столько биологической, сколько социальной эволюции. Кредо этой модели наиболее емко выразил К. Маркс, сказав, что «сущность человека есть совокупность всех общественных отношений». Только посредством социализации человек преодолевает в себе природное, и только в обществе он может действительно реализовать себя.
1. Философская антропология
Предметом философии человек становится в такой философской дисциплине, как философская антропология, изучающей человека, его специфику по сравнению с другими живыми существами, его место в универсуме (мире), особенности его существования и мировосприятия. В отличие от культурной антропологии, занятой изучением образа жизни и сознания людей конкретных культур, философская антропология фиксирует свое внимание на основных чертах человека как рода. В то же время она может включать в себя и включает изучение человека как индивидуальности, как субъекта уникальных переживаний (экзистенциальные проблемы).
Надо иметь в виду, что в качестве самостоятельного раздела философская антропология сформировалась приблизительно к XVIII в., однако выяснение специфики человека - это ведущая задача всякого философствования. За гносеологическими (теоретико-познавательными), онтологическими, социально-философскими поисками всегда стоят главные вопросы, которые очень хорошо сформулировал Иммануил Кант в своей системе философской антропологии: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я смею надеяться? Эти три вопроса, по Канту, сводимы и заключены в последнем, четвертом вопросе: Что такое человек?
Философская антропология стремится понять и ставит такие проблемы:
Каково положение человека в мире, какое место занимает он в иерархии вещей и существ? Является ли человек случайным эксцессом бездушной природы или же он причастен высшим силам? Он - только маленький частичный фрагмент мироздания, или он - микрокосм (маленький космос), зеркало мира как целого?
Какова природа и сущность человека? Чем он отличается от животных?
Существует ли то, что мы называем свободой, и в какой степени человек свободен? Какие виды необходимости господствуют над ним и может ли он преодолеть их?
Человек - разумное существо или же существо, руководимое влечениями и страстями? Каковы возможности разума и какова мера влияния бессознательного на наше мышление и поведение.
Что такое смерть, как человек должен относиться к ней?
В чем смысл жизни? Есть ли у каждого из нас конкретное предназначение и как можно "стать собой"?
Какое реальное место занимают в человеческой жизни любовь, справедливость, мужество и другие важнейшие духовные ценности?
Ни на один из этих вопросов нет окончательного и исчерпывающего ответа. Люди каждой новой эпохи дают свои ответы, заново осмысливая свое собственное положение в мире. Исходя из сказанного, следует ответить на ключевой для антропологических изысканий вопрос: каково место человека в мире?
Первый ответ был характерен для периода античности - это ответ космоцентрический. Он означал, что Космос - мировой порядок - это живое телесное целое, а человек - микрокосм, маленькая модель единой одушевленной вселенной.
Второй ответ - теоцентрический. Он типичен для средневековья. У истоков истории стоит единый Бог-творец, создавший мир из ничего. Человек создан по образу и подобию божьему, он, как и творец, наделен свободой воли. Однако человек греховен, так как воспротивился воле творца. Бог - промыслитель и судья всех человеческих дел.
Третий ответ - антропоцентрический. Он господствует в философии с начала Нового времени и по сегодняшний день. Антропоцентризм исходит из того, что мы ничего толком не знаем в мире, кроме самих себя, и на весь мир смотрим только через призму собственно человеческих потребностей и интересов. Антропоцентризм возвышает человека, но он чреват субъективизмом, практической и познавательной само замкнутостью.
2. Сущность человека
Вопрос о природе человека - также один из центральных в философской антропологии - это вопрос о его эмпирическом (природном) отличии от всех других живых существ, а вопрос о его сущности - это вопрос о тех его глубинных качествах, которые определяют его специфику и внешне проявляются в чертах, свойственных "природе".
Природа человека глубоко противоречива, поэтому человек всегда выступает загадкой для самого себя. С одной стороны, человек - существо физическое, телесное, подчиненное всем законам биологии и физиологии. Он захвачен влечениями, в нем сильны бессознательные импульсы, им владеют инстинкты и страсти, он легко впадает в страх и гнев. Являясь как бы "вещью среди вещей", человек детерминирован своим прошлым (биологией).
С другой стороны, человеческая природа являет нам сознательность, разумность, способность ясного понимания и осмысления обстоятельств. Человек может познавать объективные характеристики действительности, даже если они прямо не отвечают на его биологические потребности. Человек демонстрирует способность быть нравственным, подниматься над своими естественными влечениями и делать свободный выбор. Тогда оказывается, что он вовсе не подчинен полностью прошлому, не похож на "вещь". Сознание, разум и свобода присущи природе человека. Человек над биологией надстраивает биографию.
Именно эта двойственность всегда заставляла философов искать сущность человека, отличающую его как особое существо от биофизических проявлений его природы. Существует три возможных варианта решения данной проблемы.
1. Сущность человека духовна. Эта версия характерна для всех религиозных и эзотерических (тайных) учений. В соответствии с ней истинная самость человека не имеет отношения к эмпирическому миру. Так, в соответствии с христианством Бог наделяет человека единством духа и души, способных подняться над инстинктами и телесными требованиями, а также над любыми соблазнами материальной жизни. Человек духовен и потому способен господствовать над плотью. В соответствии с эзотерическими учениями истинное "Я" человека - духовная монада (единица) - просто сменяет из жизни в жизнь разные тела, которые служат лишь средством для самосовершенствования.
2. Сущность человека - разум. Эта версия сформировалась в Новое время (рационализм). Она предполагает, что разум - особая самостоятельная инстанция (дух) и человек отличается от животных именно разумом - умением логически мыслить, познавать себя и мир. Разум позволил человеку выделиться из животного царства, используя силы самой природы, и он же залог грядущего счастья и прогресса в обществе.
3. Сущность человека - предметно-деятельная, социокулътурная. Решающую роль в утверждении этой версии сыграли работы Карла Маркса. Человек выступает здесь как существо, которое не пассивно приспособляется к природе, а активно приспосабливает природу к собственным потребностям. Он переделывает ее в трудовом процессе, ставит все новые и новые цели, создает "вторую, очеловеченную природу" - мир культуры. В труде, преобразуя окружающую действительность, человек и проявляет себя как разумный и свободный, ибо творит "по меркам любого вида, в том числе и по законам красоты". Являясь существом трудовым, человек выступает и существом социальным. Он не может трудиться вне общения. Покорение природы и преобразование ее в культуру связано с постоянным взаимодействием людей, со складыванием социальных групп. Поэтому сущность человека - это "совокупность всех общественных отношений". Не биологические черты человека определяют самое существенное в нем, а его социально - групповая принадлежность.
3. Возникновение наук о человеке
Такая удобная ситуация мирного сосуществования была нарушена с возникновением наук о человеке во второй половине прошлого века (психологии, истории, социологии и многих других, не говоря уже о том огромном влиянии, какое было оказано биологической теорией эволюции). Здесь уместно вспомнить яркое высказывание Г. Тэна, сделанное в 1870 г.: “Наука, наконец, дошла до человека. Вооружившись точными и всепроникающими инструментами, доказавшими свою измерительную силу на протяжении трех столетий, она направила свой опыт именно на душу человека. Человеческое мышление в процессе развития своей структуры и содержания, его корни, бесконечно углубленные в историю, и его цветущие вершины, возвышающиеся над полнотой бытия,-- вот что стало ее предметом”.
Конечно, нельзя не отметить, что стиль мышления “точного естествознания” и прежде был предметом увлечения философов: геометрические методы вдохновляли философию Декарта и Спинозы, влияние эмпирических методов скрупулезного наблюдения явно просматривается в локковском исследовании разума, которое Кант метко назвал “физиологией понимания”, да и сам Кант нашел в ньютоновской механике модель, послужившую источником идей, лежащих в основе его доктрины человеческого знания; у Юма мы находим явно выраженное мнение о применимости ньютоновских методов в области “моральных наук” (а сколько других мыслителей претендовали на то, чтобы считаться ньютонами в своих дисциплинах!). Но все это были попытки найти применения когнитивных процедур, заимствованных из точных наук, внутри самой философии, тогда как смысл приведенного высказывания Тэна заключался в призыве вытеснить философию из сферы человеческого бытия, до которой наконец “дошла наука”. Трудно отрицать, что такое мнение имело под собой определенную почву и что после впечатляющего развития наук о человеке это мнение оказало исключительное влияние на духовность нашего времени.
Может ли быть оспорено это мнение? Безусловно, может, и по крайней мере двумя способами. Во-первых, критика могла бы опереться на результаты различных исследований, проведенных в последние десятилетия в рамках философии науки. Они достаточно убедительно показали, что научные теории (рассмотренные не только как некие общие гипотезы, но и как определенные реализации требований, предъявляемых методологическими критериями) приобретают свою форму в некоторых общих концептуальных рамках, которые принято считать “метафизическими”; хотя смысл этого термина, вероятно, не вполне корректен, все же есть достаточные основания сближать его с тем, что мы называем философией. Это позволяет нам учитывать герменевтический компонент науки, которым, к сожалению, часто пренебрегали, но в настоящее время за. ним признается все большее значение. Герменевтический компонент не только задает предварительное ориентирование в процессе конструирования теорий, но постоянно наличествует в их эволюции, взаимодействует с ними по принципу обратной связи, участвует в определении релевантности фактического и экспериментального материала, играет важнейшую роль в процессе выбора теории. Если это верно по отношению к физике, химии, биологии и космологии, то еще вернее по отношению к наукам о человеке; определенная философская концепция человека лежит в основаниях любой психологической, социологической, экономической, исторической, лингвистической или кибернетической теории (и наоборот, по принципу обратной связи, развитие этих научных областей способствует определенной ревизии общефилософских концепций человека).
Второй путь критики, направленной в адрес концепции вытеснения философии, заключается в том, чтобы указать такие аспекты или измерения человеческого бытия, такие специфически человеческие проблемы, которые вряд ли могут быть поняты и решены посредством одних лишь наук о человеке. Став на этот путь, однако, не следует истолковывать эту критику как признание некой недоступной для наук “остаточной” сферы. Именно такая ошибка совершается, по крайней мере неявно, теми, кто полагает, что философия вынуждена “отступать” перед натиском прогрессирующих наук, оставляя за собой лишь самые неприступные для такого наступления районы. Это вполне согласуется с позитивистскими нападками на философию, когда последняя отождествляется с примитивным, туманным, неясным подходом к исследованию вещей, который неизбежно должен уступить место научным объяснениям явлений. В противовес подобным утверждениям мы считаем, что философии есть что сказать даже в тех областях, в каких наука достигла своих наиболее впечатляющих успехов, ибо сами эти успехи не только не приводят к утрате значения, элиминации философских проблем, но, наоборот, еще более подчеркивают это значение, а часто и способствуют постановке новых проблем философского ранга. Возьмем хотя бы современную физику: ни теория относительности, ни квантовая теория не дали окончательных решений, не “устранили” такие классические проблемы философии природы, как проблемы времени, пространства, причинности и детерминизма; напротив, развитие этих теорий сообщило этим проблемам еще более острый характер. Точно так же современные достижения биомедицины поставили перед человечеством ряд новых этических проблем, которые выходят за рамки компетенции этой науки и являются серьезным вызовом этике и философии человека.
4. Человек и сфера “должного”
Философы всегда пытались определить специфику человека и чаще всего видели ее в разуме: “рациональное существо” или “разумное животное” -- наиболее классические определения человека. Иногда подчеркивались иные аспекты, например, “быть политическим животным” или “быть творцом истории”, “обладать языком”, “быть способным к религиозному отношению к миру”. Но это не мешало науке распространять свое влияние на эти сферы: психология, социология, политическая наука, лингвистика, религиоведение -- примеров предостаточно. Все эти аспекты, конечно, еще ждут и своего философского исследования, без которого они вряд ли могут быть вполне понятны: здесь, однако, мы предпочтем, как кажется, более ясный и потому более “оперативный” способ выяснения специфики человека, состоящий в том, что эта специфика не сводится к указанию признаков, выделяющих человека из всех прочих живых существ, но требует для своего понимания методологического подхода, отличного от методов науки.
Такая специфическая характеристика может быть кратко выражена в утверждении, что каждое человеческое действие связано с наличием некоторого “как должно быть”. Во избежание недоразумении сразу отметим, что отнюдь не все, что делает человек, является собственно “человеческим действием”. Например, когда мы едим, дышим или непроизвольно отдергиваем руку от пламени, наши действия ничем не отличаются от тех, какие совершают животные. Но в собственно “человеческих действиях”, как бы просты они ни были (не говоря уже о таких высоких уровнях, как моральные действия), обязательно наличествует это самое “как должно быть”, пронизывающее таким образом всю сложную иерархию человеческой деятельности сверху донизу. Ремесленник, делающий, скажем, табуретку, уже заранее знает, какой она “должна быть”, и когда его работа окончена, он оценивает ее результат как более или менее хороший (обычно он признает, что этот результат “несовершенен” по сравнению с тем, что “должно быть”, с тем, что он имел в своем уме и что мы могли бы назвать “идеальной моделью”). То же можно сказать о хозяйке, стряпающей пирог, и вообще о любой человеческой деятельности, целью которой является изготовление какой-то конкретной вещи. Назовем такие действия операциями.
Другие человеческие действия не имеют целью изготовление какого-либо предмета как такового, и в таких случаях “как должно быть”, “совершенство”, “идеальная форма” -- все это скорее относится к способу. каким осуществляются эти действия: речь, письмо, танец, рисование, рассуждение -- примеры таких действий, которые мы назовем исполнениями (к таким действиям обычно применимы характеристики “хорошо” или “плохо”).
Наконец, многие человеческие действия считаются “хорошими” или “плохими” не потому, что они дают в результате “хороший” или “плохой” предмет, и не потому, что они “плохо” или “хорошо” исполняются, а потому, что они совпадают с некоторыми идеальными образцами, которые, как принято полагать, непосредственно соотносятся с такими действиями. Это типично для моральных действий, которые здесь мы назовем действиями в строгом смысле.
Конечно, такие различения делаются исключительно в целях анализа, и нам никогда не следует забывать, что большинство человеческих действий соединяют в себе названные характеристики, которые, правда, играют в таких действиях неодинаковую роль.
Теперь, кажется, мы имеем основания назвать ценностью некоторое совершенство, идеальную модель, некое “как должно быть”, то, что направляет любое человеческое действие; такое именование оправданно по крайней мере двумя обстоятельствами: 1) оценивая человеческие действия, мы обычно прибегаем к терминам “хорошо” и “плохо”, которые сами по себе суть наиболее общие и типичные ценностные предикаты; 2) мы так же привычно говорим, что результат действия имеет огромную или малую ценность, либо вовсе не имеет никакой ценности, в зависимости от того, как далеко отстоит этот результат от конкретного “совершенства”, о котором идет речь в данном случае. Короче, человеческие действия подлежат оценочным суждениям потому, что они ценностно-ориентированы. Ясно, что здесь мы используем понятие ценности в самом общем смысле, но отнюдь не в его “аристократическом” значении, когда говорят о так называемых “великих ценностях”, опираясь при этом на тот простой факт, что понятия “хорошо” и “плохо” употребляются гораздо более широко, чем их специфически моральные репрезентанты.
Целенаправленное и ценностно-ориентированное поведение
Может быть, здесь уместны некоторые пояснения, почему ценности играют роль также и в человеческих действиях простейших уровней -- в операциях и исполнениях. Действительно, легко заметить, что многие животные изготовляют потрясающие по своему совершенству предметы, такие, как пчелиные ульи или гнезда некоторых птиц, или способны к изумительному исполнению -- вспомним соловьиные трели или стратегию охоты некоторых хищников. Однако поведение животных можно назвать целенаправленным, лишь если стать на некую антропоморфную точку зрения; животное не обнаруживает никакой тенденции к достижению “совершенства”. Оно просто следует природному механизму, который, возможно, снабжен устройством “обратной связи”, регулирующим его взаимосвязи со средой подобно тому, как это имеет место в наших компьютерах с гомеостатическими устройствами. Иначе говоря, то, что у животных выглядит как стремление к некоторому “совершенству”, на деле является просто способом их существования-, у животных нет никакого “как должно быть”, к которому они осознанно стремились бы или которое пытались рационализировать.
Напротив, человек предполагает свою цель, представляет ее наперед, и его действия оцениваются по тому, насколько они ведут к этой цели, по степени совершенства, определяемой с помощью этих оценок. Вот почему человек получает возможность пользоваться интенциональными, идеальными объектами так, что некоторые из них могут стать для него целями и ориентирами действий, тогда как животные (насколько нам это известно) способны только к тому, чтобы познавать конкретные наличные материальные объекты. Вот почему все реальные человеческие действия являются интенциональными, в смысле достижения некоторого, более высокого уровня интенциональности, что дает человеку возможность определять еще не существующее положение вещей и принимать решения, воплощающие при своей реализации возможность в действительность, руководствуясь при этом определенными критериями совершенства в достижении данной цели. Таким образом, мы можем установить различие между простой целенаправленностью и реальным ценностно-ориентированным поведением.
5. Законы, правила и нормы
Из сделанных выше различений вытекает следствие, которое можно отнести к числу наиболее важных средств для понимания и объяснения человеческих действий (а следовательно, и для понимания человека). Чтобы понять поведение чисто физических объектов, мы прежде всего представляем их как то, что характеризуется некоторыми свойствами, такими, как масса, заряд, энергия и т. и., и пытаемся вывести это поведение из определенных физических законов, в формулировку которых входят предикаты, выражающие эти свойства (в конкретных случаях эти предикаты могут быть представлены как параметры, измеримые величины). Чтобы понять и объяснить некоторые феномены жизни, мы точно так же пытаемся представить то, что характеризуется определенными предикатами (метаболизм, репродукция и т. п.), и затем вывести поведение живых объектов из биологических законов, в формулировку которых входят эти самые предикаты. Чтобы понять и объяснить более сложное поведение живых существ, в том числе их целенаправленное поведение, мы также прибегаем к специфическим понятиям и соответствующим естественным законам (здесь мы намеренно употребляем это понятие в наиболее общем его значении, чтобы некоторым нередукционистским образом охватить все типы таких законов).
В соответствии с таким образцом объяснения цель не преследуется как таковая, а просто достигается, будучи неким детерминированным естественными законами результатом. В отличие от такого образца ценностно-ориентированное действие совершается не в силу какого-то закона, а в силу некоторой заранее намеченной цели; конечно, такое действие несвободно от подчинения определенным правилам, но сами эти правила, как легко можно видеть, весьма отличаются от естественных законов.
Зададим вопрос: как может быть воплощено в действительность некое “совершенство”, приближение к идеальной модели, к тому, что “должно быть”, т. е. к тому, что существует только в чьем-либо уме, в ходе специфически человеческой деятельности? Иногда возможно получить некоторые “конкретные модели”, которые признаются прекрасными приближениями к искомому совершенству и которым пытаются подражать. Но чаще формулируются определенные правила, благодаря соблюдению которых может быть достигнут хороший результат (это не исключает и одновременного создания упомянутых моделей-образцов). Однако, в отличие от объяснений на основе естественных законов, такие правила вводятся как раз таким образом, чтобы их применение вело к достижению уже известной цели; при этом рассуждают примерно так: “Если вы стремитесь к данной цели, то вы должны действовать так-то и так-то (т. е. вы должны следовать определенным правилам)”. Такого рода “практический вывод” противоположен по смыслу выводу, основанному на применении естественных законов, когда рассуждают так: “Поскольку исходные условия такие-то и такие-то, конечный результат действия -- цель --должен быть такой-то”.
Но это еще далеко не все: естественные законы действуют сами по себе, тогда как правила, по которым действуют люди, применяются интенционально и могут также нарушаться или вовсе игнорироваться. Поэтому можно сказать, что в то время как естественные явления, к числу которых мы отнесем и чисто целенаправленное поведение, происходят в соответствии с законами, ценностно-ориентированное поведение происходит в соответствии с правилами, принятыми субъектами действия (и это опять-таки подчеркивает важность интенциональности).
Мы говорили о правилах, имея в виду то, что мы назвали выше “операциями” и “исполнениями”. В этих специфических контекстах такие правила могут быть названы конститутивными. Такое название оправдано тем, что выполнение данных правил обязательно для того, кто хотел бы осуществить некую определенную вещь (например, чтобы сделать часы, нельзя как попало соединять разные колесики и пружинки, это нужно делать по определенным правилам, соответствующим устройству этого механизма). То же самое можно сказать об играх (например, чтобы играть в шахматы, надо по меньшей мере знать правила этой игры). Применение правил в “исполнениях” менее жестко связано с предполагаемым результатом, да и сами эти правила более гибки (например, чтобы “правильно” пользоваться языком, нужно соблюдать его грамматические и синтаксические правила, но, конечно же, само по себе такое применение далеко не обеспечивает хорошее владение языком; то же самое верно по отношению к технике фортепьянной игры,-- к тому же правила этой игры трактуются гораздо свободнее, чем правила грамматики, и т. д.). Важно отметить, что конститутивные правила говорят о том, “как должно быть” при выполнении какого-то действия, но сами эти правила зависят от того, как устроен (конституирован) предмет, являющийся целью этого действия. Поэтому в таких правилах не заключено реальное долженствование, они внутренне гипотетичны: “Если вы хотите достичь данной цели, то вы, должны действовать так-то и так-то”, но в них нет императива. “Вы должны сделать то-то и то-то, вы должны достичь такой-то цели”.
Рассуждение наше было бы неполно, если бы мы оставили без внимания вопрос о “совершенстве” или “идеальной модели”, о которых шла речь ранее; дело в том, что этот вопрос выводит нас за рамки, в которых выполнение правил рассматривается как условие достижения определенных целей--требование “совершенства”, примененное к цели действия, предполагает выбор наилучшего из всех возможных способов достижения этой цели. Здесь мы подходим к пониманию того, что совершенство безусловно, оно имеет смысл «само по себе», и это чрезвычайно существенно для обоснования того, что понятие ценности уместно также и в тех случаях, когда речь идет об операциях и исполнениях.
Перейдем к тому, что мы назвали человеческими действиями в строгом смысле, образцом которых являются моральные действия. Теперь мы будем говорить уже не о правилах, а о нормах, подчеркивая существенное различие между ними: нормы не “конститутивны”, а “прескриптивны”. Они предписывают действовать таким-то и таким-то образом не потому, что это непременный путь к достижению некой заранее предвидимой цели, а потому, что они приняты как некое безусловное благо, как ценность в себе и для себя. Нетрудно здесь увидеть аналогию с кантовским различением гипотетического и категорического императивов: нормы как бы относятся к семейству категорических, императивов, а цели, из которых они “выводятся”, можно поэтому назвать ценностями в наиболее полном и специфическом смысле.
Подводя итог, можно сказать, что чисто естественное поведение объясняется естественными законами, тогда как поведение людей может быть объяснено правилами и нормами. Существование норм зависит от признанных ценностей. Однако, поскольку в известной мере ценности играют роль и в операциях и исполнениях, то вся человеческая деятельность в конечном счете объясняется наличием определенных ценностей.
Хоть это и кажется излишним, напомним все же, что все эти различения и разграничения проводятся лишь в анализе и нисколько не мешают признанию того, что любое человеческое действие, взятое во всей своей сложности, имеет множество сторон и аспектов, часть которых не связана с ценностями, а обусловлена естественными -- биологическими, физиологическими и т. д.-- факторами. Всякий из таких аспектов может успешно и корректно исследоваться соответствующей научной дисциплиной в отвлечении от прочих аспектов; с одной стороны, это значит, что интенциональность и ценности могут быть исключены из рассмотрения, когда человек изучается, скажем, физиологией, но, с другой стороны, это значит, что когда исследуются собственно “гуманистические” аспекты человеческой деятельности, можно и даже нужно, отвлекаясь от естественных дисциплин, сосредоточиться на интенциональности и ценностях, сделав именно их предметом анализа.
Науки и “как должно быть”
Сказанного уже, по-видимому, достаточно, чтобы понять: наука не может быть лучшим средством исследования тех аспектов человеческого бытия, которые относятся к тому, “как должно быть”. Ведь на протяжении почти всей своей истории ценностная нейтральность науки считалась ее отличительной чертой, ее добродетелью, спасающей от предвзятости и необъективности. В наше время это утверждение уже не произносят столь категорично, имея в виду, конечно, не то, что содержание науки, знание, которое она добывает, может зависеть от принятых людьми ценностей, а просто то обстоятельство, что научная деятельность ценностно-ориентирована (как прежде, так и сейчас, и в будущем), т. е. направляется неким сознательно-ценностным выбором. Дело обстоит именно так, а не иначе, поскольку научная деятельность -- род человеческой деятельности, и в этом своем статусе она не может не ориентироваться на ценности.
Это обстоятельство и создает проблемную ситуацию, когда мы пытаемся определить научный статус “наук о человеке”. В самом деле, то, что мы можем изучать человека с помощью физики, химии и физиологии, не принимая при этом в расчет ровно никаких ценностей, не вызывает сомнений (поскольку это означает, что мы рассматриваем человека всего лишь как некий комплекс физических процессов, химических реакций, как животное, обладающее определенными жизненными функциями); в то же время гораздо проблематичнее то, что таким же образом могут поступать науки, адресующиеся к специфике человека, к человека как таковому. Напрашивается вывод, что такие науки обязаны принимать во внимание ценности и пытаться понять и объяснить человеческие действия на основе их мотивации, а не на основе детерминистических механизмов разного рода, как это слишком часто пытались сделать. Именно здесь, по-видимому, заключено наиболее важное различие между естественными науками и человековедением (а не в частных методологических характеристиках этих областей). В частности, это означает, что в исследовании человека должен быть вновь введен телеологический подход, изгнанный из науки несколько столетий назад.
Подчеркнем: даже когда ценности рассматриваются как существенные элементы человеческой реальности, наука о человеке должна воздерживаться от ценностных суждений: это значит, что историк, социолог, психолог должны пытаться раскрыть, какие ценности данного сообщества иая данного индивида направляют данные действия или являются источником правил и норм их осуществления. Но сами эти ученые не должны высказываться о таких ценностях, критиковать или защищать их, одобрять или порицать людей, действующих в соответствии с этими ценностями. Иначе говоря, проблема обоснованности ценностей не стоит даже перед науками о человеке. Это противоречило бы специфике и структуре науки. Наука говорит о том, что действительно имеет место, каковы вещи, как они могут быть или как они не могут быть, но она ничего не говорит о том, чем или каковы они должны быть, поскольку ответ на подобные вопросы потребовал бы выхода за рамки эмпирического опыта, единственного источника знаний, допускаемого наукой. Поэтому ценности рассматриваются как нечто такое, что может быть обосновано эмпирически или выведено из человеческого поведения для того, чтобы понять это поведение как интенциональное, целенаправленное и увидеть в этом подлинно бытийственную его характеристику. Таким образом, ценности вписываются в определенную картину мира, и для этого не требуется никакого дополнительного оправдания или указания на источники, почти в том же смысле, в каком Ньютон называл гравитацию высшей “причиной”, позволяющей объяснить природные явления, но для которой он не мог найти причину ее самой и не пытался этого сделать в рамках той науки, создателем которой он был.
Чем собственно должна заниматься философия?
Самое большее, чего можно требовать от науки,-- это исследование человеческих действий как интенционального целенаправленного поведения; мы уже видели, однако, что к этому не сводится их ценностная ориентированность. Задача философии человека, которая не противопоставляла бы себя, а дополняла этот уровень исследования, заключается в том, чтобы осветить это иное пространство, в котором то, “как должно быть”, является предпоставленной целью и потому -- ценностью в подлинном смысле. Отметим, что все хорошо известные объяснения того, “как должно быть”, в терминах социальных традиций, воспитания, биологической обусловленности или физиологических механизмов, психологии бессознательного и т. п. являются примерами того, как, пытаясь защитить права науки, легко вступить в противоречие с самим духом научной методологии, а вовсе не примерами того, как наука способна объяснить этот уровень, В самом деле. ведь метод науки -- это эмпирическое исследование и объяснение его данных, но отнюдь не такое объяснение. при котором с опытом обращаются как с иллюзией, применяя к нему непроверяемые интеллектуальные конструкции, легко обходящиеся без причинных обоснований. Более того, все названные механизмы способны не более чем на указание некоторых конкретных “форм”, в которых выступает это самое “как должно быть”, но они не могут даже выйти на тот уровень, на каком это измерение человеческого действия обладает существованием (например, они могут помочь нам уразуметь, почему кровная месть считается моральным долгом в некоторых обществах, но они не в состоянии объяснить существование самого чувства морального долга). Когда этого не замечают, то повторяют ошибку, уже однажды раскрытую в платоновском “Федоне”, где Сократ подчеркивает нелепость рассуждения, по которому выходило бы, что “причина” его добровольного прихода в тюрьму и того, что он остается в ней как узник, заключается в движении его ног посредством мускулов и нервов (научное объяснение) , тогда как подлинной причиной его поведения является уважение к законам полиса (т. е. действие, производимое в соответствии с некоторой ценностью).
Рассмотрение того, “как должно быть”, не только необходимое условие исследования причинности в сфере человеческой деятельности, но также и условие изучения некоторых других аспектов, глубоко характерных для человека. Мы не станем здесь подробно на этом останавливаться, но лишь кратко и без комментариев перечислим некоторые из них. Начнем с ответственности и свободы. Ответственность как одна из наиболее присущих человеческой личности черт, в той же мере, как внутренняя структура любого человеческого сообщества, является не чем иным, как конкретным воздействием того, “как должно быть”, на различные человеческие действия (и не случайно, что те объяснения, которые, .по сути, отбрасывают то, “как должно быть” под влиянием сциентистского образа мысли, о котором уже шла речь выше, часто влекут за собой распространение той прискорбной безответственности, которой пронизана наша современная жизнь). Что касается свободы, то она не только необходимо сочетается с тем, “как должно быть” (ведь это нечто такое, что не происходит и не длится само по себе, из внутренней необходимости, но интенционально выбирается и укрепляется волей), но и вообще теряет смысл без последнего (если все либо необходимо, либо равновозможно, свобода либо невозможна, либо равна случайности).
Чтобы продолжить примеры, мы могли бы вспомнить всю проблематику, связанную с так называемым “смыслом жизни”: протест против несправедливости, против бессмысленности страданий, переживание мучительных сомнений при принятии жизненно важных решений -- все это ясно выраженное внутреннее неприятие того, что “есть”, потому что этого “не должно быть” (установка, кажущаяся абсурдом с любой возможной научной точки зрения), либо некий драматический поиск того, что “должно быть” сделано, чтобы наше существование не утрачивало свой смысл (во всяком случае, мы чувствуем, что этот смысл был бы весьма различен при выборе той или иной из возможных альтернатив).
И, наконец, упомянем проблемы, связанные со сферой человеческого достоинства и прав человека, столь широко обсуждаемые сегодня. Эти проблемы прямо и недвусмысленно подводят нас к сфере того, “как должно быть”, а потому бесполезно “оправдывать” эти проблемы с помощью некой “научной” методологии. Научное исследование (в широком смысле), конечно, полезно для определения конкретного “содержания” прав человека и для того, чтобы знать, “как” эти права могли бы осуществляться, но оно неспособно раскрыть их как права по их внутренней сути.
6. Когнитивный стиль философии
Приведенных примеров достаточно, чтобы показать, как много проблем и аспектов человеческого бытия не могут быть рассмотрены сквозь призму науки, но тем не менее требуют исследования, а может быть, и решения. Наука воздерживается от ценностных суждений, но людям они нужны (поскольку они должны руководствоваться ими во всех своих собственно “гуманистических” действиях). Научное описание может объективно и бесстрастно представить весь спектр целей, правил и норм, актуально существующих в социальном сообществе, но человеку хотелось бы знать, какие из них “действительно” значимы, т. е, почему следует придерживаться одних и отвергать другие. Наука может показать нам огромное разнообразие возможностей (и обозначить наиболее эффективный путь их реализации). Но она не может нам помочь как раз в том, что чаще всего составляет для нас самое важное: как решить, какую из возможностей нам следует попытаться осуществить. Современный философский подход к человеку выражается уверенностью в том, что этот аспект и связанные с ним проблемы, как и другие, подлежат рациональному исследованию, хотя и выходят за рамки того, что может дать научное исследование. Последнее перекликается с отрицанием позитивистского и сциентистского тезиса о том, что все не поддающееся анализу с помощью инструментария науки должно быть отнесено к сфере эмоций и иррациональности.
Теперь возникает резонный вопрос: какие же отличные от научных когнитивные методы должна применять философия, чтобы успешно работать с этими аспектами и проблемами? Наука разрабатывает свои когнитивные методы как вариации двух основных типов: знание, получаемое через непосредственное ознакомление с объектом, и знание, получаемое в рассуждении. В естественных науках первый тип воплощен в наблюдениях, оснащенных приборами, а второй -- главным образом в математических доказательствах и вычислениях. С расширением сферы науки первый тип начинает трактоваться более свободно, но все же остается некоторой формой наблюдения, непосредственного ознакомления с эмпирическим материалом, который должен получить интерсубъективное выражение. Второй тип также трактуется свободнее, но все же ограничен построением моделей дедуктивно-неоспоримого рассуждения. И лишь философия, помимо этих типов, которые она, конечно же, не отбрасывает, вводит третий тип, который можно было бы назвать знанием, получаемым посредством рефлексии. Такая рефлексия обычно совершается не над отдельными и ограниченными фрагментами эмпирического материала, но над глобальными и комплексными фактами и ситуациями, смысл которых, условия их возможности философия пытается понять и исследовать, добираясь при этом и до условий их постижимости. Эти факты и ситуации рассматриваются не через эмпирический материал как таковой, а через феноменологическую очевидность, которая своей точкой отсчета имеет не содержание некоторого интерсубъективного наблюдения, а содержание живого переживания. Свобода, ответственность, ценности, интенциональность не могут быть объектами “наблюдения”, они не могут логически выводиться из наблюдаемых фактов. Они могут лишь приниматься как данное в контексте личного опыта, либо концептуализироваться в рефлексии, пытающейся придать значение этой переживаемой очевидности и распознать условия, при которых это возможно.
С точки зрения науки, такой способ мышления мог бы казаться “субъективным” и потому негодным. Однако мы знаем, что те, кто разрабатывает эти методы (например, трансцендентальный метод, феноменологический, аналитический -- все эти методы суть частные случаи метода философской рефлексии), имеют целью достижение уровня объективности более глубокой и более радикальной, чем даже уровень интерсубъективности, достигаемый науками (которые вынуждены мириться с большим количеством неявных допущений и неанализируемых предпосылок) . Другими словами, обращение к субъекту не обязательно влечет за собой субъективность, но может быть даже условием для обоснования знания об “объектах”, поскольку само это знание ничего не может добавить к характеристике познающего субъекта и в конечном счете зависит от него. Не будем здесь дискутировать, лучше или хуже эти методы, чем методы науки: ясно, что они не менее строги (когда их строго применяют), чем научные методы, и рациональны. К тому же следует сказать, что они применимы не только к исследованию человека, но и к по знанию природы, хотя в этом случае они не увеличивают совокупность знаний о природе, а дают только общую интерпретацию того, что известно благодаря науке. Но в исследовании человека они имеют особую ценность, ибо здесь пресловутая “нейтрализация субъекта”, почти неизбежная в естественных науках, бессмысленна. Действительно, именно то, что человек является субъектом, отличает его от прочих естественных объектов; поэтому любая программа, игнорирующая бытие человека в качестве субъекта, не может считаться программой его исследования как человека.
Вот почему, если мы сводим изучение человека к узконаучному уровню, мы тем самым отрицаем его специфически человеческую природу. Поэтому философия обязана продолжать исследования человека своими методами, так как это не только восстанавливает ее права как философии, но и реабилитирует специфику человека, без чего все наши разглагольствования, направленные против “овеществления” человека или в защиту его прав и достоинства, его свободы и творчества, суть не более чем нравоучительная риторика. Иначе говоря, если специфика человека подвергается элиминации путем чисто научного анализа и объяснения, тем самим бросается вызов самому существованию человека как человека. Было время, когда одной из наиболее серьезных задач философии считалось доказательство бытия Бога; видимо, уже трудит сомневаться в том, что в наше время важнейшей задачей философии является доказательство бытия человека.
Заключение
Человек формируется и как природно-биологическое, и как социальное существо. Человек рождается трижды: физически, социально, духовно. И в этом заключается так называемая биосоциальная проблема - это проблема соотношения и взаимодействия социального и биологического (природного), приобретенного и унаследованного, «культурного» и «дикого» в человеке, проблема двух начал («корней») в человеке как уникальном явлении мира. Она свидетельствует о противоречивости человеческого существа.
Биологизаторство: основные в человеке - природные качества; человек - пленник природы, а общество - постоянный враг и угнетатель, оно подавляет естественное в человеке, устанавливая различные запреты и ограничения.
Ф. Гальтон считал, что все, что есть в поведении и действии людей, - обусловлено их наследственными генетическими данными. Представители: З.Фрейд, Ф.Гальтон
Социологизаторство: его сторонники либо начисто отрицают биологическое в человеке, либо недооценивают его значение. Человек - это социально-биологическое существо, социальное начало контролирует биологическое. Жизнь, развитие, воспитание в обществе - ключевое условие развития личности. Производство орудий труда - особая потребность человека. Представители: Т. Мор, Т. Кампанелла, В. Ленин, К. Маркс.
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Человек как предмет изучения философии. Разработки философской антропологии. Доминирование трудовой теории антропосоциогенеза в диалектико-материалистической философии. Единство природного и общественного в человеке. Духовность и проблема смысла жизни.
реферат , добавлен 15.02.2011
Понятие философской антропологии. Человек в истории философии. Концепции человека в философской антропологии. Дуалистическая сущность человека по теориям М. Шелера и А. Гелена. Две фундаментальные антропологические категории: действие и происшествие
контрольная работа , добавлен 07.08.2008
"Сократический поворот" в философии: идеи и метод философии Сократа. Конфуций о человеке. Достойный правитель. Гуманность Конфуция. Позднее конфуцианство о человеке. Развитие через определение и самоопределение. Организационное развитие.
курсовая работа , добавлен 19.11.2003
Феномен человека в философии. Антропология как единая наука о человеке. Проблема антропосоциогенеза, этапы адаптации. теории общественного договора – Гоббс и Руссо. Взаимоотношение биологического и социального в человеке. Космос и будущее человека.
реферат , добавлен 13.05.2009
Проблема антропосоциогенеза в философии. Различные философские взгляды о природе человека. История становления человеческого сознания и духа. Характеристика основных этапов становления философской антропологии. Связь научной и философской антропологии.
реферат , добавлен 04.06.2012
Человек как предмет философии. Биологическая и социальная природа человека. Библейское представление о человеке в христианской философии. Творческий статус человека. Дуализм и диалектический материализм. Немецкая классическая философия, работы Канта.
реферат , добавлен 05.03.2011
Учение о человеке как центральный вопрос философии Д. Юма. Место агностицизма в философии. Понятие субстанции и сущность термина "вера". Понятие причины - основная категория науки и философии. Самосовершенствование человека - цель этики. Критика религии.
курсовая работа , добавлен 04.02.2015
Эволюция философских представлений о человеке. Единство биологического и социального в человеке. Социокультурная программа человека. Аксиологическая оценка бытия человека. Проблема смысла жизни, антропосоциогенеза, идеалов и ценностей в философии.
реферат , добавлен 31.03.2012
Общественно-истрический характер философской мысли. Роль и значение философии в жизни общества и человека. Теория и метод философии как науки. Диалектика и метафизика, их исторические типы и виды. Структура, предмет, специфика и функции философии.
реферат , добавлен 28.07.2010
Рассматриваемая проблема человека в философии - гуманистическая и общекультурная. Гуманистическая функция философии. Проблема смысла жизни. Отношение человека к миру. Идеальный эпикурейский человек (мудрец). Сопряжения человека с миром, природой, разумом.
Мир, окружающий человека, состоит из множества различных частей, каждая из которых имеет свои особенности и изучается какой-либо отраслью знания, напр. астрономия исследует объекты космоса, математику интересуют количественные отношения, биологию – сфера живого и т.д. Однако, чтобы понять любое явление в мире – необходимо понимать его в составе, во взаимоотношении с другими частями мира, в составе целого. Это означает, что помимо отдельных отраслей знания (наука и искусство), человеку необходимо общее, целостное представление о мире. Однако, видимый мир многообразен, - отсюда возникает вопрос – почему многогранный и многомерный мир при внимательном взгляде являет определенную согласованность, целостность? Что стоит за этой целостностью? Важность подобного вопроса заключается в том, что не разрешив его определенным образом, мы не сможем далее уверенно объяснять отдельные участки мира конкретными науками. И здесь оказывается, что за изменчивостью мира можно наблюдать определенные устойчивые начала – законы (законы в физике, математике, биологии). Однако, отдельные закономерности конкретных наук обнаруживают сходные моменты, что позволяет говорить о существовании определенных более общих, фундаментальных и универсальных закономерностей. В этом выявляется предельность философского знания, его попытка понять мир как единый и вечный, несмотря на кажущееся многообразие и изменчивость. Подобное вечное начало в философии принято называть субстанцией (от лат. Substancia сущность). Под субстанцией в философии понимают некую сущность, первооснову, нечто неизменное, существующее благодаря самому себе и в самом себе, а не по причине другого и в другом.
Однако, вопрос о субстанции, помимо вопроса о мире включает в себя вопрос о человеке, как существе, отличающемся от мира и в то же время являющегося его частью. Это вопрос о том, как человек может взаимодействовать с миром, каковы цели и смысл его жизни. Вместе оба вопроса составляют основной вопрос философии , который состоит из двух частей: первая сторона – это вопрос о том, как понимать первооснову мира, вторая сторона – возможно ли познание мира человеком и каким должно быть отношение к нему. В истории философии на данный вопрос предлагалось множество ответов, которые и сегодня можно считать различными мировоззренческими позициями.
В ответе на вопрос о первооснове мира всех мыслителей можно условно разделить на материалистов (полагавших в первооснове мира материю, вещество) и идеалистов (не отрицавших факт материальности мира, но полагавших, что за материальные процессы зависят от духовного, невещественного начала). Оба направления прошли длительный путь исторического развития и имеют свои особые концепции. Так, материализм традиционно разделяют на стихийный (мыслители полагавшие в основе мира одну из четырех стихий – воду, воздух, землю и огонь – Фалес, Анаксимен, Гераклит), метафизический (мыслители, сводившие все многообразие мира к какой-либо одной его форме – напр. физической – Г. Галилей, Ф. Бэкон, Ж. Ламетри), и диалектический (мыслители, понимавшие мир как сложное переплетение различных форм живого и неживого, но в основе имеющего вещество – К. Маркс, Ф. Энгельс). Идеализм также разделяют на объективный (мыслители, полагавшие первоосновой мира независимое идеальное начало – Бог, Абсолютный Дух – Августин Блаженный, Фома Аквинский, Гегель, Э. Жильсон), и субъективный (мыслители, утверждавшие зависимость мира от особенностей человеческого сознания – Дж. Беркли, Д. Юм).
Другой формой ответа на вопрос о первоначале мира является вопрос о составе субстанции: происходит ли начало мира из единого источника или данных источников несколько? По характеру ответов на данный вопрос все философские учения традиционно разделяются на монистические (монизм ) исходящими из признания одного начала мира, дуалистические (дуализм ) исходящими из признания двух начал мира, либо плюралистические (плюрализм ) исходящие из признания множественности начал мира.
Вторая сторона основного вопроса философии – возможно ли познание мира человеком, и если возможно, то в какой форме – также имеет несколько точек зрения (данная сторона основного вопроса философии также носит название проблемы соотношения бытия и мышления, бытия и сознания). Философская доктрина которая полагает, что мир в принципе познаваем носит название оптимизма (Гегель, К. Маркс, К.Р. Поппер). Совокупность учений, утверждающих принципиальную непознаваемость мира получила название агностицизма (И. Кант), а утверждавших относительную познаваемость с последующей возможностью полного отрицания познанного – скептицизма (Пиррон, Секст Эмпирик, Д. Юм). Еще одной стороной второй части основного вопроса философии является проблема метода познания мира человеком. В этой связи принято выделять 3 основных течения мысли – эмпиризм, рационализм, иррационализм. Сторонники эмпиризма (от лат. Empirio – опыт) полагают, что основополагающим источником нашего знания о мире являются чувства, а это означает, что ведущим методом познания является наблюдение, эксперимент и опыт (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк). Сторонники рационализма (от лат. Ratio - разум) считают основным источником нашего знания о мире является разум, мышление человека, связывающее разрозненные чувственные ощущения в единое понимание мира (Р. Декарт, Б. Спиноза, И. Кант). Представители иррационализма полагали, что возможности разума в познании ограничены, поскольку в основе мира лежит вообще нечто алогичное, и законам разума не подчиняющееся (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше).
Человек, взятый в отдельности, а также расс атри аемый в родовой и социальной совокупности, есть проблема. Именно поэтому, сколько людей, столько и проблем. Эта истина относится к числу вечных, чем не преминули воспользоваться разного рода диктаторы и мизантропы, исходившие из того, что раз нет человека, нет и связанных с его существованием проблем. И губили людей поодиночке и миллионами. А философы-гуманисты и романтики всех времен прославляли Человека и человечность.
Тысячи лет человек выступает объектом научного и вненаучного знания, литературы, всех видов искусства и человековедения в целом, оставаясь в своей природной и социальной субстанции и поныне своего рода Terra incognita. Прогресс сопровождается экспоненциальным расширением массива данных о человеке, вновь и вновь требующих своего изучения и объяснения. Это особенность любой науки: решая одни проблемы, она одновременно их отрицает и «плодит» другие, раздвигает фронт и пределы исследований.
В человеке остается невероятно много скрытого, таинственного. Он - головокружительной сложности кроссворд, загадка из загадок. Его действия зачастую не поддаются рациональному истолкованию и адекватной оценке, по крайней мере, с помощью существующей теории и методологии. Сократовский призыв «По най самого себя» так в полной мере и не реализован несмотря на все достижения философии (в том числе логики и этики), биологии, медицины, психологии, демографии и других наук. Есть ученые, полагающие, что про блема человека вообще неразрешима. Скорее прав был Ф. М. Достоевский: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время...»
Так кто же он, человек? В чем его сущность? Действительно ли она непознаваема как «вещь в себе» (Кант) и универсальна как «мера всех ещей» (Протагор)? Что есть биологическая и социальная природа человека? Каковы его эволюционные истоки и жизненные силы, социальные идеалы и система ценностей? Где искать и как измерить подлинное богатство личности? Свободен ли человек от самого себя? В чем причина непредсказуемости человеческого поведения и волеизъявления? Осознан ли человеком смысл собственного бытия? Есть ли у него цель существования призвание на этой планете? Он на ней венец, царь или добровольный заложник? Человек идет по жизни или его ведут? Достижима ли гармония внутри человека и вне его?
Вопросы, вопросы... Их, как всегда, больше, чем ответов. Но, может быть, это и неплохо: постоянно сохраняется вызов человеческому интеллекту, совершающему тяжкий путь познания. Проблематика философской антропологии актуали ируется всем ходом развития современного человека и социоприродной среды его обитания.
Актуальность философской проб ематики человека
Злободневность древнейшей проб емы человека в современных условиях, т. е. на рубеже второго и третьего тысяче етий нашей эры, определяется отнюдь не конъюнктурными соображениями, не преувеличенными представлениями людей об исключительности и особой «судьбоносности» своего поколения, хотя и это имеет место. Дело заключается прежде всего в том, что в результате собственной деяте ьност человека (хозяйственной, социальной, политической, экологической, военной и др.) в корне изменились и продолжают с нарастающей скоростью меняться объективные условия и факторы существования миллиардов людей, что имеет своим неизбежным следствием как серьезные сдвиги в бытийной стороне жизни индивидов и их социальных общностей, так и в особенности перем ны во внутреннем духовном мире каждого человека, требующие глубокого и всестороннего научного анализа.
XX век буквально ворвался в историю человечества своими достижениями и от рытиям , эпохальными авоеваниями в области материальной культуры и человеческого духа. Кардинально изменилась и все более интенсивно меняется роль человека в мире людей, в мире идей и предметов, в мире машин и технологий. Раздвинулись безграничные просторы философского и иных видов познания не только Вселенной, но и самого человека.
Вопрос, однако, заключается в том, что философская проблематика и, в частности, область социальной философии, философской антропологии и методологии должна уточняться с прогрессом других, частных наук и знания в целом. Это естественный процесс, совершающийся, по крайней мере в Европе, уже две с половиной тысячи лет - с тех пор, как возникла философия и стали формироваться различные науки: математика, физика, геометрия, астрономия, медицина и т. д.
Складывалась параллельно с другими и наука о человеке, родоначальником которой можно, видимо, считать Сократа (469-399 гг. до н. э.), развивавшего философскую этику, учение о душе. Впоследствии проблемы человека исследовали Платон (427-347 гг. дон. э.), Аристотель (384-322 гг. до н. э.), Эпикур (341-270 гг. до н. э.), софисты (Протагор, Горгий, Гиппий и др., жившие в V-IV вв. до н. э.), стоики (Зенон, Хрисипп, Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий, живш е в Древней Греции и Древнем Риме в конце IV в. до н.э. - VI в. н. э.). В средние века доминировали религиозные концепции человека. В эпоху Возрождения, Новое и Новейшее время, вплоть до наших дней философские проблемы человека получили дальнейшее развитие и обогащение.
Исторический опыт свидетельствует, что проблемы человека приобретают особую начимость в переломные эпохи, когда в обществе происходят грандиозные изменения, охватывающие все сферы человеческого быт я. Именно такой переломный, во многом критический характер носит переживаемая нами эпоха. Ныне философская проблематика человека выдвинулась на передний край науки и практики в силу многих причин и обстоятельств. Отметим лишь главные.
Во-первых. Асимметричное развитие общества в наше время, когда достигнутый высокий уровень научно-технического развития вступил очевидное противоречие с недостаточной зрелостью социальных отношений, поставило человека перед необходимостью реконструировать, изменить эти отно ения, повсеместно выйти на современный этап индустриального и постиндустриального развития, сочетая его с развертыванием демократических процессов, установлением правовых режимов, достижением основных прав и свобод личности.
Взятая в глобальном масштабе, эта целевая установка на многие десятилетия вперед предопределит содержание и формы человеческой деятельности, направленной на решительное социальное переустройство и собственное совершенствование. Философия вместе с другими общественными науками призвана дать общее мировоззренческое, теоретико-методологическое обоснование такой деятельности, указать на ее идеальные жизненные ориентиры, ценностные критерии и мотивации; раскрыть пути преодоления дисбаланса в развитии системы «человек-общество-техника», ее гармонизации, что связано в первую очередь с повышением роли человека в историческом процессе.
Во-вторых. Можно констатировать, что, инициировав научно-техническую революцию, человек оказался неспособным справиться со многими ее последствиям : фактически превратился в пленника, заложника прогресса Он не только не рационализирует вызванные НТР глобальные изменения, а все более отягощает связанные с ними свои нынешние жизненные условия и усугубляет их перспективу.
Обстановка требует нового философского видения мира в связи с развивающимися научными, техническими и технологическими чудо-революциями. В частности, требуется переосмыслить сам ход НТР с целью ее решительной корректировки в соответствии с подлинными целями и интересами челов ка. Философская антропология не может обойти проблемы, с которыми столкнулся в связи с НТР человек за порогом нового XXI в.
Речь идет прежде всего о том, что использование достижений НТР в военных целях, милитаризация науки способны в случае применения оружия массового уничтожения привести к гибели как самого человечества, так и всего живого на планете; развитие НТР сопровождается значительным усилением антропогенной нагрузки на природу, что чревато в обозримом будущем отравлением окружающей человека среды обитания, экологической катастрофой.
НТР выдвинула для решения крупнейшие вопросы взаимодействия социума, экосреды и техносферы. Их нельзя решить с оптимальными результатами без объединения усилий представителей обществоведения и естествознания. Новая мировая научно-техническая политика и стратегия устойчивого развития должны базироваться на прочном философском фундаменте, на теории и методологии науки не вчерашнего, а автрашнего дня.
В-третьих. В наше время, когда в мире происходят поистине «тектонические» перемены, совершаются радикальное обновление и модернизация многочисленных социальных, экономических и политических структур, наука обнаруживает способность к более основательной, чем это было раньше, модификации и актуализации своей основной проблематики. Своеобразно реагирует на новеллы века философия - «эпоха, схваченная мыслью».
Уже отмечалось, что живым откликом на возрастание роли человеческого фактора явился антропологический поворот в философии. Этому способствовал растущий задел в виде многообразных данных о человеке, накопленных в XX в. такими науками, как история, физика, химия, биология, генетика, археология, психология, физиология, социология, этнография, антропология и др. Эти данные оказали философии человека неоценимую помощь, обогатили ее выводы, явились своего рода «лекарством» от умозрительного подхода к человеку, от метафизики, схоластики, догматизма в трактовке его сущности, природы, эволюции и т. п.
В то же время перед философами встала двуединая задача: исполь уя данные конкретных наук, не допустить их переоценки, обеспечив комплексный подход к человеку. Особенность философского познания человека в отличие от частнонаучного познания состоит именно в его целостности и системности. В этом смысле философский антропологизм должен учитывать максимум связей и взаимозависимостей человека с другими людьми, с социальными общностями (от семьи и трудовых коллективов до общества и мира в целом) и социальными явлениями (труд, государство, культура, политика, спорт и т. п.), с природой.
Не менее, а скорее более сложным и важным для философского познания человека является изучение комплекса вопросов, относящихся к его внутреннему миру. Речь идет прежде всего об эволюции человека в семействе гоминидов - от австралопитеков, неанд ртальцев, человека умелого, человека прямостоящего до человека разумного (Homo sapiens). Важно далее иметь в виду родовую природу и социальную сущность человека, единство в нем социального и биологического. Философская антропология не может выполнить своих функций, если она не исследует человеческие ценностные и мировоззренческие установки: смысл жизни и ее целеполагание; предназначение, призвание человека; условия и пути преодоления различных форм отчуждения и достижения свободы. Эта наука, изучая внутренний мир человека, раскрывает сложнейший процесс его познавательной деятельности - от простых ощущений и восприятий до высших форм мыслительной работы (понятия, суждения, умозаключения).
Человек - это мир человека, являющийся одновременно объектом, продуктом всех общественных отношений и субъектом, творцом личных поступков и объективированных связей, исторического процесса, действительного мира, Вне анализа внутреннего духовного мира человека невозможно понять, как обеспечить его гармонию с внешним миром, а следовательно, нельзя успешно решить никакие международные, религиозные и национально-государственные задачи, как бы далеко с внешне ни отстояли от людей, ради которых их планируют и реализуют. Философия, изучая внешний мир объектов, внешние связи и отношения человека и проникая в его внутренний мир, выражает достигнутые результаты в соответствующих законах, категориях и понятиях.
Следует заметить, что нередко антропологический поворот в философии связывают с такими крупными философскими учениями, как прагматизм, персонализм, экзистенциализм, протестантская философия. Одни из них восходят к прошлому, другие - ровесники XX в. С этим можно согласиться, но с существенной оговоркой. Действительно, в указанных учениях проблема человека занимает центральное место Однако человеческая проблематика здесь предельно сужена, например в экзистенциализме - до судьбы индивида, внутренних переживаний и коллизий одинокого человека, над которым «возвышается, его окружает иррациональное - и так до конца его дней», а сам по себе мир «просто неразумен, и это все, что о нем можно сказать». По существу, такие учен я о человеке носят не традиционный характер, а преимущественно частнонаучный или вненаучный (например, теологический).
Высказывается мнение, что проблема человека превращается в «общую проблему всей науки в целом, всех ее разделов, включая точные и технические науки». Такая постановка вопроса представляется вполне оправданной, но она не отличается новизной. Еще И. Кант выводил проблему человека за рамки антропологии и связывал ее с общими целями и задачами человеческого рода, с формированием гражданского общества и всеобщего права.
В-пятых. Актуальность философской проблематики человека обусловлена и тем, что к многочисленным кризисам на планете добавился аксиологический, связанный с переоценкой духовных начал. В основе такой переоценки лежит резкая ломка устоявшихся общественно-политических и ментальных структур, смена парадигм формаци онного развития, преодоление разного рода предрассудков и дефектов сознания. Среди последних политические стереотипы и мифы - «схематизированное, как правило, эмоционально окрашенное и воспринимающееся без доказательств, в качестве аксиомы, представление о том или ином субъекте политики, социальном или политическом явлении»
В нашей стране после распада СССР, крушения советского общественного и государственного строя, после пятилетней «перестройки» (1986-1991 гг.) и трехлетнего (1991-1994 гг.) вхождения в новую систему власти и рыночные отношения произошли крупные изменения в общественном сознании. Часть населения разуверилась в прежних, социалистических идеалах, поддерживает курс на демократи ацию, вхождение в мировое рыночное хо яйство. Другая часть такой курс не приемлет. Многие оказал сь дезориентированными, проявляют апо итичность, не участвуют в выборах, референдумах; опасные масштабы приобрели безыдейность и бездуховность, пренебрежение к культурному наследию, общепризнанным нормам морали и правилам социального поведения.
Резкий спад производства, расстройство денежной системы, инфляция привели к падению жизненного уровня населения, сокращению государственных ассигнований на просвещение, здравоохранение, науку, культуру. Их также поразил глубокий кризис. Многократно возрос уровень преступности, особенно организованной. Появились новые сложные проблемы: безработица, сепаратизм, национальная рознь и конфликты, беженцы, эмиграция, депопуляция, растущее имущественное неравенство.
В этих условиях в России, как и не раз в прошлом, перед страной, ее рабочим классом, крестьянством, интеллигенцией, предпринимателями встали вопросы: как быть? что делать? Главное - сохранить народ, культуру, развить производственный и научно-технический потенциал страны. Возродить духовность, лучшие традиции и обычаи, вернуть людям веру в справедливость, обеспечить нормальный, здоровый образ жи ни, поднять благосостояние, утвердить повсеместную конституционную законность. Человек должен быть в центре экономики и политики, его потребности и интересы должны быть выше всех других потребностей и интересов Тогда и начнется подлинная модернизация российского общества, заработают реформы.
С преодолением интеллектуального и нравственно-этического кризиса неразрывно связаны надежды на эффективное функционирование всей духовной сферы общества. В недавнем прошлом из отечественной философии изгонялись понятия «дух», «духовность», «духовный мир», «духовные начала». Фактически были отброшены знаменитые положения И. Канта (1724-1804 гг.), что человек - альфа и омега, исходный пункт и конечная цель философствования, что он самый «главный предмет в мире», а постигает человека философия как знание, убеждение и вера. В нашей стране надолго утвердилось пренебрежительное отношение к потребностям и интересам отдельного человека - индивида, индивидуальности. Примат отдавался всему коллективному, надличностному, партии, государству, обществу, народным массам. Эту «новую» философию человека поэтично выразил В. В. Маяковский;
Единица!
И то, если не на базаре,
а близ о... Еди ица - вздор, единица - ноль...
Формальное решение основного вопроса философии, отождествление духа и сознания наряду с массовыми репрессиями, гонениями на инакомыслящих, церковь и религию привели к оскоплению, нуллификации подлинной духовности, к превращению ее в нечто вторичное, производное. Политическое манипулирование массовым сознанием стало повседневной нормой. Не устранено оно и в наше время. Гримасы «массовой культуры», нередко критикуемые и отвергаемые даже на ее родине - Западе, получают у нас беспрепятственное распространение. Духовность подрывают коммерциализация образования науки, литературы, средств массовой информации, театра, кино, внедрение антиморали, конкурентных рыночных законов и норм в отношения между людьми и коллективами. В этих условиях перед русской философией стоят большой важности задачи разработки новых идей и подходов в духовной области, в совместной подготовке целостной, научно обоснованной концепции гуманитарного просвещения, образования и воспитания.
В-шестых. В современном мире проблема человека стоит очень остро в связи с нерешенностью многих, нередко элементарных, жизненно важных вопросов его бытия, а также игнорированием, нарушением и подавлением во многих странах социальных, экономических, политических и гражданских (личных) прав и свобод человека.
В десятках стран существуют антидемократические, тоталитарные, военно-авторитарные режимы, где права человека вообще не гарантированы и не соблюдаются. Немало нарушений этих прав имеет место и в странах с демократической формой правления, а также в странах, недавно вступивших на этот путь развития.
Предпринимаемые ООН, другими международными организациями и учреждениями меры в данной области ока ались, к сожалению, ма оэффективными. В мировом сообществе народов и государств необходимо утвердить новый экономический, политический и информационный порядок требуются серьезная модернизация доиндустриальных обществ, оказание им значительной помощи со стороны Запада в решен и социальных, культурных, образовательных, демографических и других проблем.
В свою очередь, все это предполагает наличие принципиально нового концептуального подхода к решению современных общечеловеческих проблем с их членением и конкретизацией по основным регионам и зонам, в разработке которого могли бы активную роль сыграть экономисты, юристы, социологи, философы, демографы, врачи и другие специалисты. Философская антропология не может абстрагироваться от той реальности, которая окружает множество наших обездоленных соплеменников. Она призвана выработать теоретические постулаты и практические рекомендации, направленные на решение острейших жизненных проблем, с которыми сталкивается большинство человечества.
«Определ ние философии и сущность ее в том, что она есть наука о сущем как таковом». Осмысливая сущее, философия вносит неоценимый вклад и в изучение человека, его
Платон видел в человеке «существо бескрылое, двуногое, с плоскими ногтями; единственное из существ, восприимчивое к знанию, основанному на рассуждениях» . Аристотель полагал, что человек есть общественное животное, наделенное разумом, нравственно совершенствующееся в справедливом государстве. По мнению философа, социальность отличает человека от остальных живых существ. Аристотель первым ввел термин «антропология», выдвинул идею последовательного усложнения организации живых существ («лестницы существ»).
Помимо идеи о совершенствовании индивида путем его включенности в общественное целое (в государство), проводилась мысль о добродетельной и счастливой жизни путем освобождения человека от власти внешнего мира (например, в этике Эпикура). Плутарх (I в.) считал, что характер человека через концентрацию его воли реализуется в деятельности, которая есть воплощение желания – стремление к цели, направляемое разумом и чувствами. Для Плутарха поступок, деятельность – условие для успеха в жизненной борьбе с обстоятельствами и судьбой.
В средневековой философии человек рассматривался как составная часть божественной упорядоченности в мире. Августин представлял душу как независимую от тела и именно ее отождествлял с понятием «человек». Фома Аквинский видел в человеке единство тела и души, рассматривал его как существо промежуточное между животным и ангелом. В человеке усматривалась трагическая расколотость (противоречивость. – В.К.). Он владеет божественным даром – свободной волей и одновременно находится в рабстве у своих страстей и влечении. Человек выше космоса и должен быть господином природы, но из-за своего грехопадения он не властен даже над собой и полностью зависит от божественного милосердия.
Эпоха Возрождения вместо религиозно-аскетичной идеи о греховности плоти и земной жизни человека провозгласила его величие, достоинство, обосновала самодостаточную ценность человека и его земной жизни.
В Новое время внимание обращалось на внутренний мир человека. Блез Паскаль (1623 – 1662) подчеркивал связь разума с нравственностью, утверждал: «Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творении природы, но он – тростник мыслящий». Предпринималась попытка раскрыть природу человека, которая представлялась как «сумма его... способностей и сил, таких как способность питаться, двигаться, размножаться, чувство, разум и т.д. Эти способности... содержатся в определении человека как одаренного разумом животного» . Физические и духовные способности, основные качества людей (разумность, стремление к благополучию, счастью, справедливости, добродетели) могут реализоваться, по мнению Гоббса, в государстве, построенном на основе общественного договора.
Д. Локк придавал важное значение формированию гармонии тела и духа, физического и духовного начал личности. Человек стал рассматриваться как вещь, оперирующая материальными и идеальными предметами. В XVIII в. американец В. Франклин определил человека как «животное, делающее орудия». Действительную сущность человека Гольбах видел в области морали и мысли. Тем самым философ отличал человека от животных и разделял общую просветительскую идеалистическую установку – «идеи правят миром». В то же время Гольбах склонялся к механицизму, допуская, что наши души подчинены тем же физическим законам, что и материальные тела. Человек, по мнению Вольтера, причастен добру и злу, удовольствию и страданию, наделен страстями, чтобы действовать разумно, он непостижим, как непостижима вся остальная природа. Ламетри, опираясь на данные анатомии и физиологии, доказывал единство живой материи, писал о возможности превращения в определенных условиях обезьяны в человека. Он подошел к идее естественного отбора, доказывая, что все виды живой природы есть результат процесса смены менее совершенных организмов более совершенными, лучше приспособленными к выживанию. Человек – результат саморазвития материи, а человеческое тело – это заводящая себя машина, олицетворение беспрерывного движения.
Механицистскую трактовку в понимании человека пытались преодолеть представители классической немецкой философии. Исходя из дуалистического понимания человека как существа, принадлежащего двум мирам – природной необходимости и нравственной свободы, Кант разграничивал «философскую антропологию» в «физиологическом» и «прагматическом» отношениях: первая дает представление о том, «что делает из человека природа», а вторая – «что он как свободно действующее существо делает или может делать из себя сам» . В более позднем (с конца XIX в.) толковании понятие «философская антропология» означает учение о природе и сущности человека. Гегель полагал, что свою духовную сущность человек реализует, преодолевая природность, через включение в многообразие отношений общественной жизни (семья, собственность, государство, право и т.д.). Практическую деятельность Кант, Фихте и Гегель понимали абстрактно как деятельность мышления, воли, духа. По мнению Л. Фейербаха, сущность человека в значительной мере определяется его телом, а сам человек обладает разумом, сердцем и волей, способными к любви. Человек, включая и природу как свой базис, является универсальным и высшим предметом философии. В этом подходе, наряду с несомненными достоинствами, отсутствует конкретно-исторический взгляд на человека, не объясняется, почему у разных людей столь различно содержание их жизни.
К. Маркс и Ф. Энгельс развили общематериалистическую идею детерминации человека объективной природной и социальной реальностью. Эта концепция дополнена развивавшейся в рамках идеализма идеей человеческой активности, деятельности. Марксизм связывает понимание сущности человека с общественными условиями его функционирования и развития, сознательной деятельностью, в ходе которой человек оказывается предпосылкой и продуктом истории. Ф. Энгельс отмечал, что человек всей плотью и кровью принадлежит природе. Однако главное в человеческой природе – социальная обусловленность. Марксизм не нивелирует и не принижает специфические качества отдельных личностей, учитывает характер, волю, способности, страсти человека.
Ф. Ницше (1844 – 1900) отметил противоречивую двойственность человека. В нем «тварь и творец соединены воедино: в человеке есть материал, обломок, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке есть также и творец, ваятель…» . Ницше полагал, что Европа XX в. будет Европой расчеловеченной массы, толпы. В противовес этому, философ отвергал нивелировку человека. Идеалом Ницше стал образ «сверхчеловека» как представителя нового типа людей, ориентированных на самотворение, самосовершенствование, превосходящих современников своими способностями. Недооценка рядового человека (представителя массы), по меньшей мере, негуманна, но ницшеанская идея прогрессивной эволюции человечества на основе очищения от пороков и использования сильных сторон более одаренных индивидов продуктивна.
Представители антропологической философии, особенно экзистенциалистской, выступили против «диктата» философских абстракций и материальных вещей, основной темой своих размышлений избрали существование, духовный мир человека, его индивидуально-неповторимый опыт. Например, субъективистски истолковывая человека, Ж. Сартр писал, что человек существует настолько, насколько себя осуществляет через совокупность своих поступков, через решение занять определенную позицию. Экзистенциалисты считают, что существование человека находится под угрозой из-за технизации общества и человека, опасности ядерной войны, марксистской доктрины, абсолютизирующей всеобщность труда и техники.
В условиях ускорения общественного прогресса религиозная философия обновляется, «антрополизируется». Н. А. Бердяев отметил, что много писали оправданий Бога, теодицей, наступает пора писать оправдание человека – антроподицею. По мнению философа, человек поставлен перед многими мирами в соответствии с разными формами активности: миром обыденной жизни, религиозным, научным, художественным, политическим, хозяйственным. Эти миры кладут печать на формацию личности. Бердяев в своих работах «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого», «О назначении человека» видел диалектическую противоречивость человека: он ограничен и бесконечен, мало вместителен и может вместить вселенную, в глубине бессознательного выходит за границы сознания и приобщается к космическим стихиям. Человек потенциально заключает в себе все и актуализирует лишь немногое. Он есть существо, недовольное самим собой и способное себя перестраивать. В целом человек, – заметил Бердяев, – предпосылка всякого философского познания, ведь философствует человек и для человека.
Современный натурализм в трактовке человека реализуется в описании человека по аналогии с другими сложными организмами, в версии человека как «несостоявшегося животного», обреченного своей биологической неполноценностью на поиск «противоестественных» способов существования.
Весомый вклад в разработку философской антропологии внесли Эрнст Кассирер (1874 –1945), определивший, что человек – это животное, изобретшее символы и живущее в их мире, и Макс Шелер (1874 – 1928), утверждавший, что человек есть существо свободное, открытое, находящееся еще в становлении и формировании.
Современная философская антропология анализирует все слои жизни человека (инстинкты, влечения, эмоции и т.п.), занята поиском антропологических оснований жизнедеятельности, культуры, нравственности, права, социальных институтов, изучает межличностные отношения, основывающиеся на естественных симпатиях людей, на актах признания «другого», взаимоприобщения благодаря сопереживанию или общности языка. Арнольд Гелен (1904 – 1976) в своем главном труде «Человек. Его природа и его положение в мире» (1940) дал интегративное описание человека как целостного и единого существа, не распадающегося на «тело» и «душу». Ключевыми при описании такого человека выступают понятия «действие», «сообщество», «культура». Человек должен отвоевывать условия своего существования у мира и при этом постигать самого себя. Социальные институты и нормы предстают в концепции Гелена в качестве форм, восполняющих биологическую недостаточность человека и реализующих его жизненные устремления. Гельмут Плеснер (1892 –1985) трактовал человека в единстве его биофизических и духовных сторон. Согласно Плеснеру, способность живого организма взаимодействовать с окружающей средой реализуется по-разному: у растений – простым «вчленением» в среду; у животных – проявлением определенной самостоятельности по отношению к среде; у человека – эксцентричностью. Последняя проявляется в интеллектуально-нравственной и в эмоционально-поведенческой сферах. Плеснер сформулировал некоторые нормы внутреннего развития и внешнего отношения человека к среде. Во-первых, человек должен сам себя сделать тем, кто он есть. Управление своей жизнью он осуществляет на основе культуры. Во-вторых, человек не только растворяется в мире, но и обладает дистанцией по отношению к нему. В-третьих, человек лишен равновесия. Достигнув чего-либо, он не может обрести покой, а стремится к бесконечному самоизменению, оставаясь всегда тайной для самого себя.
Современных зарубежных теоретиков волнуют вопросы смысла бытия и ценностных ориентации человека, путей его самореализации. А. Печчеи в своей книге «Человеческие качества», анализируя тотальную технизацию жизни, отметил необходимость «человеческой революции» через развитие интеллектуальных, чувственных и телесных способностей человека. По мнению ряда философов, задача состоит в том, чтобы с помощью физиологии, медицины и психотехники сделать труд более здоровым, адаптировать машину к человеку. Для контроля над техническим прогрессом необходимы как «внешние меры» – изменение способа производства, так и «внутреннее усилие человека», при котором он исходит из своего разума, воли, любви и других движений души. Тем самым достигается «целостность» человека и гармония мира.
Д. Оттен, Г. Вобруб, Г. Глязер, Л. Браун считают, что преобразование общества с помощью передовой технологии предполагает высокую квалификацию, развитую общую культуру человека, увеличение досуга, изменение индивидуального стиля жизни. Ф. Гросс подчеркивает, что основным условием существования сложных обществ является плюрализм. Он требует не только терпимости к ценностям различных групп и наличия при этом некоторых общих норм, но и «экономической демократии» (сосуществования различных форм экономической деятельности), социальной справедливости (преодоления больших различий в доходах).
В историческом процессе возрастает гуманизация социума. В узком смысле слова гуманизм есть идейное движение, сформировавшееся в период Ренессанса, содержанием которого является изучение и распространение античных языков, литературы, искусства и т.п. Гуманизм в общем смысле слова означает стремление к человечности, к созданию условий для достойной человека жизни. Гуманизм зарождается тогда, когда человек начинает осознавать свою роль в универсуме, свое предназначение, смысл и цель своего бытия. В настоящее время усиливается ориентация на практический гуманизм – целенаправленную деятельность по созданию условий возвышения человеческой жизни в соответствии с нормами гуманистического сознания. Современный гуманизм рассматривает человека не только как высшую цель, как это было у Канта, но и как средство для решения различных практических задач*, предусматривает нравственный образ жизни на достойном для человека материальном базисе, благоприятном социально-политическом фоне, осуществляется в согласованности с развитием природы.
Утверждение гуманизма есть альтернатива таким нежелательным возможностям в дальнейшей эволюции социума, как: а) формирование одномерного человека, направляющего свою энергию на реализацию какого-либо частного момента своего бытия; б) превращение человека в условиях электронной цивилизации в «виртуальное» существо с последующей заменой его киборгом, биокомпьютером.
Трансгуманизм как культурное движение возникло в 90-е гг. прошлого столетия в США. Оно ориентировано на соединение прорывов в области наук и высоких технологий с философской идеей преодоления природных умственных и физических ограничений, присущих человеку. Ф. Фукуяма в начале 2000-х гг. в книге «Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции» стал писать о грядущем «конце человека», превращающегося в постчеловека. М. Фуко также размышлял о «конце человеческого».
Классический гуманизм идентичность человека полагал неотделимой от телесности как способа его существования. Трансгуманисты считают необходимым использовать новые технологические методы для выходы за пределы этого существования. «Возможности изменения нашего биологического субстрата, – указывает Д. И. Дубровский, – неуклонно расширяются... Но возникают и многие опасения, связанные с непредсказуемыми последствиями вторжения в геном человека, с переустройством функциональных отношений между естественными и искусственными органами и т.п. ... И тревожит доминирующая установка этих концепций на скорейшую замену биологического субстрата искусственным, вместо того, чтобы направлять главные усилия на изучение и сохранение жизни как высшей ценности .
В рамках гуманистической философии речь может идти о совершенствовании, изменениях в пределах именно человека, его органики, а не превращения человека в рациональное постсущество, что может привести к устранению человеческой природы. Включение в человеческое тело искусственных органов (различных протезов, кардиостимуляторов, так, во Франции не ограничились сердечными клапанами, а сделали искусственное сердце и это запустили в производство) разумно и необходимо для продления продолжительности жизни и повышения эффективности функционирования человека, но оно не должно переходить рубеж, когда человек перестает быть самим собой. Например, как оценить вживление в мозг человека чипа? Это принципиально меняет сам способ общения, включения человека в общество. Кроме того, существо с чипом, вероятно, поддается зомбированию.
