Предыстория

С окончанием Гражданской войны внутри ВКП(б) вспыхивает ожесточённая борьба за власть. Один из основных большевистских лидеров в 1917-1921 годах, Троцкий Л. Д. постепенно уступает своим политическим конкурентам. Особенностью этих процессов было то, что они зачастую сопровождались бурными идеологическими дискуссиями; с момента окончательного отхода Ленина от дел в 1923 году «тройка» Зиновьев-Каменев-Сталин широко критикует Троцкого, обвиняя его в попытке «подменить ленинизм троцкизмом», который они называют «враждебным ленинизму мелкобуржуазным течением».

По итогам «литературной дискуссии» осенью 1924 года Троцкий терпит поражение. В январе 1925 года после долгой борьбы он теряет ключевые посты наркомвоенмора и предреввоенсовета. Однако, «разгромив» Троцкого, правящая «тройка» сама немедленно раскалывается. На XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 года Сталину удаётся склонить большинство делегатов на свою сторону; в начале 1926 года Зиновьев и Каменев сами теряют свои ключевые посты.

Попытка бывших врагов, Троцкого и Зиновьева - Каменева, объединиться, оканчивается неудачей; в октябре Сталин при поддержке Бухарина выводит Троцкого из состава Политбюро ЦК. «Объединённая оппозиция» ведёт широкую критику разработанной Сталиным в противовес «мировой революции» доктрины «построения социализма в одной стране», требует проведения в СССР «сверхиндустриализации», «повернуть огонь направо - против нэпмана, кулака и бюрократа» . В свою очередь, Бухарин обвиняет оппозиционеров в намерении «ограбить деревню» и в насаждении «внутреннего колониализма». Будущие лидеры «правой оппозиции» Бухарин - Рыков - Томский в 1926 году делают в адрес Троцкого даже более «кровожадные» заявления, чем Сталин; так, Томский в ноябре 1927 года высказывается в адрес «левой оппозиции» следующим образом:

Оппозиция очень широко распространяет слухи о репрессиях, об ожидаемых тюрьмах, о Соловках и т. д. Мы на это скажем нервным людям: Если вы и теперь не успокоитесь, когда мы вас вывели из партии, то теперь мы говорим: нишкните, мы просто вежливо попросим вас присесть, ибо вам стоять неудобно. Если вы попытаетесь выйти теперь на фабрики и заводы, то мы скажем «присядьте, пожалуйста» (Бурные аплодисменты ), ибо, товарищи, в обстановке диктатуры пролетариата может быть и две и четыре партии, но только при одном условии: одна партия будет у власти, а все остальные в тюрьме. (Аплодисменты ).

К осени 1927 года Троцкий окончательно потерпел поражение в борьбе за власть. 12 ноября 1927 года одновременно с Зиновьевым он был исключён из партии. Дальнейшие их судьбы, впрочем, отличались. Если Зиновьев предпочёл публично покаяться в «ошибках», Троцкий наотрез в чём-либо каяться отказался. 14 ноября 1927 года Троцкий был выселен из служебной квартиры в Кремле, и остановился у своего сторонника Белобородова А. Г. .

Доставка в Алма-Ату

Лев Троцкий, его жена Наталья и сын Лев в ссылке в Алма-Ате, 1928

18 января 1928 года Троцкий был силой доставлен на Ярославский вокзал Москвы, и выслан в Алма-Ату , причём сотрудникам ГПУ пришлось нести Троцкого на руках, так как идти он отказался. Кроме того, по воспоминаниям старшего сына Троцкого Льва Седова, Троцкий с семьёй забаррикадировались в одной из комнат, и ГПУ пришлось выламывать двери. По воспоминаниям самого Троцкого, его выносили на руках три человека, «им было тяжело, все время невероятно пыхтели и часто останавливались отдыхать». Во время доставки Троцкого на Ярославский вокзал присутствовали оба его сына; старший, Лев, безрезультатно кричал железнодорожникам: «Товарищи рабочие, смотрите, как несут товарища Троцкого», а младший, Сергей, ударил по лицу державшего его отца сотрудника ГПУ Барычкина .

По воспоминаниям Льва Седова, сразу же после отправки поезда Троцкий является к конвою, и заявляет, что «не имеет ничего против них, как простых исполнителей», а «демонстрация имела чисто политический характер»:

Ссылка

Целый ряд исследователей отмечает, что ссылка Троцкого в Алма-Ату была для Сталина исключительно мягкой мерой. Ещё бывший секретарь Сталина Бажанов Б. Г. в своих воспоминаниях выражает крайнее удивление, почему Сталин всего лишь выслал Троцкого в Алма-Ату, а затем за границу: «в сталинском распоряжении сколько угодно способов отравить Троцкого (ну, не прямо, это было бы подписано, а при помощи вирусов, культур микробов, радиоактивных веществ), и потом хоронить его с помпой на Красной площади и говорить речи. Вместо этого он выслал его за границу». Сам же Троцкий объясняет это противоречие следующим образом:

В 1928 г…не только о расстреле, но и об аресте невозможно было ещё говорить: поколение, с которым я прошел через Октябрьскую революцию и гражданскую войну, было ещё живо. Политбюро чувствовало себя под осадой со всех сторон. Из Центральной Азии я имел возможность поддерживать непрерывную связь с оппозицией, которая росла. В этих условиях Сталин, после колебаний в течение года, решил применить высылку заграницу, как меньшее зло. Его доводы были: изолированный от СССР, лишенный аппарата и материальных средств, Троцкий будет бессилен что-либо предпринять….Сталин несколько раз признавал, что моя высылка заграницу была «величайшей ошибкой».

Историк Дмитрий Волкогонов отмечает, что «Сталин в 1928 году не мог не только расстрелять Троцкого, но даже судить. Он не был готов предъявить ему серьёзные обвинения, боялся его. Условия для 1937-1938 годов ещё не созрели. Пока старая партийная гвардия хорошо помнила, что сделал этот необычный ссыльный для революции» .

Также были сосланы в отдалённые районы СССР и другие немногочисленные упорствовавшие сторонники Троцкого. Сосновский Л. С. также в 1928 году был сослан в Барнаул, Раковский Х. Г. в Кустанай, Муралов Н. И. в город Тара Омской области. Однако львиная доля разгромленных оппозиционеров (Г. Е. Зиновьев , Л. Б. Каменев , И. Т. Смилга , Г. И. Сафаров , К. Б. Радек , А. Г. Белобородов , В. К. Путна , Я. Э. Рудзутак , В. А. Антонов-Овсеенко , С. А. Саркисов) признала в 1928-1930 гг. правильность «генеральной линии партии ». И те и другие были репрессированы и в 1936-1941 гг. расстреляны поголовно.

Троцкий непрерывно «бомбит» ГПУ, ЦИК и ЦКК жалобами на отсутствие жилья, утерю чемоданов по дороге, и даже на то, что «ГПУ препятствует выехать на охоту». Уже 31 января 1928 года он в телеграмме председателю ОГПУ Менжинскому и председателю ВЦИК Калинину требует предоставить ему жильё.

Троцкий сообщает, что московские газеты доставлялись с опозданием на десять дней, а письма могли задерживаться до трёх месяцев. Тем не менее, условия ссылки по сравнению с тем, что впоследствии ввёл Сталин в 1930-е годы, были довольно мягкими, ссыльный даже смог вывезти свой личный архив, включающий в себя ряд ценнейших для историков документов по истории СССР, в том числе и документов секретных. Троцкому никак не ограничивали переписку, что позволило ему развить бурную деятельность, непрерывно общаясь с немногими неотрёкшимися своими сторонниками (Преображенский, Раковский, Муралов, Сосновский, Смирнов, Каспарова и т. д.). Из своей ссылки Троцкому даже удалось организовать печать и распространение оппозиционных листовок «большевиков-ленинцев». Наиболее активную помощь Троцкому в этой деятельности оказывал его старший сын Лев Седов , которого он назвал «нашим министром иностранных дел, министром полиции и министром связи». В 1928 году для нелегальной связи с Москвой из столицы был направлен Михаил Бодров , который тайно, под чужим именем возил почту для Троцкого до ближайшей железнодорожной станции, 200 верст.

В августе 1928 года появляется сообщение о предполагаемом заболевании Троцкого малярией, его единомышленники организуют по этому поводу выпуск нелегальной листовки, требовавшей его возвращения в Москву из «малярийной Алма-Аты».

Из своей ссылки Троцкий наблюдает за постепенно развернувшимся в 1928-1929 разгромом Сталиным своих вчерашних союзников и ярых противников Троцкого, «правых уклонистов » Бухарина - Рыкова - Томского. По оценке исследователя Рогозина В. З., резкий поворот сталинского большинства к индустриализации и коллективизации был обусловлен «кризисом хлебозаготовок» 1927 года , в ходе которого крестьяне, недовольные заниженными, по их мнению, закупочными ценами на хлеб, массово отказывались сдавать его государству (см. также Хлебозаготовки в СССР ). 15 января 1928 года Сталин лично выезжает в Сибирь агитировать крестьян сдавать хлеб. Н. Кротов утверждает, что в омской деревне один из крестьян заявил ему: «А ты, кацо, спляши нам лезгинку - может, мы тебе хлебца-то и дадим». Так или иначе, из Сибири Сталин вернулся крайне озлобленным, а партия принимает курс на «сверхиндустриализацию» и коллективизацию, ранее при поддержке самого же Сталина осуждённые Бухариным, как «троцкистские». В оправдание поворота налево Сталин разрабатывает доктрину «обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму». В контролируемой Бухариным «Правде» публикуется статья «правых», осуждающая Сталина за попытку «пойти по троцкистской дорожке», Бухарин пытается составить блок с уже разгромленным Каменевым, ведёт переговоры с Ягодой и Трилиссером.

Вместе с тем разгром «правых» уже не составил для Сталина особого труда; если за Троцким когда-то стояла Красная армия и даже значительная часть сотрудников ОГПУ, а Зиновьев был председателем Коминтерна и главой влиятельной Ленинградской партийной организации, за бухаринцами уже фактически не было ничего.

Высылка из СССР

Продолжавшаяся тем временем и в ссылке бурная активность Троцкого вызывала всё большее и большее раздражение Сталина. Как указывает историк Дмитрий Волкогонов, Троцкий «…получал сотни писем ежемесячно…В Алма-Ате вокруг него сформировался целый троцкистский штаб» . В октябре 1928 года его переписка с внешним миром была полностью приостановлена, 16 декабря представитель ОГПУ Волынский предъявил Троцкому «ультиматум» с требованием прекратить политическую деятельность. Троцкий ответил на подобное предложение длинным письмом в ЦК ВКП(б) и Президиум Исполкома Коминтерна, в котором наотрез отказался прекращать «борьбу за интересы международного пролетариата», и обвинил сторонников Сталина в том, что они «проводят внушения враждебных пролетариату классовых сил». Судя по сохранившейся в архиве Троцкого переписке с единомышленниками, которая велась из ссылки в 1928 году, он оценивал перспективы собственного «признания ошибок перед партией» скептически, судя по тому, что произошло с «разоружившимися» оппозиционерами: «Зиновьева не печатают», «центристы» требуют от бывших оппозиционеров, по оценке Троцкого, даже уже не выступать с поддержкой «генеральной линии партии», а «молчать».

18 января 1929 года внесудебный орган - Особое совещание при коллегии ОГПУ - постановляет выслать Троцкого за пределы СССР по обвинению в ст. 58.10 УК «выразившейся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооружённой борьбы против Советской власти». На копии врученного ему Волынским 20 января постановления Особого совещания Троцкий пишет: «Вот прохвосты!». Одновременно Троцкий пишет Волынскому расписку в получении копии постановления в таком духе: «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОС при коллегии ГПУ от 18 января 1929 г. мне было объявлено 20 января 1929 г. Л. Троцкий».

«Популярность Троцкого в партии и его личный авторитет вплоть до 1929 года были такими, что высылка из СССР была самой крайней допустимой мерой по отношению к нему», - указывает Иосиф Бергер, С. Жалмагамбетова, 139, с. 17 см, Алма-Ата Жазушы: О-во «Шапагат» 1992

В 1922 году состояние здоровья Владимира Ленина настолько ухудшилось, что между партийными вождями разгорелась ожесточенная борьба за власть. Сформировалась «тройка» в составе Каменева, Зиновьева и Сталина для совместной борьбы с Троцким как одним из вероятных преемников. С момента окончательного отхода Ленина от дел в 1923 году «тройка» начала широко критиковать Троцкого, обвиняя его в попытке «подменить ленинизм троцкизмом». Постепенно Троцкий начал терять свои позиции. В январе 1925 года он был снят с поста председателя Реввоенсовета и наркома обороны, хотя и остался в Политбюро ЦК ВКП (б). Но уже в октябре 1926 года Сталин при поддержке Бухарина вывел Троцкого из состава Политбюро.

К осени 1927 года Троцкий окончательно потерпел поражение в борьбе за власть. 12 ноября он был исключен из партии, а 14 ноября был выселен из служебной квартиры в Кремле (остановился у своего сторонника Белобородова).

18 января 1928 года Троцкий был силой доставлен на Ярославский вокзал Москвы и выслан в Алма-Ату, причем сотрудникам ГПУ пришлось нести Троцкого на руках, так как идти он отказался. Кроме того, по воспоминаниям старшего сына Троцкого Льва Седова, Троцкий с семьей забаррикадировались в одной из комнат, и ГПУ пришлось выламывать двери. По воспоминаниям самого Троцкого, его выносили на руках три человека. Во время доставки Троцкого на Ярославский вокзал присутствовали оба его сына; старший, Лев, безрезультатно кричал железнодорожникам: «Товарищи рабочие, смотрите, как несут товарища Троцкого!», а младший, Сергей, ударил по лицу державшего его отца сотрудника ГПУ.

2 Приезд в Алма-Ату. Гостиница «Джетысу»

В Алма-Ату Лев Троцкий с женой Наталией и старшим сыном Львом прибыл ночью 25 января 1928 года, после трудного переезда на автомобие из Фрунзе (нынешний Бишкек) через Курдайский перевал. На первое время Троцкого с женой и сыном поселили в гостинице «Джетысу» на улице Гоголя. Им отвели две комнатки. Соседние номера были заняты конвоем и местными агентами ГПУ.

Бытовые условия, в которых Троцкие оказались, их не устраивали. 31 января 1928 года Троцкий писал в телеграмме председателю ОГПУ Менжинскому и председателю ЦИК Калинину: «Мы поселены ГПУ гостинице условиях близких тюремным. Питаемся ресторанной пищей гибельной для здоровья. Не имеем возможности извлечь белье книги из багажа отсутствием помещения. Оплата гостиницы ресторана нам совершенно не по средствам. Необходима достаточная квартира кухней» (сохранена пунктуация автора).

3 Переезд в дом на улице Красина

После настойчивых требований Троцкого, ему предложили переехать в помещение агентства народного комиссариата иностранных дел (НКИД) на улице Красина, 75.

27 февраля 1928 года Троцкий писал в письме единомышленникам о своем переселении на квартиру после трехнедельного проживания в гостинице: «Пришлось покупать мебель, восстанавливать разоренную плиту и вообще заниматься строительством». Сам Троцкий называл свое жилье «квартирой», но на самом деле это был целый дом, в котором располагалось четыре комнаты. В виде исключения, в квартире имелось электричество.

Деятельность Троцкого в ссылке была разнообразной. Главная работа сосредоточивалась вокруг оценки послевоенного десятилетия (междунaродное хозяйство, междунaроднaя политикa, междунaродное революционное движение). В Алма-Ате Троцкий начал работать и над своими воспоминаниями. От Института Маркса и Энгельса Троцкий получил несколько заданий: редактирование части томов К. Маркса и Ф. Энгельса на русском языке и перевод на русский язык части памфлета К. Маркса «Господин Фогт».

От политической деятельности в ссылке Троцкий тоже не отказался. Он вел активную переписку, причем писал письма не только конкретным единомышленникам, но и так называемые циркулярные письма, которые предназначались одновременно многим лицам.

Для работы в Алма-Ате Троцкий нанимал секретаря. Большую помощь оказывал и сын Лев. На него легла работа по налаживанию отношений с внешним миром, он управлял перепиской. Он же подбирал нужные Троцкому материалы для его работ: рылся в книжных залежах библиотеки, добывал старые газеты, делал выписки. Он вел все переговоры с местным начальством, занимался организацией охоты. Сам Троцкий впоследствии так описывал деятельность сына: «Приезжали иногда из Москвы к нам и специальные курьеры. Встречи с ними были не простым делом. Мы были поселены в доме, со всех сторон окруженном учреждениями ГПУ и квартирами его агентов. Внешние связи лежали целиком на Льве. Он уходил из квартиры глубокой дождливой или снежной ночью или, обманув бдительность шпиков, скрывался днем из библиотеки, встречался с агентом связи в публичной бане, или в густых зарослях, под городом, или на восточном рынке, где толпились киргизы, с лошадьми, ослами и товарами. Каждый раз он возвращался возбужденный и счастливый, с воинственным огоньком в глазах и с драгоценной добычей под бельем. Так, в течение года он оставался неуловим для врагов. За апрель-октябрь получено было около 1.000 политических писем и документов и около 700 телеграмм; отправлено было нами за то же время около 550 телеграмм и не менее 800 политических писем, в том числе ряд крупных работ, как «Критика программы Коминтерна» и пр. Без сына я не выполнил бы и половины этой работы».

4 Дача

В Алма-Ате у Троцкого обострились болезни (проблемы с кишечником, подагра), он и его жена страдали малярией, в чем он винил местный климат. Жили они в средней чaсти города, там был средний коэффициент мaлярийности. Летом там жить было почти невозможно по причине жaры, пыли. Почти свободными от малярии считались предгорья гор — прилавки, там находились тaк нaзывaемые дaчи — летние деревянные бaрaки. Туда семья Троцкого решила перебраться с наступлением теплых дней.

Троцкие предполaгaли выехaть в нaчaле мaя, но из-зa дождей и необорудовaнности помещения пришлось повременить с переездом. Сначала они подыскали дачу в Каменском ущелье. Это вызвало беспокойство ОГПУ тем, что ссыльного будет сложнее контролировать. Тогда начальник ОГПУ Казахстана Каширин распорядился выделить и отремонтировать Троцкому государственную дачу в совхозе ОГПУ. Дача состояла из двух комнат, кухни и веранды. Она пришлась Троцким по вкусу. И 5 июня они переехали в предгорья.

Лето, проведенное на даче, описала жена Троцкого: «Вместе с хозяином и семьей его следили за созреванием плодов и принимали деятельное участие в сборе их. Сад пережил несколько смен. Был покрыт белыми цветами. Потом деревья стояли тяжелые, с низко опущенными ветвями на подпорках. Потом плоды лежали пестрыми коврами под деревьями, на соломенных подстилках, а деревья, освободившиеся от ноши, снова подняли свои ветви. И пахло в саду зрелым яблоком, зрелой грушей, жужжали пчелы и осы. Мы варили варенье. В июне — июле в яблоневом саду, в домике, крытом камышовыми плетнушками, кипела горячая работа, неустанно стучала пишущая машинка — небывалое явление в этих местах. Лев Давидович диктовал критику программы Коминтерна, выправлял и снова давал в переписку».

5 Высылка из СССР

Продолжавшаяся в ссылке бурная активность Троцкого вызывала все большее и большее раздражение Сталина. В октябре 1928 года его переписка с внешним миром была полностью приостановлена, а 16 декабря представитель ОГПУ Волынский предъявил Троцкому «ультиматум» с требованием прекратить политическую деятельность. Троцкий ответил на подобное предложение длинным письмом в ЦК ВКП (б) и Президиум Исполкома Коминтерна, в котором наотрез отказался прекращать «борьбу за интересы международного пролетариата».

18 января 1929 года внесудебный орган — Особое совещание при коллегии ОГПУ — постановил выслать Троцкого за пределы СССР по обвинению в ст. 58.10 УК «выразившейся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооружённой борьбы против Советской власти». На копии постановления Особого совещания, врученного Троцкому 20 января, он написал: «Вот прохвосты!». Троцкий написал Волынскому расписку в получении копии постановления в таком духе: «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОС при коллегии ГПУ от 18 января 1929 г. мне было объявлено 20 января 1929 г. Л. Троцкий».

В феврале того же года Троцкого с семьей тайно привезли в Одессу и на пароходе «Ильич» отправили за пределы СССР. По договоренности с Турцией ему было предложено поселиться на острове Принкипо в Мраморном море. Здесь он провел более четырех лет, занимаясь главным образом литературной деятельностью. В 1933 году Троцкому разрешили переехать во Францию. В 1935 году он перебрался в Норвегию. Однако в конце 1936 года по требованию советских властей его выслали из этой страны. Поскольку все европейские страны отказали ему в политическом убежище, Троцкий отправился в Мексику. Он поселился на окраине Мехико в Койокане, ставшем последним его пристанищем. 20 августа 1940 года Троцкий был ранен агентом НКВД Рамоном Меркадером, а через сутки скончался.

Высылка Троцкого из СССР

Тем временем Иосифу Виссарионовичу стало очевидно, что и в Алма-Ате Троцкий успокаиваться не намерен. «Из Центральной Азии я имел возможность поддерживать непрерывную связь с оппозицией, которая росла, – пояснял сам Лев Давидович. – В этих условиях Сталин, после колебаний в течение года, решил применить высылку за границу, как меньшее зло. Его доводы были: изолированный от СССР, лишенный аппарата и материальных средств, Троцкий будет бессилен что-либо предпринять… Сталин несколько раз признавал, что моя высылка за границу была „величайшей ошибкой“».

18 января 1929 года Особое совещание при коллегии ОГПУ постановило выслать Троцкого за пределы СССР по обвинению в «организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против Советской власти». 20 января Троцкий получил это постановление и написал на нем: «Вот прохвосты!» – присовокупив к этому расписку такого содержания: «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОС при коллегии ГПУ от 18 января 1929 г. мне было объявлено 20 января 1929 г. Л. Троцкий».

Троцкий был уверен, что вывезти архив ему не позволят, однако прибывшие за ним чекисты никаких указаний насчет бумаг не имели и поэтому не препятствовали.

В книге Ю. Фельштинского и Г. Чернявского «Лев Троцкий. Оппозиционер» описан драматичный отъезд Троцкого с близкими в эмиграцию: «На рассвете 22 января Троцкий, его супруга и сын Лев были усажены в конвоируемый автобус, который отправился по накатанной снежной дороге по направлению к Курдайскому перевалу. Через сам перевал удалось проехать с огромным трудом. Бушевали снежные заносы, мощный трактор, который взял автобус и несколько попутных автомобилей на буксир, сам застрял в снегу. Несколько человек сопровождения скончалось от переохлаждения. Семью Троцкого перегрузили в сани. Расстояние в 30 километров было преодолено более чем за семь часов. За перевалом состоялась новая пересадка в автомобиль, который благополучно довез всех троих до Фрунзе, где они были погружены в железнодорожный состав. В Актюбинске Троцкий получил правительственную телеграмму (это была последняя правительственная телеграмма, которая оказалась в его руках), сообщавшую, что местом его назначения является город Константинополь в Турции».

Гражданства Троцкого и его семью не лишили. На первые расходы в Турции им было выдано полторы тысячи долларов.

31 января 1929 года состоялось совместное заседание Политбюро и Президиума Центральной контрольной комиссии, на котором Н. И. Бухарин, А. И. Рыков и М. П. Томский были официально обвинены во фракционной деятельности. В ответ они сделали заявление, направленное против Сталина. Тот немедленно обрушился на фракционистов: «Это группа правых уклонистов, платформа которой предусматривает замедление темпов индустриализации, свертывание коллективизации и свободу частной торговли. Члены этой группы наивно верят в спасительную роль кулака. Беда их в том, что они не понимают механизма классовой борьбы и не видят, что на самом деле кулак – это заклятый враг Советской власти». Далее Сталин припомнил, что еще до революции Ленин называл Бухарина «дьявольски неустойчивым» – и теперь тот оправдывает такое мнение, начав тайные переговоры с троцкистами.

11 июля 1929 года Совет народных комиссаров СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», которое предписывало направлять осужденных на срок от трех лет в исправительно-трудовые лагеря под контролем ОГПУ. Постановление имело гриф «не подлежит опубликованию».

Тем же самым постановлением ОГПУ указывалось на необходимость увеличить существующие лагеря и создать новые – в отдаленных районах Советского Союза с целью освоения этих мест и использования их природных ресурсов. Также планировалось увеличивать население диких краев условно-досрочно выпущенными из лагеря на поселение, теми, кто, отбыв срок, не имел права жить в крупных городах или добровольно желал остаться.

Вадим Захарович Роговин – российский историк, социолог и публицист, главной темой исследований которого были 1930-е годы в СССР. В книге, которую вы собираетесь прочитать, показано противостояние двух вождей коммунистической партии – И.В. Сталина и Л.Д. Троцкого. Оно не закончилось после высылки Троцкого из СССР в 1929 году, наоборот, стало еще более острым. Троцкий резко выступал против политики Сталина, печатал разоблачающие документы, организовывал сопротивление сталинскому режиму. Не удивительно, что на Троцкого устраивались покушения, очередное из них в 1940 году стало удачным. В своей книге Вадим Роговин не только приводит факты и документы об этой борьбе и самом убийстве, но и подробно анализирует причины конфликта между Сталиным и Троцким.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Главный враг Сталина. Как был убит Троцкий (В. З. Роговин, 2017) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Высылка Троцкого из СССР

Для того чтобы полностью изолировать Троцкого от его единомышленников, ГПУ с октября 1928 года внезапно прервало всю его переписку с соратниками, друзьями, родственниками. Даже письмо из московской больницы от безнадежно болевшей дочери, исключенной из партии, Троцкий получил спустя 73 дня после его отправки, и ответ уже не застал ее в живых.

26 ноября Политбюро, обсудив вопрос «О контрреволюционной деятельности Троцкого», поручило ОГПУ передать Троцкому ультиматум о прекращении им всякой политической деятельности. С этой целью в Алма-Ату был направлен уполномоченный секретно-политического отдела ОГПУ Волынский, зачитавший Троцкому меморандум, в котором сообщалось, что у коллегии ОГПУ имеются данные о том, что его деятельность «принимает все более характер прямой контрреволюции» и организации «второй партии». Поэтому в случае отказа Троцкого от руководства «так называемой оппозицией» ОГПУ «будет поставлено в необходимость» изменить условия его содержания, с тем чтобы максимально изолировать его от политической жизни.

Троцкий ответил на этот ультиматум письмом в ЦК ВКП(б) и Президиум Исполкома Коминтерна, в котором, в частности, говорилось: «Теоретический разум и политический опыт свидетельствуют, что период исторической отдачи, отката, т. е. реакции, может наступить не только после буржуазной, но и после пролетарской революции. Шесть лет мы живем в СССР в условиях нарастающей реакции против Октября и тем самым – расчистки путей для термидора. Наиболее явным и законченным выражением этой реакции внутри партии являются дикая травля и организационный разгром левого крыла…

Угроза изменить условия моего существования и изолировать меня от политической деятельности звучит так… как если бы фракция Сталина, непосредственным органом которой является ГПУ, не сделала всего, что может, для изоляции меня не только от политической, но и от всякой другой жизни… В таком же и еще худшем положении находятся тысячи безукоризненных большевиков-ленинцев, заслуги которых перед Октябрьской революцией и международным пролетариатом неизмеримо превосходят заслуги тех, которые их заточили или сослали… Насилия, избиения, пытки, физические и нравственные, применяются к лучшим рабочим-большевикам за их верность заветам Октября. Таковы те общие условия, которые, по словам коллегии ГПУ, “не препятствуют” ныне политической деятельности оппозиции и моей в частности.

Жалкая угроза изменить для меня эти условия в сторону дальнейшей изоляции означает не что иное, как решение фракции Сталина заменить ссылку тюрьмой. Это решение, как сказано выше, для меня не ново. Намеченное в перспективе еще в 1924 году, оно проводится в жизнь постепенно, через ряд ступеней, чтобы исподтишка приучить придавленную и обманутую партию к сталинским методам, в которых грубая нелояльность созрела ныне до отравленного бюрократического бесчестья».

Реакцией на это письмо стало постановление Политбюро о высылке Троцкого за границу. Мотивируя это решение, Сталин заявил, что оно необходимо для того, чтобы развенчать Троцкого в глазах советских людей и зарубежного рабочего движения: если Троцкий будет за рубежом выступать с дальнейшими разоблачениями партийного руководства, «то мы будем его изображать как предателя». Это решение было принято большинством голосов. Лишь Рыков и Ворошилов голосовали за еще более жесткую меру – заключение Троцкого в тюрьму.

7 января 1929 года постановление Политбюро было направлено председателю ОГПУ Менжинскому. 18 января решение о высылке было оформлено Особым Совещанием при коллегии ОГПУ. Спустя два дня Волынский предъявил Троцкому постановление ОСО, в котором говорилось: «Слушали: Дело гражданина Троцкого, Льва Давыдовича, по ст. 58/10 Уголовного Кодекса по обвинению в контрреволюционной деятельности, выразившейся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против советской власти. Постановили: Гражданина Троцкого, Льва Давыдовича, выслать из пределов СССР». Таким образом, высылка Троцкого явилась актом внесудебной расправы по вымышленным обвинениям, на которые обвиняемому не давалось права ответить. После того как Волынский предложил Троцкому расписаться в ознакомлении с этим документом, Троцкий написал: «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ГПУ мне объявлено».

В служебном отчете о выполнении своего поручения Волынский сообщал, что Троцкий сказал ему: «Перед ГПУ была дилемма – либо посадить меня в тюрьму, либо выслать за границу. Первое, конечно, менее удобно, так как вызовет шум и неизбежные волнения и агитации среди рабочих за освобождение. Поэтому Сталин решил выслать меня за границу. Я мог бы, конечно, отказаться, потому что с точки зрения внутреннего положения было бы выгоднее для меня сесть в тюрьму. Если бы я рассуждал, как Сталин, который никогда не понимал, что значит революционная эмиграция, я бы отказался ехать. Для Сталина “эмигрант” – бранное слово, и попасть в эмиграцию для него означает политическую смерть… он своим ограниченным мозгом не в состоянии понять, что для ленинца одинаково, в какой части рабочего класса работать».

На основе директивы, полученной от Ягоды, Волынский сразу же после предъявления постановления ОСО объявил, что Троцкий и его семья находятся под домашним арестом, и предоставил им 48 часов для сборов в дорогу. После этого они были погружены под конвоем из специально отобранных сотрудников ГПУ в вагон, маршрут следования которого им не был объявлен.

Чтобы избежать при высылке Троцкого демонстраций протеста, подобных той, которая сопутствовала годом раньше его ссылке в Алма-Ату, высылка происходила в обстановке строжайшей тайны. О ней, однако, была проинформирована зиновьевская группа, от которой Сталин ожидал одобрения данной акции. Когда зиновьевцы собрались для обсуждения этого известия, Бакаев предложил выступить с протестом против высылки. На это Зиновьев заявил, что «протестовать не перед кем», так как «нет хозяина». На следующий день Зиновьев посетил Крупскую, которая сообщила ему, что и она слышала о готовящейся высылке. «Что же вы собираетесь с ним делать?» – спросил ее Зиновьев, имея в виду, что Крупская находится в составе Президиума ЦКК. «Во-первых, не вы , а они , – ответила Крупская, – а во-вторых, даже если бы мы и решили протестовать, кто нас слушает?»

Только через несколько дней пути Троцкому было сообщено, что местом его высылки назначен Константинополь. В эти дни Советское правительство обращалось ко многим правительствам с просьбой принять Троцкого, но только Турция после долгих переговоров дала положительный ответ. Не зная об этом, Троцкий отказался добровольно следовать в Турцию и потребовал отправить его в Германию. 12 суток поезд простоял на глухом полустанке в Курской области, пока сменивший Волынского новый уполномоченный ОГПУ Буланов не сообщил, что немецкое правительство категорически отказалось впустить Троцкого в свою страну и что получен окончательный приказ доставить его в Константинополь. В служебных донесениях Буланов, сообщая о своих беседах с Троцким в поезде, упоминал о его чрезвычайно резком тоне и выражениях «по адресу большого хозяина».

На протяжении пути конвой все время увеличивался и Троцкому запрещалось выходить из поезда, который останавливался только на мелких станциях, чтобы набрать воды и топлива. Тем временем сотрудник ОГПУ Фокин, направленный в Одессу для организации тайной погрузки Троцкого на пароход, сообщал начальству, что им сделано все, чтобы не допустить возможной демонстрации в городе. Была проведена тщательная проверка команды парохода «Ильич», списание с нее «ненадежных» и подготовка запасной команды, «могущей вести пароход даже при полном отказе остальной команды».

Прибывший в Одессу вагон был подан прямо к причалу. Несмотря на глубокую ночь, пристань была оцеплена войсками ГПУ. 12 февраля «Ильич» вступил в пограничные воды, где Троцкий вручил турецкому офицеру заявление для передачи Президенту Турецкой республики Кемалю-Паше: «Милостивый государь. У ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по своему выбору и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию».

Только спустя неделю после этого «Правда» поместила краткую заметку: «Л. Д. Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением Особого Совещания при ОГПУ. С ним, согласно его желанию, выехала его семья». В этом сообщении отсутствовало содержавшееся в постановлении ОСО обвинение в подготовке Троцким вооруженной борьбы против Советской власти. В одной из первых статей, опубликованных в изгнании, Троцкий писал: «Почему Сталин не решился в “Правде” повторить то, что сказано в постановлении ГПУ? Потому что он знал, что ему никто не поверит… Но зачем же в таком случае было вносить эту явную ложь в постановление ГПУ? Не для СССР, а для Европы и для всего мира. Сталин не мог иначе объяснить высылку и бесчисленные аресты, как указанием на подготовку оппозицией вооруженной борьбы. Этой чудовищной ложью он причинял величайший вред Советской Республике. Вся буржуазная печать говорила о том, что Троцкий, Раковский, Смилга, Радек, И. Н. Смирнов, Белобородов, Муралов, Мрачковский и многие другие, которые строили Республику и защищали ее, теперь готовят вооруженную борьбу против Советской власти. Ясно, до какой степени такая мысль должна ослаблять Советскую Республику в глазах всего мира!»

Высылка Троцкого из СССР