Экс-директор Московского института теплотехники Юрий Соломонов выпустил книгу, где от третьего лица поведал о своей роли в создания ракетно-ядерного щита и, в частности, о том, почему новая морская ракета "Булава" до сих пор не принята на вооружение.

По сути это его первый после отставки с должности гендиректора МИТ выход в публичное пространство. Интерес к высказываниям и оценкам академика РАН Соломонова высок еще и потому, что он сохраняет за собой позицию генерального конструктора "Булавы". Правда теперь, после выхода 6-тысячным тиражом его книги "Ядерная вертикаль", это становится совсем проблематичным. Не хочу оказаться в роли Кассандры, но такие откровения о положении дел в Военно-промышленном комплексе и, в частности, ракетостроении, об отношениях с минобороны и коллегами-соперниками бесследно не проходят. И уж тем более не остаются без ответа оценки типа "все виноваты, кроме меня".

У тех, кто по долгу службы отвечает за сохранность государственных и военных тайн, претензий к автору, скорее всего не возникнет. На 335 страницах книги вы при всем желании не найдете каких-то специальных выкладок и технических характеристик с цифрами. Их, как и профессиональных терминов, Юрий Соломонов старательно избегает. Вдобавок к этому придумал для себя и некоторых других фигурантов своего повествования более чем прозрачные псевдонимы. А вот президенты России, СССР, США, главы правительства, секретари ЦК и некоторые первые вице-премьеры у него вполне реальные - для каждого времени свои, только по именам никогда не называются.

Для чего понадобились солидному автору все эти окололитературные хитрости? Сам он ничего не объясняет. Лишь брат конструктора Лев Соломонов, работавший под его началом в МИТе и явно посвященный, дал понять, что книга адресована "тем, кто в теме". И написана для того, чтобы мы знали, "кто есть кто в судьбе ракеты, почему сложилась та ситуация, которую мы наблюдаем сейчас".

А сложилась такая ситуация (из 12 испытательных пусков "Булавы" более половины окончились неудачей, в том числе два последних) потому, считает Юрий Соломонов, что ему как генеральному конструктору на разных этажах и кабинетах противостояли косность, волюнтаризм, козни конкурентов, нежелание принимать решения и брать ответственность. И это все - на фоне неуклонного распада и деградации оборонной промышленности.

"Вопрос впрыскивания молодой крови в дряхлеющие кровеносные сосуды оборонно-промышленного комплекса так и остался нерешенным", - сокрушается автор. Или вот еще пассаж - на соседней же странице: "Генерал Балуев, возглавив Генеральный штаб, привнес в его работу совершенно новые элементы, основу которых составлял известный тезис: "Лучший способ принятия решений - не принимать никаких решений".

Зато о себе самом, о своей позиции и манере выступать на совещаниях самого высокого уровня - в Кремле, правительстве, на Совете безопасности, в том числе в присутствии первых лиц государства, отзывается в высшей степени похвально, да еще от третьего лица: "Пресную обстановку рутинного мероприятия попытался чуть подсолить только один выступающий... Аргументированное, порой несколько эмоциональное выступление произвело впечатление на аудиторию... Апогей совещания был уже пройден, когда слово взял Юрий Соломатин... Это и многое другое, излагаемое профессионально и аргументированно, резко контрастировало с благостной картиной общего состояния дел в промышленности...".

А вот как описывает автор самую первую презентацию "Булавы" (еще на уровне проекта) в питерском КБ "Рубин", где должны были увязать ее с носителем - подводной лодкой. "Вы посмотрите, что они предлагают, - передает Соломонов реакцию академика Сергея Ковалева, генерального конструктора ракетоносцев. - Мы всю жизнь бьемся с проблемой защиты нашего "железа" от пагубного воздействия огнедышащего дракона - стартующей ракеты, а они хотят быть настолько деликатными, что, сделав дело, даже не лишают нас девственности. Это же замечательно".

В беседе с корреспондентом "РГ" Сергей Никитич Ковалев чуть иначе представил тут ситуацию, но в целом подтвердил, что поверил тогда Соломонову и поддержал его в том, чтобы начать испытательные пуски ракеты прямо с подводной лодки, минуя всегда практиковавшийся ранее этап испытаний с наземного и погружаемого стендов.

Взявшись за перо, именитый конструктор и начинающий мемуарист не удержался от соблазна воздать "по заслугам" коллегам-конкурентам из Государственного ракетного центра им. Макеева, что находится на Урале в городе Миассе. Именно там, как известно, традиционно разрабатывали и продолжают разрабатывать баллистические ракеты для подводных лодок - с особой спецификой подводного старта. Право на разработку "Булавы", по словам Юрия Соломонова, МИТ выиграл в честной борьбе - по итогам конкурса, который вопреки всем правилам проводился дважды. И оба раза, подчеркивает автор, москвичи одерживали верх. Причем, по "по основной характеристике, определяющей проектно-конструкторское совершенство разработки", опережали конкурента в полтора раза.

Тем временем

Как заявил недавно заместитель министра обороны - начальник вооружения ВС РФ Владимир Поповкин, испытания стратегической ракеты морского базирования "Булава" нынешним летом продолжатся. Причем пуски планируются и с подводной лодки "Дмитрий Донской", которая под эти испытания специально "заточена", и с нового ракетоносца "Юрий Долгорукий" - головного в серии кораблей четвертого поколения, для вооружения которых предназначена "Булава". На Севмаше, где построен "Юрий Долгорукий" и в различной стадии готовности два следующих - серийных - корабля этого же проекта ("Александр Невский" и "Владимир Мономах"), корреспонденту "РГ" подтвердили, что начаты работы и по четвертому корпусу ("Святитель Николай"), хотя дата его официальной закладки до сих пор не определена. По словам генерального директора Севмаша Николая Калистратова, "это исключительная прерогатива ВМФ, а за корабелами дело не встанет".

«ВОСПОМИНАНИЯ ВОЕННЫХ ПРОГРАММИСТОВ ОТДЕЛА БОЕВЫХ АЛГОРИТМОВ И ПРОГРАММ РЛС ДО «ДУНАЙ-3» СИСТЕМЫ ПРО А-35 Кубинка УДК 82-94 ББК 63 В 77 В 77 Воспоминания военных...»

-- [ Страница 1 ] --

ВОСПОМИНАНИЯ ВОЕННЫХ ПРОГРАММИСТОВ

ОТДЕЛА БОЕВЫХ АЛГОРИТМОВ И ПРОГРАММ

РЛС ДО «ДУНАЙ-3» СИСТЕМЫ ПРО А-35

В 77 Воспоминания военных программистов отдела боевых алгоритмов и

программ РЛС ДО «Дунай-3» системы ПРО А-35. – М.: Издательство

«Перо», 2016. – 222 с.: ил.

ISBN 978-5-906851-39-0

В материалах сборника, практически за двадцатилетний период (70 - 80-е годы ХХ

века), рассмотрены проблемы создания, становления и развития программноалгоритмического обеспечения секторной РЛС дальнего обнаружения (РЛС ДО «Дунайсистемы ПРО А-35 г. Москвы.

Воспоминания написаны непосредственными участниками событий ввода в строй, эксплуатации, доработок и анализа эффективности боевых алгоритмов и программ РЛС.

Это те, кто долгие годы, в процессе круглосуточных боевых дежурств, постоянно находясь за пультами ЭВМ, оценивал устойчивость программ, проводил анализ качества решения задач обнаружения и сопровождения целей, траекторной обработки, функционального контроля и защиты от помех.

Обладая уникальным опытом работы с боевыми программами, учитывая постоянные изменения в средствах ракетного нападения противника и новые задачи по информационному взаимодействию систем ПРН, ПРО и ККП, офицеры отдела, под научным руководством ведущих специалистов НИИДАР, разработали и внедрили десятки программ, направленных на повышение эффективности функционирования РЛС.

Важной особенностью сборника являются примеры решения тех проблем, когда офицеры отдела практически с нуля выполняли разработку новых программных модулей, существенно дополнивших и качественно изменивших боевые возможности РЛС ДО «Дунай-3».

В фотоальбоме большинство фотографий Белугина С.Л.

УДК 82-94 ББК 63 © Губенский С.Ф., Кильдишов В.Д., Пунин И.П., Середа В.В., Бурков Ю.И., Игнатенко В.М., Янченков О.И., Белугин С.Л., Голуб Н.А., Мартыщенко Б.Н., Барткевич Г.В., Тюрин М.Т., Баглай В.М., Швыдков С.А., Новгородов С.Л., Аржаных Е.П., Бызов А.Г.

ISBN 978-5-906851-39-0 Предисловие С завершением «холодной войны» в конце 80-х годов ХХ века прекратилось противоборство двух антагонистических общественно-социальных систем и противостояние военных блоков, возглавляемых СССР и США, которые почти полвека определяли основные политические процессы на планете.

Вместе с развитием и диверсификацией ракетно-ядерного оружия в обеих странах менялись концепции применения ядерного оружия, направления развития стратегических наступательных сил. В основе эволюции этого мышления лежал ряд факторов, главными из которых являлись стремление проведения «силовой» внешней политики, количественное наращивание ядерного оружия и средств его доставки, качественное совершенствование этих систем, а также соотношение противостоящих друг другу сил сверхдержав.

Вопросы противоракетной обороны и ее роли в укреплении стратегической стабильности между СССР и США активно стали рассматриваться в конце 1960-х - начале 1970-х годов. Политика формирования международных отношений «с позиции силы» породила гонку стратегических вооружений, в частности, наращивание ядерных боеголовок на межконтинентальных баллистических ракетах, попытку создания стратегических оборонительных систем. Отечественный опыт разработки и развертывания средств противоракетной обороны явился отражением принципа создания вооружений исходя из логики «оружие» – «контроружие». Обладание последним требовала складывающаяся военно-политическая обстановка между противоборствующими системами, гонка вооружений, угроза развязывания войны, с использованием ракетно-ядерного оружия.

Усилия ученых, конструкторов, военных в сочетании с экономическими возможностями СССР увенчались успехом, была развернута действующая система противоракетной обороны Центрального промышленного района «А-35», ставшая основой для последующей модернизации и дальнейшего развития вооружения данного класса.

По уровню сложности, реализации крупнейшей научно-практической задачи данная проблема не имела прецедентов. Успехи в отечественной радиолокации, создании ракет, способных выводить полезную нагрузку в космос, стали предпосылками к возможности создания противоракетной обороны от средств, атакующих из воздушно-космического пространства. Тысячи тонн металла, воплощенного в радиолокационные станции, пусковые установки и противоракеты, средства передачи данных и информации остаются вооружением, но не способным решить боевые задачи обороны без управления электронно-вычислительными средствами, объединенными в единую систему.

Поэтому на передний план выходили задачи эксплуатации боевых программ, сбора статистических данных о функционировании программ и устройств, выявление ошибок в программах, оценка боевых возможностей средств и системы в целом, анализ соответствия оперативнотактического содержания боевых алгоритмов замыслу на боевое применение, обеспечение проведения доработок программ и совершенствование устройств, участия в испытаниях доработок.

Решение этих задач возлагалось на офицеров-интеллектуалов, имеющих высочайшую военную и инженерно-техническую подготовку.

Воспоминания написаны непосредственными участниками событий ввода в строй, эксплуатации, доработок и анализа эффективности боевых алгоритмов и программ радиолокационных средств, теми, кто в ходе воинской службы в процессе несения боевого дежурства неотрывно находился за пультами электронно-вычислительных машин, оценивал устойчивость программ, проводил анализ качества решения задач обнаружения и сопровождения целей, траекторной обработки, функционального контроля и защиты от помех.

Обладая уникальным опытом работы с боевыми программами, учитывая постоянные изменения в средствах ракетного нападения противника и новые задачи по информационному взаимодействию систем войск противоракетной и противокосмической обороны в составе Войск ПВО страны, офицерами отдела, под научным руководством ведущих специалистов НИИДАР, были разработаны и внедрены десятки программ, направленных на повышение эффективности функционирования радиолокационных средств.

Сборник воспоминаний представляет интерес для всех, небезразличных к вопросам истории, проблемам создания и развития вооружения. Особенность сборника выражена в личных воспоминаниях офицеров, основанных на собственном видении, раскрывающих примеры решения тех проблем, когда военные специалисты отдела практически с нуля выполняли разработку новых программных модулей, существенно дополнивших и качественно изменивших боевые возможности радиолокационных средств, ставших «глазами и ушами» противоракетной обороны на несколько тысяч километров воздушно-космического пространства.

История противоракетной обороны, несмотря на то, что она малопонятна и, как следствие, малоинтересна широкому читателю, остается одной из ключевых и знаковых в истории нашего Отечества.

Данные воспоминания военных программистов представляют собой содержательный и актуальный труд, посвященный проблеме обеспечения функционирования сложнейшей аппаратуры средств и систем противоракетной обороны в изложенный период.

–  –  –

Так сложилось исторически, что в Москве и Московской области было сконцентрировано большинство ключевых объектов государственного и военного управления СССР.

При некоторых достоинствах такое расположение имело и ряд существенных недостатков: внезапный удар противника по этому району не просто вывел бы из строя один из крупнейших промышленных и административных центров страны, но и мог полностью парализовать стратегическое управление государством и Вооруженными Силами.

Сложившаяся ситуация требовала создания системы противоракетной обороны, способной защитить Москву от ограниченного ракетно-ядерного нападения. При этом предполагалось, что подготовка к полномасштабному удару по СССР не останется незамеченной и будет обнаружена заранее.

Основную угрозу представлял внезапный удар противника по стратегическим объектам, который мог быть нанесен ограниченными силами, тайно приведенными в боевую готовность.

Таким образом, создание системы ПРО, даже ограниченной мощности, виделось руководству страны надежным средством защиты основных стратегических объектов политического, административного и военного назначения.

В феврале 1956 года Президиум ЦК КПСС принял постановление «Вопросы противоракетной обороны» о создании боевой системы ПРО.

Согласно постановлению, система ПРО предназначалась для отражения налета группы баллистических целей, атакующих центральный административно-промышленный район страны.

В том же году был разработан эскизный проект полигонной экспериментальной системы ПРО (система «А») и начато ее строительство в районе озера Балхаш (Казахская ССР).

4 марта 1961 года на полигоне противоракета экспериментальной системы ПРО «А» впервые в мире уничтожила баллистическую цель - боевой блок советской баллистической ракеты Р-12. Противоракета имела осколочную боевую часть, снаряженную осколками особой конструкции.

Этот эксперимент показал, что поставленная задача борьбы с баллистическими целями, состоявшими из корпуса ракеты и отделившегося от него боевого блока с ядерным зарядом («парная цель»), технически решена.

В США аналогичный перехват боевого блока противоракетой с осколочной боевой частью был осуществлен только 23 года спустя, в 1984 году.

Серия испытаний и боевых стрельб на полигоне интенсивно продолжалась, были достигнуты устойчивые результаты поражения баллистических целей в различных условиях обстановки.

Опираясь на результаты испытаний, в июне 1961 года был разработан эскизный проект боевой системы противоракетной обороны Москвы, которая получила шифр «система ПРО А-35».

Генеральным конструктором системы ПРО А-35 был назначен выдающийся ученый в области ракетной техники и радиолокации Г.В. Кисунько (20.06.1918 - 11.10.1998), член-корреспондент АН СССР (1958), генераллейтенант.

Головным разработчиком системы являлось ОКБ-30 (Г.В. Кисунько), противоракета А-350 создавалась в ОКБ-2 (академик П.Д. Грушин), разработка ядерной боевой части для противоракеты А-350 была поручена НИИЧелябинск-70).

Вычислительные средства системы ПРО А-35 на базе ЭВМ 5Э92б разработаны Институтом точной механики и вычислительной техники Академии наук СССР (ИТМ и ВТ) под руководством академика С.А. Лебедева.

Это первая полностью полупроводниковая ЭВМ в СССР, с развитой системой самодиагностики и мультипроцессорной структурой.

Программное обеспечение для 5Э92б разрабатывалось в Новосибирске, в Конструкторском бюро системного программирования (КБСП, позже - Новосибирский филиал ИТМ и ВТ им. С.А. Лебедева) под руководством М.И.

Нечепуренко и Г.И. Марчука (в будущем президент Академии наук СССР 1986 - 1991 гг.).

В соответствии с проектом на первом этапе в состав системы ПРО А-35 входили:

главный командно-вычислительный центр (Кубинка);

РЛС дальнего обнаружения баллистических целей (Кубинка);

стрельбовые комплексы противоракет (Наро-Фоминск, Загорск (Сергиев Посад), Клин).

В 1962 - 1967 гг. ведется интенсивное строительство боевых объектов системы А-35 под Москвой, оснащение их оборудованием и комплектами аппаратуры, поступающими с заводов. Начинаются монтажные и настроечные работы силами заводских и конструкторских бригад с широким привлечением офицерского и личного состава воинских частей.

Планировалось, что система ПРО Москвы А-35 будет поставлена на боевое дежурство к 50-летнему юбилею Великой Октябрьской Социалистической революции, т.е. к 7 ноября 1967 года.

Однако к середине 60-х годов становится известно о работах в США по разработке межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования («Минитмен-3») и межконтинентальных баллистических ракет на подводных лодках («Поларис А-3») с многозарядными боевыми частями (на одной ракете до 10 боевых блоков с ядерными зарядами).

Особенностью новых ракет противника являлось то, что теперь полет боевых блоков сопровождался в космическом пространстве множеством отвлекающих целей - легких и тяжелых ложных.

Кроме того, в состав такой сложной баллистической цели дополнительно входили средства для постановки помех РЛС ПРО, что значительно снижало эффективность их работы.

Задача ПРО усложнилась на несколько порядков. Возникла объективная необходимость модернизации средств системы А-35.

В 1971 году на средствах первой очереди системы ПРО А-35 были проведены государственные испытания в составе: главного командновычислительного центра (Кубинка), одной СРЛС дальнего обнаружения «Дунай-3» (Кубинка, СРЛС-1 «север») и трех стрельбовых комплексов.

Государственные испытания подтвердили правильность научнотехнических решений, обеспечивающих боевое функционирование сложной и полностью автоматизированной системы вооружения, способной поражать баллистические цели на траекториях их полета.

По итогам испытаний в июне 1972 года первая очередь системы ПРО А-35 была принята в опытную эксплуатацию.

26 июня 1972 года между СССР и США был заключен договор об ограничении национальных систем ПРО.

В 1973 году генеральным конструктором Г.В. Кисунько подготовлена инженерная записка о принципах и путях модернизации системы ПРО А-35 с задачей обеспечения борьбы с новыми средствами противника - многозарядными баллистическими целями.

В 1974 году в эксплуатацию были введены объекты и комплексы вооружения второй очереди системы А-35.

В 1975 году начались работы по совершенствованию средств вооружения А-35 и коренному обновлению программно-алгоритмического комплекса системы с целью расширения боевых возможностей московской ПРО.

Основные усилия конструкторских и научно-исследовательских организаций были направлены на решение задачи по перехвату многоэлементных сложных баллистических целей, которые к тому моменту уже были приняты противником на вооружение, и тех, которые противник планировал принять в будущем.

Таким образом, если до модернизации перед системой ПРО А-35 стояла задача по защите Москвы от 8 парных баллистических целей класса «Титан-2» и «Минитмен-2», то теперь она многократно усложнилась.

От системы требовалось обеспечить перехват одной, но сложной многоэлементной цели, содержащей кроме боевых блоков комплекс средств преодоления ПРО (легкие и тяжелые ложные цели плюс средства постановки помех РЛС ПРО).

Именно в это время (1975 год) штат отдела боевых алгоритмов и программ РЛС ДО «Дунай-3» (Кубинка) был увеличен на десять единиц, учитывая огромный комплекс работ для проведения алгоритмических и программных доработок.

Представленные в сборнике очерки воспоминаний относятся в основном к данному периоду развития системы А-35 и охватывают широкий круг насущных проблем того времени в области программно-алгоритмического обеспечения РЛС.

Это живые страницы истории ратного, самоотверженного труда, высокого профессионализма, самоотдачи, упорства и личного становления всех без исключения офицеров отдела боевых алгоритмов и программ РЛС ДО «Дунай-3».

Немалая доля усилий наших офицеров была направлена на то, чтобы планы модернизации были выполнены и система ПРО А-35 оказалась способной решать задачи по борьбе с многозарядными ракетами противника, атакующими Москву.

К концу 1977 года доработки на средствах системы закончились, далее были успешно завершены государственные испытания, и 15 апреля 1978 года модернизированную систему ПРО А-35М поставили на боевое дежурство.

Система ПРО А-35М была снята с вооружения в декабре 1990 года, когда в строй вступила новая система ПРО А-135 (Софрино, Московская область).

Уважаемые коллеги, подводя краткий итог периода становления и развития программно-алгоритмического обеспечения средств системы, нельзя не сказать следующее.

Несмотря на недостатки, первая боевая система ПРО А-35 была наивысшим достижением научно-технической мысли наших ученых, конструкторов и инженеров. Она значительно опережала все другие системы вооружения своего времени.

Ее боевой алгоритм, реализованный в программах более 30 ЭВМ, объединенных в единую вычислительную сеть Подмосковья, впервые обеспечивал полностью автоматизированный боевой цикл.

По утверждению многих специалистов, на тот момент времени степень автоматизации системы ПРО А-35 была одной из высочайших в мире. Американские специалисты сопоставляют уровень ее сложности и автоматизации с лунным проектом «Сатурн-Аполлон».

В рамках единого боевого цикла системы ПРО А-35 функционирование РЛС ДО «Дунай-3» также осуществлялось в автоматическом режиме в соответствии с комплексным боевым алгоритмом, программно реализованным на 6 ЭВМ 5Э92б.

Отдел боевых алгоритмов и программ выполнял поставленные задачи круглосуточно, имея в своем составе четыре боевых расчета, которые непрерывно несли боевое дежурство.

Каждый боевой расчет состоял из пяти офицеров-программистов, ответственных за качество решения задач обнаружения и сопровождения целей, траекторной обработки, функционального контроля аппаратуры станции и защиты РЛС от помех, выдачи информации на командные пункты систем предупреждения о ракетном нападении (ПРН) и контроля космического пространства (ККП), а также высшим звеньям управления Вооруженных Сил.

Применение в РЛС ДО «Дунай-3» алгоритмически сложного программного обеспечения было первым опытом в СССР в области радиолокации, оказавшим в дальнейшем огромное влияние на методологию проектирования радиолокаторов для всех новых систем ПРО и ПВО.

Сегодня уже трудно себе представить современные РЛС без быстродействующих ЭВМ и программ управления их функционированием, а тогда мы этот диалог со сложными системами на «языке алгоритмов и программ»

только начинали.

Учитывая серьезные трудности процесса создания первой боевой системы ПРО, потребовавшие решения сложных задач ее программноалгоритмического обеспечения, чрезвычайно ценными являются оценки и анализ непосредственных участников этих событий - офицеров отдела боевых алгоритмов и программ РЛС ДО «Дунай-3» (Кубинка).

–  –  –

Губенский Станислав Фёдорович, подполковник в отставке Воспоминания подполковника в отставке - программиста, начальника отдела боевого применения (ОБП) Действительно, ну кто, если не мы сами, расскажем о самих себе, о своих товарищах, сослуживцах? Вспомним эти замечательные годы, которые не забываются, несмотря на «седину в бороду» и повседневную житейскую рутину. Ведь нет ничего крепче и надёжнее, чем обыкновенная человеческая память. Именно она позволяет нам вернуться в те годы, когда невозможное было возможным.

Начало жизненного пути

Я отношусь к категории людей, которые имеют статус (хотя не принятый нашим государством) «дети войны». Это наложило отпечаток на всю последующую жизнь. У нас не было детства в современном понимании, не было детского сада, жили в коммуналках. Детство проходило на улице, во дворе, мы были вечно голодные. Большинство не имело отцов (погибли на фронте). Помню, в начальной школе в нашем классе только у четырех из 15 учеников были отцы (на фотографии я справа).

С 16 лет начал трудовую деятельность, работал в экспедиции на Крайнем Севере, в Забайкалье и на заводах г. Вологды. Учёбу после 7-го класса продолжил в вечерней школе. В то время почти все работали на производстве. Двухгодичный стаж давал право поступления в вуз без конкурса.

Я никогда не связывал свою жизнь со службой в армии, но, когда после окончания школы мне предложили поступить в военное училище, я согласился и так оказался в Пушкинском радиотехническом училище, которое окончил с отличием в 1965 году. Годы учёбы в училище стали тем фундаментом, на котором строилось здание всей последующей жизни, службы и формирования как специалиста. Один мой товарищ на встрече по случаю 50летия окончания училища сказал, что настоящим офицером становится тот, кто окончил училище. Может быть, в чём-то он и прав.

У русского поэта Николая Рубцова есть такие строчки:

Когда ж повзрослеет в столице, Посмотрит на жизнь за границей, Тогда он оценит Николу, Где кончил начальную школу… Так вот, начальная школа для нас - Пушкинское радиотехническое училище, а «Никола» - родная деревня Н. Рубцова.

В 1965 году на последнем семестре учёбы в Пушкинском радиотехническом училище нам, выпускникам, стали читать новый спецкурс «Вычислительный комплекс 5Э92б». Никаких описаний, пособий, лекций не было.

Преподаватели - полковник Филиппович В.И., подполковник Соколов В.Я. сами изучали, готовили лекции, а затем читали нам. Так что процесс подготовки лекций и обучения шёл одновременно. Вот так начинался переход обучения к новому профилю от средств ПВО к системе ПРО.

В мае 1965 года около 100 выпускников училища направили стажироваться в учебный центр на Прожекторной. Изучение шло в более широком масштабе. Учебные группы были созданы уже по всем средствам системы ПРО. Началось первое массовое обучение специалистов нового рода Вооружённых Сил. По окончании стажировки с напутственным словом выступили генерал-майор Барышполец И.Е. и полковник Едемский В.А. (это их воинские звания на то время). Они сказали: «Вы будущее нашей системы, из вас вырастут начальники, командиры и классные специалисты». Так впоследствии и вышло.

Назову некоторых: А. Хворов, А. Раутбарт, В. Тимофеев, В. Лямпрехт, Ю. Кузнецов, Н. Березюк, Т. Корпачёв, А. Норенко, А. Орлов, А. Никифоров, И. Дылевский, Л. Кальной, В. Пугин, которые стали оперативными дежурными, командирами подразделений и начальниками отделов. В Генеральном штабе закончили службу Е. Бабенко, В. Сенченко.

После окончания училища по распределению я попал служить в отдел измерения координат группы общеузловой аппаратуры в/ч 52361. Начальником отдела в то время был капитан Назаров Анатолий Иванович, заместителем начальника отдела - капитан Грабинский Н.Н. В этом же году отдел пополнился выпускниками Харьковской академии: это капитаны Н. Ахметов, Г.

Алексеев, В. Новиков, Ю. Прусаков, Е. Артамонов, В. Каленик, старший лейтенант А. Арутюнян. В отделе уже служили С. Цуприков и прибывший вместе со мной лейтенант И. Дылевский.

Первые впечатления о части были следующие.

1. Почему-то солдат называли «кайратовцы». Позже выяснилось, что укомплектование штата личного состава шло за счёт личного состава полигона Сары-Шаган, который был в Казахстане. А в то время в Казахстане была футбольная команда «Кайрат». Начальники площадок полигона старались спихнуть к нам всех разгильдяев. Командовать частью был назначен полковник с полигона Прасолов Николай Андреевич. Первое построение. А в строю всё те же знакомые улыбающиеся «разгильдяи» последнего года службы. Ради справедливости надо отметить, что никакой жёсткой, извращенной дедовщины не было. Были, конечно, некоторые симптомы дедовщины, но они не носили характер унижения чувства достоинства человека. Старослужащие больше старались помочь молодым, чем их унизить, тем более зверски избивать, калечить.

2. Командование части тепло и дружелюбно встретило пополнение.

Женатым сразу же были выделены квартиры, а холостяков поселили в подготовленное общежитие.

До прибытия контейнеров с имуществом женатым молодым офицерам начальник центра Шепель Иван Петрович распорядился выдать из ротного хозяйства матрацы и постельное бельё. Только после этого состоялась беседа командования с вновь прибывшими лейтенантами о дальнейшей службе.

3. Казармы в/ч 52361 и в/ч 18960 располагались в одном здании (справа от штаба, если смотреть со стороны стадиона). Казарменная зона была обнесена забором, там же КПП. В этом же здании были клуб, библиотека. Дети и жители гарнизона ходили смотреть фильмы также в этот клуб.

Служба в отделе общеузловой аппаратуры

Служба началась с приёмки аппаратуры, которая прибывала в контейнерах, долго стояла на улице, что впоследствии сказалось на её работе. Приходилось при настройке восстанавливать окислившие контакты различного рода «колотушками». Из подручных средств сколачивали столы и скамейки, мебели как таковой ещё не было.

Технического описания устройств не было. НИИДАР к этой работе относился формально, так как для них она была второстепенной. Поэтому в январе 1966 года меня, А. Ермакова и А. Арутюняна командировали в НИИДАР описать работу вычислительной машины А340А. Так начиналась совместная деятельность офицеров части и промышленности, которая нашла своё продолжение и в дальнейшем. В начале 1970-х годов часть передала один комплект УИК (устройство измерения координат) Харьковской академии. Мне посчастливилось быть в командировке по настройке аппаратуры.

В дальнейшем ВИРТА, КВИРТУ и НИИДАР провели научноисследовательскую работу по «распознаванию космических объектов»:

ВИРТА готовила аналоговую часть, КВИРТУ занималось программным обеспечением, а НИИДАР осуществлял общее руководство.

КВИРТУ затягивало разработку программного обеспечения. Тогда представители НИИДАР обратились ко мне с просьбой написать программу «Распознавание космических объектов». Работа была выполнена. Впоследствии эта программа стала основой моей дипломной работы, которую я успешно защитил в Харьковской академии. К сожалению, мои разработки не получили продолжения и не были внедрены.

Осенью 1966 года нашу часть посетил министр обороны, маршал Советского Союза Малиновский Р.Я. Чем запомнился его визит? Ковровыми дорожками в здании, буфетами на его крыше и возле приемной антенны. Для буфета возле антенны использовали сооружение, которое было построено для Н.С. Хрущёва при открытии станции метро «Юго-Западная». Это сооружение впоследствии было трибуной на стадионе части.

В 1966 году в часть прибыло новое пополнение выпускников академий и училищ. Хочу остановиться на одном из них – капитане Михаиле Тимофеевиче Тюрине. Это высокоэрудированный, образованный, технически грамотный инженер. Инженер не по должности, а по призванию. У меня с ним сложились хорошие взаимоотношения, да и сейчас они продолжаются.

Помню один курьёзный случай. Первое обнаружение космической цели. Главный конструктор В.П. Сосульников, командование части наблюдали за целью визуально на УВОЦ (устройство визуального обнаружения цели), одновременно велось документирование на бумажную ленту и кинорегистрирующую аппаратуру. После завершения работ все в радужном настроении покинули объект. Солдат, отвечающий за чистоту в зале, собрал весь «мусор», т.е. распечатку пролёта ИСЗ, и сжёг. Таким образом, документально первое обнаружение не сохранилось. В то время ещё не было боевых программ машины обнаружения (МО) и машины траектории и управления (МТУ).

В 1966 - 1968 гг. отдел пополнился новыми выпускниками академий и училищ.

Запомнились «пушкинцы»: Н. Кукушкин, Н. Медвидык, Н. Цинский;

«харьковчане»: И. Чудновец, Д. Русак, Васильев, Л. Бармин, В. Апексимов;

«киевляне»: В. Петров, Г. Новиньков, Л. Арешков, А. Матвиенко, Н. Калашник, Н. Дзюба, В. Данич, Н. Найденко.

Я не вёл записи, а жаль, многое стерлось из памяти. Немного о некоторых.

Капитан Н. Ахметов – грамотный инженер, скромный, с душой относился к становлению молодых офицеров.

Капитан Г. Алексеев – интеллигент, человек, обладавший обширными знаниями (мой первый наставник).

Коля Кукушкин - общительный, добрый, жизнерадостный, весёлый, с хорошим чувством юмора. Трагически погиб – очень жаль.

Иван Васильевич Чудновец – талантливый инженер, одарённый программист, лучше его никто не знал боевую программу А33А. Тесно работал с представителями промышленности, не прятал знания, щедро делился ими со всеми, не был карьеристом. Пришёл после академии майором и закончил службу майором.

В. Петров, Г. Новиньков, Л. Арешков, А. Матвиенко прослужили в отделе немного. При формировании отдела боевых алгоритмов и программ их первыми призвали служить в новом качестве. Вообще хочу сказать, что выпускники КВИРТУ отличались от выпускников других училищ своей подготовленностью, культурой, эрудицией.

Сергей Анатольевич Цуприков в 1962 году после окончания Одесского радиотехнического училища был направлен в НИИ г. Москвы, а затем в 1963 году начал службу в в/ч 52361. Был одним из первых в создании и становлении части. Прошёл путь от техника до начальника отдела. Скромный и отзывчивый, пользовался авторитетом и уважением всех, кто вместе с ним служил и знал его. Как-то при встрече спрашиваю: «Серёжа, тебя хоть раз приглашали на встречу ветеранов?», ответ был: «Никогда». Я думаю, ему-то было что рассказать молодому поколению солдат и офицеров части. Сергей Анатольевич скоропостижно скончался в 2011 году.

Заканчивался 1-й этап моей службы в отделе общеузловой аппаратуры (ОУА) части. Валя Петров часто заводил разговор о моём переводе в отдел боевых алгоритмов и программ (БАП), но мне предстояло окончить академию.

Если говорить о группе ОУА, то она носила больше характер кузницы кадров, чем функциональный. Из её стен, если можно так сказать, вышли генерал-майор Яковлевич И.Н., командир в/ч 18960 полковник Черешенко В.П., главный инженер в/ч 52361 полковник Тюрин М.Т. и многие другие рангом ниже. О них позже.

В 1974 году, после окончания Харьковской инженерной академии ПВО, состоялся мой переход в отдел БАП. В группе ОАУ я прослужил 10 лет. Получил опыт, знания, предстояло подняться на более высокий уровень.

Здесь написал не обо всех. Некоторых забыл, а о некоторых не хочу писать, у них есть жёны, дети, и им будет неприятно, если придётся читать.

Отдел боевых алгоритмов и программ

Из истории отдела Первыми в отделе были: В. Драняев - начальник отдела, И. Рябик, Н.

Курицын, Г. Тучков.

В 1967 году, после окончания АРТА, прибыл Л. Котелюк.

Затем, в 1968 году, прибыли: В. Петров, В. Поляков, Л. Арешков, Г.

Новиньков, А. Матвиенко.

Из в/ч 18960 перевели В. Половинкина, А. Сыроватского, Б. Мартыщенко, В. Фоменко (на замначальника отдела), В. Кузнецова, В. Постригань.

Немного позже в отдел пришли: Е. Аржаных, С. Халаджиев, Б. Болдышев, В. Овчаров, А. Бызов, К. Зюканов, И. Талалакин, В. Кильдишов, В. Завалий, В. Басов, В. Журавлёв, А. Косых, С. Белугин.

Драняев Владимир Иванович, 1934 года рождения, окончил АРТА им.

Говорова в 1965 году. Начальник отдела БАП с 1965 по 1972 год. В 1972 году

– начальник цикла отделения военной подготовки (ОВП) Московского государственного университета им. Ломоносова на кафедре ПВО, полковник, умер в 2006 году.

Петров Валентин Павлович, 1945 года рождения. Окончил КВИРТУ в 1967 году. В 1967 - 1968 гг. - инженер отдела ОУА, 1968 - 1979 гг. - ст. инженер отдела БАП, 1979 - 1981 гг. - ВИРТА, 1981 - 1990 гг. – начальник лаборатории, начальник отдела 45 ЦНИИ. После выхода в запас работал в НИИРП, ЦНИИ, Космическом агентстве, НИИ точных приборов по разработке алгоритмов и программ автоматизированных информационных систем.

Овчаров Виктор Петрович, 1972 - 1992 гг. – начальник отдела, заместитель начальника центра в 45 ЦНИИ, 1998 - 2000 гг. – заместитель начальника управления 46 ЦНИИ, кандидат технических наук, полковник.

Халаджиев Сергей Александрович – инженер отдела БАП в/ч 52361 в 1969 - 1972 гг., 1972 - 1979 гг. - преподаватель кафедры ПВО ОВП МГУ им.

Ломоносова, 1979 - 1998 гг. – начальник отдела 46 ЦНИИ, кандидат технических наук, полковник.

Завалий Владимир Николаевич – в 1972 - 1974 гг. инженер отдела БАП в/ч 52361, в 1974 - 2005 гг. работал в 45 ЦНИИ, где прошёл путь от младшего научного сотрудника до начальника института. В настоящее время – генеральный конструктор НИИ радиоприборостроения, головного предприятия по тематике ПРО, доктор технических наук, профессор.

В. Кузнецов – с 1967 по 1974 год служил в отделе БАП в/ч 52361, потом в БАП в/ч 75555, затем в 45 ЦНИИ занимался разработкой программ и методик испытаний системы А-135. С 1991 по 1994 год в ЦНИИ машиностроения – головной научной организации Роскосмоса.

Л. Котелюк – перевёлся в Генеральный штаб МО. Доктор технических наук, полковник.

Б. Мартыщенко – стал преподавателем в МВТУ им. Баумана на военной кафедре.

А. Сыроватский – перешёл начальником отдела БАП СРЛС «ДунайУ», затем в Академию ПВО г. Тверь, заместитель начальника кафедры ПРО.

Е. Аржаных, Г. Новиньков – после окончания ВИРТА служили на полигоне Сары-Шаган в отделе испытаний алгоритмов и программ МКСК «Амур-П» и МРЛС «Дон-2П», один - начальником отдела, другой - заместителем.

А. Бызов, Б. Болдышев, В. Басов – в 45 ЦНИИ занимались разработкой и внедрением методов испытаний и приёмки боевых программ МКСК «Амур-П» и системы А-135.

В. Кильдишов – окончил службу в Академии ПВО (Тверь), где стал кандидатом технических наук, полковник. В настоящее время доцент, профессор РМАТ.

В. Журавлёв - продолжил службу в Главном штабе Войск ПВО.

А. Матвиенко - начальник отдела в/ч 68003, главный инженер в/ч 03060.

В отделе всегда сохранялась заложенная В.И. Драняевым традиция деловой, ответственной, творческой работы, активного изучения новейших технологий, алгоритмических и программных решений. Это приводило к значительной востребованности его офицеров в вышестоящих штабах, научных и учебных заведениях МО и организациях промышленности.

В отделе БАП (1975 год) меня определили работать над программой помеховой обработки (МПО), вместе со мной на эту программу пришли: Е.

Сиротинин, Ю. Кисленко, И. Пунин, В. Рева.

В отделе специалистов по данной программе не было (кроме В. Кильдишова). Программу только стали внедрять. Пришлось начинать с нуля, в то время как другие программы уже функционировали с 1970 года. В какой степени готовности они были, это уже другой вопрос.

Старые кадры уходили, - кто на учёбу, кто в другие организации. Формировался новый отряд программистов, со своими лидерами: Н. Голуб, Г.

Барткевич, С. Швыдков, И. Пунин, В. Середа, С. Карловский, С. Голубев, П.

Толок, Ю. Бобров, В. Бычков, В. Баглай, Л. Колбасов, С. Новгородов, А.

Шульпин, В. Мажников, А. Зотов, В. Константинов, А. Орех, М. Визенько, А.

Фирсов, К. Григоров, О. Пуйсан, В. Панюхин, В. Ходаковский, В. Попов.

Из более поздних запомнились: К. Семёнов, А. Решетников, Г. Ульянченко, С. Дмитриев, С. Пугин, В. Тарасов, Н. Моргун, Н. Родионов, Орешкин, Магляк, В. Контуров, Коток, О. Янченков С Геннадием Васильевичем Барткевичем мне приходилось часто искать сложные неисправности. Г.В. Барткевич - прямой, честный, аналитического склада ума человек. С ним было легко и интересно работать. Большую помощь нам оказывал заместитель командира приемного центра по технической части полковник Назаров Анатолий Иванович.

Пунин И.П. проявил себя грамотным программистом. После окончания Харьковской академии служил в отделе боевых алгоритмов Войск РКО, а затем в Научно-техническом комитете Войск ПВО. После окончания службы преподавал в военном училище на Прожекторной, кандидат технических наук, доцент, в настоящее время преподаватель РМАТ.

Отличительные черты его характера - скромность, отзывчивость, тактичность. В решении сложнейших задач умел находить главное и «бить точно в цель». Написанные им программы обладали каким-то изяществом, присущим только им.

15 мая 1978 года часть в составе системы ПРО заступила на боевое дежурство. В то же время продолжалась отладка боевых программ с помощью включения КИМС (комплексная имитационная модель станции). Обязательным условием был вывод станции из режима «боевая работа» с исключением выхода в систему передачи данных (СПД). Боевой расчёт программистов получил разрешение на проводимые работы, но, как оказалось, из-за безответственности некоторых лиц выход в СПД отключён не был.

Система А-35 выдала на ЦКП ПВО (центральный командный пункт) сигнал о массовом налёте баллистических ракет (БР). Ответственными за работу с КИМС были: командир части, начальник штаба, начальник отдела БАП. Средства станции не участвовали в данной работе, и совсем непонятно, почему крайним в этой ситуации оказался главный инженер.

Получилось, по меткому выражению М.А. Архарова (заместитель главного конструктора): «Любая работа проходит в пять этапов: шумиха, неразбериха, поиски виновных, НАКАЗАНИЕ НЕВИНОВНЫХ, награждение неучаствующих».

После происшествия были проведены организационные, технические и алгоритмические мероприятия:

магнитной ленте с программой КИМС присвоили гриф «секретно», лента хранилась в специальном сейфе на КП и выдавалась начальнику отдела БАП лично командиром части (начальником штаба);

обязательное присутствие на КП части командира части или начальника штаба;

непосредственной работой с КИМС руководил начальник отдела БАП;

имитационный сигнал имел специальную маркировку.

Принятые меры позволили исключить подобные случаи.

В 1978 году в части была создана группа анализа по выяснению причин возникновения ЛБЦ (ложная баллистическая цель) и системных неисправностей во главе с главным инженером, заместитель - начальник отдела боевых алгоритмов и программ.

Согласно боевому алгоритму СРЛС ДО «Дунай-3», признак «ложная баллистическая цель» автоматически в программе не вырабатывался. Классификация БЦ была либо с признаком «А» - атакующая, либо с признаком «П» - пролетающая. Ложная цель определялась после экспресс-анализа и работы группы анализа. Работа этой группы напоминала игру «Что? Где? Когда?».

В кратчайший срок нужно было найти правильный ответ на вопрос:

«Что послужило причиной завязки ложной траектории?» Высказывались различные точки зрения, и выбиралась та версия, которая соответствовала истине. К работе привлекался широкий круг специалистов.

Помню случай, когда потребовалась помощь главного конструктора СРЛС ДО «Дунай-3» Сосульникова В.П., - никак не могли выявить причину формирования ложной цели. Подготовили всю имеющуюся информацию.

Посмотрев на фильтровое поле (программа «Фиксация»), Владимир Пантелеймонович предложил пройти на приёмники. Как оказалось, при проведении регламентных работ были перепутаны фишки двух приёмников, что послужило причиной «искривления» траектории. Проблема возникновения ЛБЦ была найдена. Этот пример говорит о многом, а главное – о высочайшем понимании работы своего «детища» главным конструктором СРЛС ДО «Дунай-3» Сосульниковым В.П. (доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской премии СССР).

После постановки части на боевое дежурство цели и задачи отдела БАП несколько изменились.

Было принято решение разделить отдел на два отдела:

1) отдел боевого применения во главе с подполковником Половинкиным Владимиром Ивановичем в подчинении командиру части.

2) отдел эксплуатации боевых программ во главе с подполковником (на то время майором) Арешковым Леонидом Петровичем. Отдел передали в штат ГОУА (группа общеузловой аппаратуры).

Начальниками отдела в разное время были:

Драняев Владимир Иванович – первый начальник отдела БАП с 1965 по 1972 год. Умер в 2006 году.

Фоменко Валентин, начальник отдела БАП, перевёлся преподавателем в Пушкинское училище.

Половинкин Владимир Иванович – начальник отдела БАП, затем начальник отдела боевого применения, умер несколько лет назад на родине в городе Оренбург.

Кильдишов Вячеслав Дмитриевич - начальник отдела боевого применения, затем служил в отделе БАП в/ч 75555, преподаватель в Военной командной академии им. маршала Г.К. Жукова, в настоящее время к.т.н., доцент, профессор РМАТ.

Барткевич Геннадий Васильевич – начальник отдела боевого применения, затем заместитель начальника отдела в корпусе (в/ч 75555). В настоящее время предприниматель.

Губенский Станислав Фёдорович – начальник отдела боевого применения. После объединения с отделом эксплуатации БП начальник отдела боевых алгоритмов и программ. После увольнения в запас работал в Госснабе зав. сектором единой системы капитального строительства (ЕСКС) в отделе алгоритмов и программ, затем в Генеральном штабе МО, инженером по охране труда в госпитале Кубинка-10, главным инженером в РемЖилСервисе. 75 лет, пора отдохнуть.

Талалакин Игорь Анатольевич – начальник отдела БАП. В связи с изменением штатной структуры (после пожара на РЛС ДО) отдел был расформирован, офицерский состав переведён для дальнейшей службы в другие подразделения части и корпуса. Игорь Анатольевич после увольнения в запас работал в банке, сейчас пенсионер.

Арешков Леонид Петрович – после разъединения отдела первый начальник отдела эксплуатации боевых программ, отдел был подчинён группе общеузловой аппаратуры. На долю Л. Арешкова выпало формирование, сплачивание и обучение нового подразделения, с чем он успешно и справился. Он активно участвовал в анализе работы средств станции. Пользовался большим авторитетом среди сослуживцев и представителей промышленности. Живёт в г. Киеве.

Чертов Николай Иванович – начальник отдела эксплуатации боевых программ, ответственный, трудолюбивый офицер. Умер в 2010 году.

В период 1982 - 1984 гг. средства узла привлекались для обнаружения и сопровождения отечественных баллистических ракет, запускаемых с подводных лодок в акватории Норвежского, Гренландского морей в районы падения на территории полуострова Канин Нос, Воркуты, Дудинки.

Все ракеты были своевременно обнаружены СРЛС-71, информация о них выдавалась системе А35М и для КП СПРН. Боевыми расчётами успешно решена задача по обнаружению, сопровождению и выдаче информации по пилотируемым кораблям серии «Союз-Т», орбитальной космической станции «Салют-7».

В 1985 году в части была произведена оценка боевых возможностей средств узла в условиях применения вероятным противником активных помех: станциями активных помех в составе сложной баллистической цели, самолётами - постановщиками помех, а также забрасываемых передатчиков помех.

Проведена оценка воздействия на средства узла высокоточного обычного оружия. Оценены возможности узла по обнаружению и сопровождению баллистических ракет средней дальности «Першинг-2» с различных районов территории ФРГ, Пакистана, Турции. В этой работе активное участие приняли офицеры части - Ивлиев В.С., Тюрин М.Т., Браун И.П., Барткевич Г.В., Талалакин И.А., Губенский С.Ф., Швыдков С.А., Попов С.А. и другие, в том числе боевые расчёты.

Большой вклад в разработку программ внесли программисты отдела боевого применения: Кильдишов В.Д., Барткевич Г.В., Пунин И.П., Талалакин И.А.

Вообще нужно разделять людей в отделе, не все могут создавать программы. Кто-то хорошо и отлично эксплуатирует программу, кто-то отлично проводит анализ работы средств и программ, но не всем дано писать программы, и это не страшно. Задача начальника - создать комфортные условия для каждого, развивать сильные стороны его деятельности. Создать коллектив единомышленников и помнить, что начальник «не самый умный в коллективе».

Был в части офицер Спиридонов, такой военный «диссидент». Отмечал все бытовые и житейские недостатки по службе. Делал это в отместку за то, что его не отпускали домой после дежурства (он москвич). Приехало начальство во главе с генералом разбираться с его поведением.

Генерал задаёт вопрос: «Спиридонов, вы давно служите, но почему вы не мастер военного дела?».

На что Спиридонов ответил: «Товарищ генерал, вы служите дольше, а почему вы не Герой Советского Союза?»

На этом воспитательная беседа закончилась.

Позже его перевели в другую часть, где его командиром оказался мой товарищ Иван Дылевский. Так вот, Дылевский мне рассказывал, что у него со Спиридоновым никаких проблем не было.

Вывод: не надо «гнобить» человека.

Как самого молодого (по возрасту) выделю Швыдкова С.А. Швыдков Сергей Александрович - прирождённый программист. При его непосредственном участии созданы многие программы. Приведу некоторые примеры.

Взаимодействие систем ПРО и ПРН

В целях взаимодействия с СПРН станция дальнего обнаружения системы ПРО «Дунай» специальным сообщением извещала СПРН об обнаружении баллистических объектов. Поскольку вероятность ложной тревоги должна быть близкой к нулю, то выдача сообщений об обнаружении осуществлялась только после длительного наблюдения за целью (для большей уверенности), что приводило к тому, что «соседи» предупреждались не обо всех видимых целях. Цели, находящиеся в зоне короткое время, системе ПРН были неизвестны. Неизвестны были также районы территории СССР, при стрельбе по которым извещалась система ПРН.

Поэтому для того, чтобы иметь представление о возможностях станции «Дунай» по взаимодействию с дружественной организацией, отделом боевого применения при непосредственном участии С.А. Швыдкова была разработана специальная программа, которая моделировала траектории полёта баллистических объектов, анализировала их и возможности самой станции по обнаружению этих имитируемых объектов. И для тех траекторий, что отвечали критериям надёжности, на карте СССР отмечались их точки падения.

Проводя моделирование стрельб с изменением точек падения по широте и долготе в один градус и в дальнейшем соединив только те точки, по траекториям которых выдавались предупреждающие сигналы, были выявлены области территории СССР, при стрельбе по которым СПРН получала от системы ПРО надёжный сигнал. Поскольку персональных компьютеров тогда ещё не было, то все площади стрельбы с надёжным предупреждением отображались в специальном альбоме, хранимом на КП. Учитывая множество точек базирования МБР, а также зон патрулирования ПЛАРБ, альбом этот имел довольно внушительные размеры. А если учесть и то, что моделирование проводилось по трём видам траектории (настильная, оптимальная, навесная), то толщина альбома приобретала угрожающие размеры. В дальнейшем эта программа была применена и для БРСД «Першинг-2», базировавшихся на территории ФРГ.

Борьба с ложными целями и «Прокруст»

В целях борьбы с ложными баллистическими целями (ЛБЦ), коих на начальном этапе разработки программ за сутки возникало неприемлемо большое количество, разработчики алгоритма сопровождения обратились за помощью к мифологии.

Согласно одному древнегреческому мифу, один разбойник (его звали Прокруст), ни с кем не посоветовавшись, просто-таки волюнтаристски, установил эталон человеческого роста. Эталон этот представлял собой некое определенной длины ложе. Куда он и укладывал попавшего к нему в сети путника. И если рост путника был больше длины ложа, он отрубал ему ноги, а если меньше, то ноги вытягивал. Ужас. Вот к этому мифу учёные и обратились.

Поскольку по законам баллистики движение цели в поле тяготения Земли задаётся вектором положения и скорости в начале движения, то в дальнейшем траектория пассивного полёта цели является единственно возможной. А поэтому, зная ее положение на траектории в любое время, всегда можно определить, где эта цель должна была находиться в начале своего движения. Что и проделывалось.

И если, «отматывая траекторию назад», будет установлено, что теоретическое (эталонное) положение цели в начале движения не совпадает с тем, что построено на ЭВМ, то такая траектория баллистической быть не может по определению. Скорее всего – это помеха.

То есть, «мифологически говоря», наша обнаруженная цель не поместилась в заданное прокрустово ложе. Ну и… Впрочем, наши учёные проявили гуманизм и не стали применять метод Прокруста. Просто после внедрения в боевой алгоритм модуля «Прокруст» доработанная боевая программа раз за разом стала «рубить» эти ложные траектории на корню. Что снизило количество ложных целей в несколько раз.

При создании СПРН РЛС ДО «Дунай-3» была включена в единую систему по информационному взаимодействию. С этого момента вычислительный комплекс (ВК) должен выдавать информацию о БР, которые были обнаружены в секторах обзора РЛС ДО.

Частота ложных баллистических целей (ЛБЦ) была высокой, поэтому встала задача уменьшить ее. Было принято решение более тщательно изучить поступающую радиолокационную информацию на ВК с аппаратуры станции.

Для этого нужно в режиме боевого дежурства фиксировать информацию, которая приходила с аппаратуры станции. С этой задачей успешно справился отдел боевого применения. Была разработана и успешно внедрена программа «Фиксация», разработчиком которой под научным руководством Ермоленко Ю.А. (НИИДАР) являлся офицер отдела Барткевич Г.В.

Анализ полученной информации позволил:

выявить, что отражённый сигнал от крупных целей, таких как орбитальная станция «Мир», орбитальная ступень «Шаттл», сопровождался дополнительными сигналами;

выявить размножение сигнала по дальности независимо от силы сигнала;

изучить сигнал от системы спутников «НОСС», который часто давал ЛБЦ;

изучить портреты пассивных и активных помех в секторах станции.

По проведению данных работ были приняты алгоритмические и программные доработки по снижению частоты появления ЛБЦ.

Много неприятностей создавала помеха типа «северное сияние». Изучив данные по этой помехе, были приняты меры по нейтрализации помеховых остатков. Это привело к уменьшению ложных тревог.

Наряду с мужским составом в отделе в разное время работал женский коллектив. Это были высококвалифицированные инженеры, с большим чувством ответственности за порученное дело.

Основным направлением их работы являлось: набор статистики, обработка информации по юстировочным спутникам.

Назову некоторых: Кукушкина Лариса Александровна, Новинькова (Радзилевич) Светлана Владимировна, Пыжьянова Инна (отчества, к сожалению, не помню), Зонова Александра Петровна, Толок Вера Ивановна, Барткевич Алла Ивановна, Козлова Людмила Петровна.

Техники отдела: Л. Акимова, Л. Миронова, Л. Савостина, В. Клименко.

(отчества их не помню).

Хотелось бы назвать всех, и не только назвать, но и сказать то, что всех, с кем служил и работал, глубоко уважаю.

Ушедшим из жизни – светлая память.

Всем здравствующим желаю здоровья и успехов.

Были споры, обиды, непонимание. Было всё, что сопровождает реальную работу. Я благодарен всем, с кем пришлось служить.

–  –  –

В 1972 году я начал службу в в/ч 52361 со строевой подготовки под руководством капитана Бабарыкина М.К. Вначале занимался эксплуатацией оборудования отдела спектроанализаторов.

Знания аппаратуры отдела потом очень пригодились при разработке программы помехозащиты в отделе боевого применения (отдел боевых алгоритмов и программ (ОБАПр) или эксплуатации боевых программ), особенно с точки зрения физики воздействия активных и пассивных помех. Начальником отдела был подполковник Нарский Борис Александрович. Начальником группы регламента являлся Масловский. Там же служил Минаев В.А. По прошествии времени понимаешь, насколько они все были грамотными офицерами. Следует отметить, что командовал станцией приемного центра Черноротов В.И., который был во время Великой Отечественной войны сапером и являлся кавалером ордена Славы. Его фамилия находится в списке кавалеров этого ордена на Поклонной Горе. Ко всем офицерам он относился по-отечески, с уважением.

Служба в отделе

В 1974 году оказался в ОБАПр. Заместитель начальника отдела боевых алгоритмов и программ Рябик И.В. впервые усадил меня за пульт ЭВМ 5Э92б и продемонстрировал «художественный свист» с помощью гарнитуры ГГС. Было очень неожиданно и интересно. Служил в части до 1983 года.

Отдел имел несколько названий в зависимости от организационноштатных преобразований: отдел боевых алгоритмов и программ, отдел эксплуатации боевых алгоритмов и программ, отдел боевого применения (ОБП).

Первое название можно связать с библиотечным хранилищем. Второе соответствовало большой группе задач, которые выполнялись в отделе.

Однако офицерами отдела постоянно проводились оценки боевых возможностей РЛС ДО с учетом различных ситуаций и воздействия разнообразных факторов. Однажды после очередных программно-алгоритмических доработок обнаружили «снижение» отдельных показателей. Пришлось тщательно провести анализ предыдущих достижений и доказать, что отдельные показатели были завышены при испытаниях прошлых доработок. В результате внесли в формуляр РЛС ДО реальные показатели. Это не всем понравилось. Поэтому название отдела - «отдел боевого применения» - больше соответствовал выполняемым в нем задачам.

В ОБП все офицеры проходили тщательный отбор. В качестве примера отметим, что генеральным конструктором системы ПРО в настоящее время является д.т.н. Завалий В.Н., который проходил службу в отделе и выполнял боевые задачи при несении боевого дежурства в сменах. На этом фото: В.Н. Завалий дарит макет ПР на праздновании 50-летия ПРО.

Много других офицеров после окончания службы занялись достойными делами на благо Отчизны. Об этом более подробно вспомним позже.

Отдел практически всегда подчинялся непосредственно командиру части. Это обеспечивало беспристрастность проведения анализа функционирования аппаратуры и уменьшало воздействие заинтересованных лиц.

РЛС ДО проектировалась для обнаружения и сопровождения одиночных боевых блоков БР и КО. По техническим характеристикам того времени РЛС ДО не было равных. Главным конструктором станции являлся Сосульников В.П. РЛС ДО обладала высокой мощностью передатчиков и чувствительностью приемников и принимала сигналы не только от целей, но и радиоизлучение из созвездия Стрельца, которое находится в центре Галактики.

В отдельные моменты она принимала отражения от Луны. Станция была уникальной. Обработка радиолокационной информации на вычислительных машинах обеспечивала выдачу данных как о малоразмерных, так и о крупноразмерных целях.

Основной задачей отдела являлась эксплуатация боевых программ и алгоритмов, которая выполнялась при несении боевого дежурства расчетами программистов. Рабочим местом членов боевого расчета программистов был пульт ЭВМ 5Э92б.

Качество выполнения этих боевых задач зависело от квалификации офицеров отдела. Все они имели высшее образование. Это было основой высокого уровня знаний и умений офицеров, эксплуатирующих боевые программы и алгоритмы. Высокий уровень профессионализма поддерживался непрерывной учебой по вопросам, которые были связаны не только с программированием и вычислительной техникой, но и с изучением устройства и функционирования аппаратуры РЛС ДО, вычислительной математики, баллистики и, конечно, средств воздушно-космического нападения вероятных противников, тактики их применения.

Большой опыт эксплуатации боевых алгоритмов и программ показал, что военный программист должен иметь ряд особенностей, которые можно разбить на три группы. К первой группе относятся особенности, присущие операторам, а ко второй – черты, необходимые не только программисту, но и исследователю. Особенности третьей группы обусловлены тем, что программист является военным и должен безусловно обеспечивать выполнение боевых задач.

Итак, первая группа особенностей:

Сообразительность и быстрота реакции на внешние воздействия.

Способность обобщать большое количество факторов, определяющих обстановку.

Проводить правильный анализ сложной обстановки.

Быстро вырабатывать решение с высокой степенью надежности.

Не бояться адекватно воздействовать на складывающиеся аварийные ситуации.

Обладать высокой психологической устойчивостью.

Не терять работоспособность в течение достаточно длительного времени.

Иметь тягу к изучению техники, математики и теории программирования.

Кропотливо собирать нужные данные о складывающейся обстановке.

Правильно обрабатывать статистические данные о функционировании программ и делать достоверные выводы.

Формулировать предложения по совершенствованию анализа функционирования программ и техники.

Создавать подробные инструкции эксплуатации программ с учетом всех возможных ситуаций.

Ко второй группе можно отнести следующие особенности:

Создавать оптимальные программы с учетом различных ситуаций.

«Видеть» и «чувствовать» программу.

Уметь разбивать алгоритм на «куски», которые несут определенный физический смысл.

Определять промежуточные параметры при вычислениях для упрощения чтения программы или облегчения контроля программы.

Выбирать из заданного диапазона данные, которые используются для проверки правильности программы.

При необходимости поиска ошибок «жевать программу», а не «глотать» ее куски.

Выделять куски программы для нахождения ошибок или проверки правильности их функционирования.

Подбирать нужные данные для вывода наглядного отображения результатов функционирования программы или проверки ее правильности.

Обеспечивать сохранность полученных данных для дальнейшего анализа.

Уметь описывать содержание алгоритмов и программ с учетом всех нюансов.

Как военный, он должен знать технику, возможности противника, особенности тактики своих войск, иметь отменное здоровье и психологическую устойчивость.

Офицер на боевом дежурстве за несколько секунд должен уметь проанализировать аварийную ситуацию, зафиксировать нужную информацию, осуществить доклад на командный пункт и выдать рекомендации по дальнейшим действиям боевого расчета. Особенно это было важно при формировании ложных тревог и воздействии помех. Здесь нужно было прочитать цифровую информацию с учетом ее представления в восьмеричной или шестнадцатеричной системе счисления и передать ее без ошибок на КП.

Также было важно оповестить о неисправностях аппаратуры станции для исключения выхода из боевого режима. На это отводилось не более 20 секунд.

Начальник ВИРТА Стрельников В.К. (бывший командующий отдельной армией ПРН) рассказывал о запуске БР с территории Китая на Дальнем Востоке в сторону Тихого океана, который был обнаружен средствами СПРН страны. Если провести на карте прямую, то трасса ракеты пересекала территорию СССР. Оперативному дежурному КП СПРН позвонили из Генерального штаба и спросили, почему он не доложил о нарушении государственной границы. В этом случае должны были бы писать ноту протеста. Оперативный дежурный (ОД) КП сказал, что Земля круглая и поэтому трасса БР не пересекает территорию страны. БР имеют трассы, расположенные по большому кругу, но с учетом вращения Земли. Из ГШ приказали срочно вызвать командующего на КП для разбора ситуации. Прибыв на КП, В.К. Стрельников еще раз доложил о правильности действий оперативного дежурного, а тот стоял рядом. В конце разговора В.К. Стрельникову сказали, чтобы он объявил благодарность дежурному за грамотные действия. Но тот не догадывался о благоприятном исходе для себя с учетом разъяснения о том, что Земля круглая, и упал в обморок. В.К. Стрельников не сказал, с кем разговаривал.

Звонить мог любой с самого «верха» на КП СПРН. Члены боевых расчетов РКО должны быть не только здоровыми, но и психологически устойчивыми.

Многие считали, что на боевом дежурстве офицеры отдыхают от домашних дел и «скрываются» от боевой подготовки. Вспоминается, что только после отпуска можно было видеть мелькание ламп разрядов ячеек на пульте ЭВМ. После нескольких дежурств оно уже не замечалось. С правой стороны от пультов располагались магнитные барабаны с боевыми программами. Благодаря высокой скорости вращения они издавали характерный шум. В результате у некоторых офицеров появился провал в АЧХ слухового аппарата с правой стороны. Но следует заметить, что со временем была сделана разделительная стена для магнитных барабанов, которая уменьшила шум.

Особенно трудно было выполнять задачи под утро. Часто засыпали на пультах.

Чтобы обеспечить непрерывный визуальный контроль за функционированием ЭВМ и выдачу необходимых данных, приходилось отправлять офицеров на кратковременный отдых. Назвать это отдыхом можно с трудом, но он позволял исключить «повальный сон». Если подходить научно к организации боевого дежурства, то необходимо иметь оборудованные комнаты отдыха и запасного члена боевого расчета для замены отдыхающих на боевом посту. После ночного дежурства, для того чтобы окончательно не сломался биологический ритм, нужно было просыпаться в обед. Хотя очень хотелось спать. Психологическое напряжение не оставляло членов боевых расчетов даже дома. По рассказу Станислава Федоровича, однажды он проснулся ночью дома, растолкал жену и спросил: «Кто остался за пультом МТУ?»

Тамара Ивановна ответила ему «по-домашнему»: пусть он не волнуется, и все будет хорошо. За пультом МТУ всегда должен быть кто-то, так как МТУ обеспечивала выдачу информации об обнаруженных СРЛС ДО целях.

Глубокие знания боевых программ и алгоритмов, а также технологической аппаратуры СРЛС ДО позволяли офицерам принимать непосредственное участие в доработках. Упомянутые знания давали нам большие преимущества по сравнению с гражданскими программистами, с которыми мы постоянно работали над совершенствованием программ и возможностей техники.

Это вызывало уважение со стороны разработчиков боевых программ. В 1970-х и 1980-х годах доработки практически проводились каждые два года, хотя предложения по совершенствованию выдавались «ежедневно». Офицеры внедряли множество «кусочков» своих программ, являлись соавторами ряда новых боевых программ. Они не имели себе равных при разработке документации по боевым алгоритмам, программам и описанию оперативнотактического содержания боевых алгоритмов. Практически все инструкции по эксплуатации боевых программ были написаны при непосредственном участии офицеров, за плечами которых стоял богатый опыт эксплуатации программ и знание особенностей функционирования аппаратуры РЛС ДО.

Причем написание инструкций проводилось в несколько этапов. На первом этапе какие-то ситуации могли быть не учтены в инструкции. На втором - автор читал инструкцию и делал так, как там написано. Выявлялись явные пропуски в описании действий. На последнем этапе инструкция выдавалась офицеру, который не имел отношения к ее написанию. И тот должен все проделать так, как прописано в ней. Здесь окончательно выявлялись скрытые пропуски в описании действий, которые для многих являлись необходимыми или явными.

В отделе проводилась большая работа по сбору статистического материала по функционированию боевых программ, сбоям и выдаче ложных тревог, воздействию помех. На основе постоянной работы формировались предложения по совершенствованию программ. В результате анализа случаев ложных тревог и их более детальной классификации был фактически исключен пункт НК (неправильная классификация), который ни к чему не обязывал и часто скрывал реальные причины.

Много было сделано доработок по уменьшению потока ложных тревог.

Собиралась и анализировалась информация при их формировании. Классифицировались причины их возникновения. Кропотливый анализ причин позволил перейти от пункта неправильной классификации к классу неправильного функционирования аппаратуры обработки сигналов. Это обеспечило сосредоточение сил на более правильном направлении. Не всем это понравилось. Пришлось в одном кабинете объяснять объективность и правильность такой классификации причин формирования ложных тревог. Раньше часто причина «неправильная классификация» позволяла прятать концы в воду. В результате количество ложных тревог было уменьшено в десятки раз.

В 1970-е годы были проведены доработки по обнаружению и сопровождению СБЦ. У вероятного противника для преодоления ПРО появились для этого средства, которые в полете формировали СБЦ. На фото того времени: сидят Белугин, Журавлев, Аржаных, Косых, Арешков, стоят Бызов, Кильдишов, Зотов, Половинкин, Талалакин, Бычков, Петров, Новиньков, Матвиенко, Рябик.

Доработки проводились под непосредственным руководством Сосульникова В.П., который часто посещал вычислительный комплекс станции и вместе с представителями промышленности и офицерами отдела сидел за пультом управления ЭВМ.

Главный конструктор уважительно и заботливо относился не только к своим подчиненным, но и к офицерам, которые круглосуточно обеспечивали доработки, собирали и фиксировали всю информацию о функционировании боевых программ.

Ведущими специалистами при этих доработках на этапе первичной обработки информации были сотрудники НИИДАР Панов С.Л., Ермоленко Ю.А. Наравне с ними активное участие в них принимали офицеры Барткевич Г.В., Белугин С.Л.

На этапе вторичной обработки информации также прошли доработки, которые позволили выдавать информацию по элементам СБЦ. Со стороны НИИДАР в них приняла участие Давидян В.А., а со стороны отдела - Швыдков С.А., Новгородов С.Л.

Для обеспечения испытаний боевых программ с помощью моделирующих комплексов из отдела части в 45 ЦНИИ были направлены высококлассные специалисты Болдышев Б.Н. и Бызов А.Г. Они приняли активное участие в совершенствовании моделирующих комплексов. Большую помощь им оказали начальник отдела Половинкин В.И. и Барткевич Г.В. Моделирующие комплексы не только позволили оценить боевые возможности после доработок, но и выявить ряд недостатков, которые были впоследствии устранены.

Доработки прошли не только на станции, но и на всех средствах системы и ознаменовались постановкой на боевое дежурство системы ПРО А-35.

Однако проблемы на этом не закончились. В США начались разработки космического корабля «Шаттл». К РЛС ДО предъявили новые требования по обеспечению обнаружения и сопровождения как боевых блоков БР, так и крупноразмерных КО. В ходе доработок расширили круг задач, где наряду с координатной информацией стали использовать и некоординатную.

Однажды при проводке пилотируемой космической станции после экспресс-анализа некоординатной информации по цифровой печати Игнатенко В.М. предположил о проведении каких-то работ на орбитальной станции.

После вечером по телевидению сообщили, что космонавты разворачивали антенную систему корабля при нахождении его в зоне обзора РЛС ДО. Все это обеспечило устойчивое обнаружение и сопровождение «Шаттлов» при первых запусках в 1981 году. И стало очередным подтверждением больших потенциальных возможностей станции, которые были заложены при ее разработке.

Высокие возможности СРЛС ДО по обнаружению целей имели и свою отрицательную сторону, связанную с воздействием помех. Поэтому работы по повышению помехозащищенности велись постоянно на аппаратном и программном уровне. Качественное улучшение помехозащищенности произошло в результате аппаратно-программных доработок, которыми руководили начальник отдела НИИДАР Звягинцев Б.Н. и разработчик боевой программы защиты от помех Кутузов В.В.

Большой вклад в сбор данных, анализ помехозащищенности станции и непосредственно в программные доработки внесли офицеры отдела Кильдишов В.Д., Губенский С.Ф., Пунин И.П. В ходе доработок проходили жаркие дискуссии. Практически дебаты шли на «уровне драки».

Вспоминаются слова разработчика Звягинцева Б.Н. по поводу механизма воздействия помех: «Нужно чувствовать фильтровое поле!» Действительно, через два дня я увидел это «фильтровое поле», и дела пошли.

Офицеры отдела создали каталог помех, который позволил проводить их более детальный анализ и степень воздействия на СРЛС ДО. Этот материал мог стать темой для хорошей диссертации. В дальнейшем, на основе каталога помех, был уточнен показатель боеготовности РЛС и скорректированы пороги для функции обнаружения целей.

Начальник отдела НИИДАР Звягинцев Б.Н. дополнил предложение теоретическими выкладками. Была написана научная статья. Вскоре после доработок внедрили показатель боеготовности станции с учетом воздействия помех. Этот показатель и предложенный критерий могли бы стать украшением диссертационной работы кандидата наук.

На фото есть непосредственные участники доработок по защите СРЛС ДО от помех. Сидят (лежат): Губенский, Карловский, Кильдишов, Швыдков, Постригань, Калыш, Кисленко, Карпов, Голубев. Стоят: Рябик, Барткевич, Шульпин, Толок, Журавлев, Половинкин, Кутузов, Константинов.

Вспоминается случай с приемом отраженного сигнала от Луны. Иногда на визуальных экранах боевой расчет командного пункта стал замечать достаточно крупную отметку, которая медленно перемещалась. Попытки идентифицировать сигнал с каким-то источником помех или КО не удавались. Но однажды, при очередном появлении отметки, выйдя из помещения на улицу, увидели в безоблачном небе Луну на азимуте отметки. После проведенных расчетов траектории Луны определили, что станция принимает отраженный от нее сигнал.

Оформили отчет, в котором был описан механизм приема отраженного сигнала от Луны и прописаны дополнительные рекомендации по действиям боевого расчета программистов.

Глубокие знания особенностей техники позволили однажды восстановить уровень контрольного сигнала на станции, который постепенно начал пропадать по мере ухудшения погоды. Это произошло поздней осенью. По рекомендациям боевого расчета программистов обнаружили скопившуюся воду в низу контрольного волновода антенной системы, которую вылили через штатную пробку. Вода образовалась в результате конденсата при постепенном снижении температуры воздуха. С подобным явлением ранее встречались в авиации при испытаниях щелевых антенн и частых взлетах и посадках самолетов.

Был момент, когда периодически стала искажаться координатная информация от КО. В ходе трудного анализа удалось найти конкретную ячейку в блоке аппаратуры станции. Разбирались несколько дней. Так как в момент контроля ячейка функционировала нормально, то выводы были подвергнуты сомнению. Однако после проверки данной ячейки на специальном стенде определили, что она неисправна. Основную гипотезу при анализе неисправности сформулировал Губенский С.Ф. Во время анализа использовалась вспомогательная программа «Фиксация», которую разработал майор Барткевич Г.В. под научным руководством Ермоленко Ю.А.

Офицеры отдела постоянно изучали тексты программ, которые представляли собой книги по нескольку сотен страниц, состоящих из прямых кодов. Это было необходимо для успешного выполнения поставленных задач.

Однажды, уже на этапе завершения доработок, офицером отдела Голубевым С.Н., можно сказать случайно, была обнаружена команда, которая выполняла операцию сравнения, но совершенно по противоположному смыслу.

Так как контрольные суммы программ не были сформированы, после совещания устранили ошибку. В результате через несколько дней успешно провели важный КО и выдали всю необходимую информацию.

Нельзя не вспомнить и женщин, которые в отделе занимались сбором статистических данных о функционировании боевых программ. Работа эта кропотливая и в какой-то мере занудная. Однако эти данные не один раз помогали нам выявлять недостатки в функционировании программ и алгоритмов. Только женщины могли так скрупулезно и ответственно выполнять подобную работу.

Можно привести случай, когда при анализе нештатной работы программы потребовалось уточнить ряд формул. Выяснилось, что в одной из них была допущена ошибка. Этот листок сотрудница нашего отдела хранила около года, а формулы были написаны разработчиком боевой программы обнаружения Ермоленко Ю.А., который сделал описку. Голова его всегда рождала много идей. Только женщина могла хранить так долго такие записки.

Очень поучительно.

В отделе долго работали Новинькова С.В., Толок В.И., Зонова А.П., Козлова Л.П., Акимова Л., Миронова Л.

РЛС ДО передавала данные о целях для СПРН, ЦККП в рамках информационного взаимодействия. Особенно важно было обеспечить обнаружение и выдачу информации при пусках БР и сопровождении особо важных КО.

Много было сделано для повышения эффективности взаимодействия.

Появление космических аппаратов крупных размеров поставило задачу повышения эффективности использования радиолокационных средств системы в интересах ЦККП. Провели программные доработки на РЛС ДО, и, кроме координатной информации, взаимодействующие системы стали получать и выдавать некоординатную информацию.

Использование некоординатной информации позволило повысить ряд боевых показателей средств вооружения системы по обнаружению и сопровождению особо важных целей. Причем первоначально, при проектировании радиолокационных средств ПРО, задача использования некоординатной информации не ставилась.

Не все было гладко. В 1970-е годы очень бурно осваивалось космическое пространство. Появлялись различные космические системы, в состав которых входили группы космических аппаратов (КА). Следует вспомнить о КА системы «НОСС и ССУ», которые были «связаны» между собой. Другие КА летали как на низких, так и на стационарных высотах.

На СРЛС ДО возникли трудности, связанные с выдачей информации по ИСЗ, принадлежащим одной из систем. На запросы по этим объектам ЦККП не смог своевременно выдать данные, которые были нужны для детального анализа ситуации и принятия окончательных решений.

Было принято решение о разработке вспомогательной программы прогноза по данным объектам. Программу создал офицер отдела Швыдков С.А., что позволило получить важную орбитальную информацию, которую отправили для анализа на ЦККП, который подтвердил все прогнозы. Там сразу оценили возможности средств системы по обнаружению космических объектов (КО) и в будущем очень внимательно относились к информационному взаимодействию с СРЛС ДО «Дунай-3».

Интересные ситуации были связаны с запусками орбитальных ступеней космических кораблей «Шаттл». Первые три запуска в 1981 году были с наклонениями орбит около 400. Учитывая, что самая южная точка СССР имела широту чуть меньше 400,«Шаттлы» над нашей территорией почему-то не летали.

Дальнейшие запуски осуществлялись с наклонениями 28,50. Только в ноябре 1983 года был произведен запуск с наклонением 57 0. После проведения доработок боевых программ СРЛС ДО орбитальные ступени «Шаттлов»

были обнаружены, и по ним была выдана информация на ЦККП. Зафиксированные данные при сопровождении «Шаттлов» помогли провести доработки, связанные с сопровождением крупноразмерных КО.

Из РЛС ДО в 1980-е годы были выжаты в результате доработок практически все ее потенциальные боевые возможности. Но в соответствии с известным жанром для больших сложных систем в 1989 году станция перестала действовать из-за произошедшего пожара.

Станция функционировала более 20 лет и погибла на боевом посту в огне (на фото: макет станции в музее ПРО в Софрино). На мой взгляд, это связано с незнанием основ электротехники. Нельзя подключать мощные потребители электроэнергии к сетям, которые предназначены для освещения.

Высокий научный и технический потенциал личного состава отдела позволял совместно с представителями разработчиков вооружения и НИИ проводить научно-технические конференции, куда приезжали заинтересованные лица со всех уголков СССР. Сейчас бы сказали, что конференции проводились как международные. По каждой из них были выпущены научнотехнические материалы.

Однако, несмотря на гигантскую работу, проделанную офицерами отдела, основные международные правила, сопутствующие созданию и эксплуатации больших систем, подтвердились: «Награждение непричастных и наказание невиновных».

Хотя многие офицеры за программно-алгоритмические доработки на РЛС ДО были достойны медалей. Причем практически они проводились каждые два года, что характерно для больших программных систем в мире и в настоящее время.

Каждая доработка начиналась с рождения идеи, набора статистических данных, отработки эскизов программ и заканчивалась выпуском полного пакета программной документации. Но следует отметить, что чувство причастности к настоящему делу и радости, которое ощущает программист при функционировании его программы, не сравнимо с официальным признанием.

Учеба в ВИРТА

Как-то после обеда подхожу к Грабинскому Н.Н. и докладываю о том, что мне нужно явиться на комиссию в штаб на собеседование для поступления в ВИРТА. Николай Николаевич очень удивился.

Никто не хотел меня отпускать, но это не было связано «с умом». В приватной беседе потом мне объяснили, что кто же отпустит человека, который «не пьет, не курит, умеет вовремя чистить обувь и т.д. и т.п.». Честно скажу, в этом случае обратился с просьбой к уважаемому человеку о содействии в отправке в академию.

При этом вспомнил, как отбирали в отдел. Троих офицеров вызвали к командиру части Баштану Д.И., и он спросил: «Кто желает служить в отделе программистов?» Желающих не было. После собеседования «через пару дней» ко мне подошли и спросили о моей реакции на приказ о зачислении меня в отдел. «Приказ есть приказ!» - ответил я. Так я попал в отдел.

Мое отношение в то время к программированию было как к бухгалтерии. Впоследствии я узнал, что в отдел нужен был всего один офицер. Потом один из троих косвенно сознался, что воспользовался «московскими связями» для отказа, а другой все-таки попал в отдел через некоторое время. Это был Алексей Колбасов. Шустрый был офицер.

В 1980 году меня проводили в ВИРТА, а В.В. Середу в ВКА г. Тверь.

Но самое главное, что ВИРТА являлась ШКОЛОЙ с большой буквы. Учебный процесс был отточен. Качество обучения находилось на высоте. Преподаватели были первоклассными со степенями и различными научнотехническими званиями. Хочется вспомнить отдельных преподавателей.

Красногоров С.И. вел цифровую обработку радиолокационных сигналов. Как говорили, эту дисциплину он поставил после лечения в госпитале, где прочитал одну из книг по этой тематике. Интересно давал нам теорию и технику обработки радиолокационной информации Манжос В.И. Вспоминается Бабак Э.Н., который многому научил по СДО. При обсуждении каких-то проблем он часто спрашивал: «Кому это нужно? И что это дает?» Не сразу и ответишь на эти «простые» вопросы.

Оперативное искусство вел Строков В.П. Многому научил нас. Он говорил: «Лучше получить одно замечание о докладе боевого приказа по «бумажке», чем кучу замечаний о различных неточностях в докладе». Рассказывал нам о проведении учений по формированию 11-й армии ПВО на севере страны. Были собраны лучшие оперативники, которые за пару недель должны были разработать все документы по армии с нуля. Сидели дни и ночи. В конце учений пришли офицеры Генштаба и только подсчитали количество точек в заголовке боевого приказа (их, кажется, должно быть 9). Количество точек соответствовало требованиям. На этом проверка и учения закончились.

Классных специалистов не нужно проверять.

Математику вел Сухаревский И.В. До настоящего времени обращаюсь к его учебнику, который может являться образцом изложения математики с учетом профессии обучаемых.

Гомозов В.И. преподавал передающие устройства. Звал к себе в адъюнктуру. На вопрос, чем я ему приглянулся, он ответил, что у меня есть свое мнение. Я отказался. Так как у нас были достаточно доверительные отношения, то он дал мне рекомендации по формулированию отказа. Иначе, как он сказал, я мог со своими ответами на предложение остаться в адъюнктуре стать неперспективным офицером. Спасибо ему. Но все равно мне это вышло «небольшим боком».

Учеба была трудной. Нужно было каждый день перемалывать кучу литературы и выполнять домашние задания при подготовке к урокам на следующий день. Отдохнуть фактически можно было только в субботу вечером, а в воскресенье уже нужно было готовиться к понедельнику. Конспектировали много, в том числе и классиков марксизма-ленинизма. Там немало изложено актуального и для наших дней. Классик, он и есть классик. Хотелось постоянно отдохнуть. Как-то решил перенять опыт конспектирования трудов В.И.

Ленина у сокурсников. Предложил своей жене Валентине Владимировне заняться конспектированием. Она с радостью согласилась, но сказала, чтобы я начал готовить еду для всей семьи на кухне в общежитии. Я все понял и продолжил самостоятельно писать конспекты. Конспекты были в 96-листовых тетрадях формата А4. Много было переписано. Около 20 тетрадей. Хранил долго. Но однажды все-таки расстался с ними в Твери. Отнес в обменный пункт макулатуры и поменял на художественные книги для детей. Приемщик искал подвох. Конспекты потянули на все 20 кг, но стопка не выглядела внушительной. Я его успокоил и сказал, что здесь конспекты классиков марксизма-ленинизма. Если некоторые сомневаются, что отдельные вожди были классиками, то почитайте произведение В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма».

Отличником стал благодаря пятеркам, полученным в первом семестре по математике, радиолокации и системотехническим основам построения вооружения. Дальше пришлось учить все подряд. Это не очень интересно. Через некоторое время приехал в ВИРТА и встретил Голубева С.Н., который отучился первый семестр и все сдал на «отлично». Он меня спросил, что ему дальше делать с учебой. Я ему сказал, что есть два пути: первый – учить, что нравится, - и получишь втык от командования факультета, и второй - учить все подряд, но командование тебя трогать не будет.

Самое интересное, что по окончании академии я не попал на прием в Кремль. Не могу и сейчас до конца понять, в чем причина. Однако обстановка в учебной группе не была дружелюбной и искренней. Специфика. Много нехорошего потом всплыло.

Вспоминается случай, когда преподаватель по научному коммунизму на уроке обратился к нам с призывом изучать тщательно партийные документы, чтобы не ставить в глупое положение начальника политотдела академии, так как кто-то доложил, что преподаватель занимается «антисоветчиной». Преподавателя вызвали, и ему пришлось начальнику политотдела показывать положения программы партии, в которых написаны вещи, упоминаемые им на уроках.

Сам он был замечательным человеком. Рассказывал нам о том, как при очередном назначении комсомольским помощником в часть его вызвал командир и предложил написать для него доклад. Он командиру подобрал по теме стопку литературы. Но на вопрос о докладе положил тому литературу на стол и предложил попробовать самому написать.

Здесь уместно вспомнить начальника факультета Э.Я. Лусса. Он говорил, что на распределении всех интересует, где придется служить, а не кем.

Вот и на распределении мне сначала предлагают Балхаш как самому «умному», а затем место, которое я ожидаю. Спасибо М.И. Заяц за его мудрость.

Он сделал запрос на майорскую должность, чтобы ее кто-то другой не отобрал для своих.

В заключение этого раздела хочется вспомнить следующий закон продвижения по службе: «Все, кто ниже, - бездельники, а кто выше - дураки».

Этот закон нам довел преподаватель по партийно-политической работе.

Очень интересно вел дисциплину. Во время службы на Севере он на острове в Баренцевом море обнаружил партийный архив поста ПВО времен Великой Отечественной войны. Изучил его и защитил кандидатскую работу. Еще есть афоризм: «От строгости до хамства один шаг» - таков был девиз начальников отделов в/ч 52361. Этот афоризм мне довел Бабарыкин Михаил Константинович, начальник отдела спектроанализаторов. На мой взгляд, об этом нужно помнить всем начальникам.

Каждый начальник должен руководствоваться следующими принципами:

Обеспечивать подчиненных всем необходимым для выполнения работ.

Заботиться об их здоровье.

Оберегать от различных собраний и совещаний.

Начальники должны заземлять все негативы, которые идут от отдельных подчиненных. Не всем это по силам. Не зря в народе говорят: «Обходи коня спереди, а начальника сзади».

Снова в отделе

Хочется вспомнить о демократичном стиле управления. В качестве примера приведу случай распределения отпусков. Как все помнят, каждый последовательно уходил в отпуск, чередуя все времена года. Чтобы исключить начальствующий фактор при распределении отпусков, предложил распределять отпуска самостоятельно внутри отделений с учетом мнения коллектива. После составления графиков отпусков отдела меня вызвал Грабинский Н.Н. в связи с жалобой на мой волюнтаризм в этом вопросе. Он потребовал изменить месяц отпуска одного офицера в связи с пожеланиями его жены. Я отказался. Насколько себя помню, при сложных жизненных обстоятельствах ни один начальник не отказывался бы их учитывать. В данном случае таких обстоятельств не было или они были скрыты.

Важную роль в жизни отдела занимали руководящие документы и различные положения, инструкции, которые использовались в ходе службы. Поэтому, когда стал начальником отдела, откорректировал все документы отдела с учетом всех нюансов. В том числе и юридических положений. Это мне в дальнейшем помогло. Особенно важно регламентировать обязанности не только офицерского состава, но и гражданских лиц.

Однажды вызвали в политотдел части для выяснения ряда вопросов.

Предъявили претензии, что не учитываю ряд «ценных указаний» подчиненных. Нетрудно было сразу понять, чьи рекомендации я своевременно не выполнил. Этим сразу в какой-то мере удивил своей сообразительностью политотдел. При выяснении в политотделе, кто является начальником и почему он не прислушивается к мнению отдельных гражданских лиц отдела, я сослался на документы, которые были согласованы не только с прямыми начальниками, но и с профсоюзом части. Они отпустили меня с миром, но задали вопрос о поездке с объекта на обед. На этот вопрос я ответил, что никаких запретов не было и не будет.

Здесь интересно вспомнить следующий случай. Обычно я ходил пешком на обед и не торопился на автобус, который отправлялся с объекта на десять-пятнадцать минут раньше времени начала обеда. В этот промежуток времени мне часто звонил из корпуса Рябик И.В. и задавал различные вопросы. Как я понял, он заполнял паузу перед выходом из штаба корпуса на обед, а может, проверял мою «усидчивость и старательность». Однажды в ходе разговора я ему сказал о том, что у Юрия Владимировича по этому вопросу совершенно другое мнение. В сердцах он спросил: «Кто такой Юрий Владимирович?» - на что я ему ответил: «Андропов!» Больше он не звонил мне перед самым обедом.

Тяжело физически было переносить график смен боевого дежурства:

день, ночь, выходной. Причем считалось в части за благо задействовать выходные у офицеров свободной смены для учебы или различных собраний и совещаний. В основном командиры подразделений не ходили в смены. Другое отношение к выходным имелось в соседней части, где штатная структура была создана на основе боевых расчетов, которые обеспечивали боевое дежурство. Там начальники ходили в смены и свои выходные берегли.

Офицеры со стажем, которые имели опыт боевого дежурства в войсках ЗРВ или РТВ, отмечали отрицательные эффекты на здоровье такого графика дежурств. Если после ночи не заставил себя встать и пойти на прогулку во второй половине дня, то день пропадал напрочь. После «ночи» ходил на пруд или на речку Нару. Там ловился замечательный ерш большого размера. Были также и карасики. Самое интересное - в реке Наре обитали лягушки, которые ловили и жрали достаточно крупные экземпляры ершей и карасей. Для удобства сделал удилище из орешника и хранил его в кустах рядом с речкой.

Только в коровнике по дороге нужно было накопать червей. Интересно было осенью ловить на тройник налимов в ручье, который вытекал из нижнего пруда. Вода в нем в то время была прозрачной. Тройник подводился под морду налима, который лежал на утонувших листьях, и подсекался. На реке Наре отдыхали и семьями.

В ходе боевого дежурства нельзя было отдыхать или спать и т.п. Конечно, это правильно. Но, как показывает практика, во время ночного дежурства к утру обычно пропадает способность к наблюдению за индикацией пульта ЭВМ. Особенно когда все спокойно. Этим неоднократно в истории мира пользовались агрессоры. В более привилегированном положении находились офицеры, которым не нужно было постоянно и безотлучно наблюдать за изменениями в обстановке. Для того чтобы все «не легли» за пульт, рано утром приходилось организовывать кратковременный отдых вне машинного зала. Поэтому срывов боевого дежурства не было. Некоторые не разрешали отдыхать, и это приводило иногда «к залеганию» на пульты. Длительный опыт несения боевого дежурства показывает на необходимость наличия комнат отдыха и официального разрешения на кратковременный отдых офицеров, несущих это дежурство. Конечно, боевой расчет должен иметь дополнительную единицу для организации подмены отдыхающего. Наличие дивана и комнат отдыха в кабинетах может приводить к различным конфузам. Но это не повод отказываться от обеспечения отдыха людей, которые постоянно несут боевое дежурство.

В связи с этим вспоминается следующий эпизод. Оперативный дежурный Вернигора И.Л. сел за наш стол во время приема пищи ночью и сказал, что «мы сидим на пороховой бочке и нужно бдеть, а выходить из зала нельзя» (запрещено без доклада ему). Спросил его о конкретных претензиях и замечаниях к офицерам смены. Претензий не было. Молча продолжали прием пищи. После окончания ночного обеда Вернигора объявил, что будем жить по-старому и без замечаний. Все согласились и, довольные, пошли на свои боевые посты. Боевой расчет нес дежурство на «отлично».

Многие считали, что на боевом дежурстве все только отдыхают от службы и домашних дел. Как-то простыл и пришлось идти в санчасть на прием к врачу. Вместо помощи услышал о симуляции и невозможности простыть на объекте. Пришлось послать врачиху к мужу, который служил у машинистов, и спросить у него о рециркуляции и поддуве аппаратуры ЭВМ.

Хотя, по правде, медицинская служба части без проблем снабжала путевками в санатории и турбазы. Неоднократно бывали с Болдышевым и Аржаных в Красной Поляне, Кудепсте и Сочи. Замечательные места. Причем в те далекие времена «застоя» спокойно можно было получить номер на турбазе «Красная Поляна» с видом на гору Аигба. На фото: Надежда Аржаных, я и Валентина Кильдишова в походе с Красной Поляны в Сочи. Традиционные поездки были в военный санаторий в Сухуми.

Незабываемое море, отличное вино, интересная рыбалка на катранов. Было здорово. Даже одно время из санчасти звонили с пожеланиями отправить на отдых в санаторий по выбору. Это было после приказа по обеспечению боевого дежурства.

Мы также застали строительные доработки по отгораживанию магнитных барабанов перегородками. Сделаны они были поздновато. У меня в АЧХ правого уха провал от них. Позже я понял, почему Борис Болдышев все время при разговоре пристраивался с правой стороны.

Управление корпуса

Работа в управлении корпуса была связана в основном со сбором и обобщением статистических данных, анализом и формированием предложений по усовершенствованию боевых алгоритмов и программ, контролем и проверкой нижестоящих подразделений. Последнее очень муторное дело.

Сам ничего не делаешь, а контролируешь тех, кто конкретно работает. Это было не очень приятно. Поэтому в начальном периоде моя жена Валентина Владимировна готовила мне отвар из валерьянки, который я пил как чай. Постепенно ко всему привык (на фото: я, Туровец Ю.А., Агеев В.М., с которыми в то время непосредственно служил).

Вспоминается случай, связанный с первой поездкой в Чехов. На подведении итогов проверки доложил о некоторых недостатках. Командир части, как руководитель с большим опытом, спросил фамилии офицеров, которые были причастны к этому. Нужно было бы назвать офицеров из отдела боевых программ части. Их, конечно, потом наказали бы. Что вообще-то явилось бы несправедливостью. Я промолчал.

Было неловко. После этого случая тщательно все взвешивал, перед тем как что-то сказать или доложить.

Хотя часто многие сыпали на докладах фамилиями. Это говорило об их «непредвзятости и профессионализме». Был случай и в отделе М.И. Заяц.

После проведения конкурса программистов один «товарищ» предложил объявить в приказе по итогам конкурса выговоры от командира корпуса офицерам, занявшим последние места. Пришлось объяснять, что конкурс является формой социалистического соревнования среди лучших программистов.

«Снарядили» Калашникова В.В. как аксакала к М.И. Заяц для разъяснения позиции офицеров отдела по этому вопросу. Михаил Иосифович предложение о выговорах отменил.

Офицеры отдела в корпусе были очень грамотные и профессиональные. Много готовилось различных плакатов, связанных не только с боевыми программами, но и с расчетами боевых возможностей, физическим смыслом алгоритмических и программных доработок. Период различных доработок составлял не более двух лет. Такой отрезок времени присущ и для продукции Microsoft. Много различных расчетов выполнял Дробаха Г.А. При этом характерной особенностью его расчетов являлось большое количество цифр после запятой. Он рассчитывал среднюю скорость ракеты с 4-5 цифрами после целой части.

При подготовке плакатов и оценок боевых возможностей много и тесно взаимодействовали с отделом электронной борьбы в лице Попова В.Г., чего нельзя сказать о службе вооружения, сотрудники которой считали себя «выше по рангу». Плакаты были замечательные как по содержанию, так и по оформлению. Они в то время были очень модны. Впоследствии узнал, что президенту США Рейгану тоже готовили по всем вопросам плакаты. Он, как бывший артист, не любил читать, а все воспринимал наглядно. История показывает, что и при этом принимал правильные решения для США.

Вспоминается Элькун Р.А., в определенных случаях говоривший о некоторых: «Какой «мудрый»?!» Когда он уехал в Киев, то поступил на работу в НИИ. Получив задание, он через два месяца принес директору НИИ отчет.

Директор посмотрел его и, сказав, что тот молодец, попросил сдать отчет через год.

Много было переписки с ВПК по поводу доработок. Однажды переписка затянулась. Требовали более детально пояснить суть доработок. Надоело объяснять, и тут Михаил Иосифович принял решение, что хватит писать.

Прошло немного времени, и прислали документ о начале доработок. Следовательно, нельзя постоянно объяснять тривиальные вещи. Нужно беречь бумагу и березки с елями. Много сами проводили проверок, и много нас проверяли. Так как постоянно были все заняты конкретными делами, то пришел к выводу, что вышестоящие проверки придерживаются принципа: «Танки клопов не давят!». Это позволяет спокойно заниматься плановыми делами, а не ждать очередную проверку. Здесь можно еще раз отметить, что правильно составленные планы позволяют спокойно решать все возникающие проблемы. А выявлять проблемы и определять их важность позволяла высокая квалификация офицеров управления корпуса.

ВКА ПВО, Тверь

Много достойных офицеров было в академии на различных факультетах. Причем некоторые попали туда после пролета Руста. В основном это были неординарные командиры частей, начальники штабов или их заместители. После службы в войсках они «отдыхали» в академии. В шутку говорили: «Хорошо служить в академии, но слушатели мешают». В военно-научных отделах работали военные пенсионеры, которые встречались и служили с Г.К. Жуковым. Очень правильная была кадровая политика в академии. Всех заслуженных военных ученых оставляли работать в ней. По мере их «старения» давали возможность трудиться на четверть ставки. На праздниках или юбилеях такие «старики» говорили, что прошли службу от рядового до младшего научного сотрудника на четверть ставки. Хотя многие из них были генералами и прошли Великую Отечественную войну.

Не запомнил фамилию одного ветерана, который рассказал, как дважды встречался с Жуковым на войне. Будучи командиром роты, выскочил из землянки для встречи Жукова. Не успел до него добежать и доложить. Жуков своей палкой показал в сторону противника, развернулся и уехал. На следующий день Жуков снова приехал на его позиции. Он успел к нему добежать и доложить, но получил палкой по плечу. На вопрос: «За что?» - Жуков ему сказал, что вчера показал на шест, который стоял рядом с землянкой и являлся ориентиром для противника. Поэтому его нужно было убрать.

Здесь уместно вспомнить о заместителе командира нашего корпуса Орле И.Р., который тоже воевал. Когда их отвели во второй эшелон, к ним приехал член Военного совета на проверку. Во втором эшелоне нужно было постоянно проводить занятия. В это время его подчиненные тренировались в поле. На машине поехали проверять, как проводятся занятия. Была зима.

Солдаты бежали по полю с оружием наперевес. Тренировали атаку на противника. В машине член Военного совета спрашивает о том, что кричат солдаты. Орел ему и отвечает: «Как что? За Сталина, за Сталина!» На самом деле они кричали: «Заставили, заставили!» Интересные рекомендации доводил до нас. Как он говорил, достаточно часто после того, как кому-то сделаешь доброе дело, появляются анонимки, по которым нужно принимать какие-то решения. Однажды на территории стрельбового комплекса выросло много травы. С целью обеспечения пожарной безопасности ее скосили. Травы было очень много. Решили ее отдать соседнему колхозу. Отдали - и пришла анонимка. Нужно было выявить «вредителя или хапугу». Создали комиссию, которая после продолжительной работы зафиксировала отсутствие умысла и «врагов». Против коллектива «не попрешь», и нет конкретных виновных, которые хотели бы замять дело. Все это он нам рассказывал, когда после увольнения работал у промышленников.

На факультете РКО имелось три направления - СПРН, ПРО и ПКО.

Всегда отдельно была кафедра СПРН, на которой служили в основном офицеры из войск. Грамотные и колоритные. После развала СССР кафедру возглавил Аржаев В.И., который вывез знамя части из Казахстана, обмотав им свое тело. Однако офицеры кафедры ко всем были справедливы. Обычно все праздники на кафедрах отмечали. На первый праздник Аржаев опоздал, и все его ждали, на второй праздник он тоже опоздал, но начали уже без него. После этого он приходил вовремя. Каждый начальник должен уважать своих подчиненных.

На кафедре ПРО к офицерам из войск как-то относились непонятно.

Хотели от них получать все, но при этом подчеркнуто быть «выше» них. Все, кто был «выше», занимались тактикой и «стратегией». Сидели обычно в отдельной комнате от преподавателей из войск, которые в основном занимались вооружением (на верхнем фото: Федосеев И.С., начальник кафедры, и я в музее ПРО в Софрино, а на нижнем: Васильев П.В., Костриченко В.Ф., Давыдов В.Н.

и я на встрече ветеранов).

Вспоминается случай, произошедший после роспуска КПСС. Начальник кафедры генерал Артемов Е.М. вызвал меня и решил проверить лекцию, связанную с вопросами управления. В начале лекции традиционно были перечислены принципы управления. Среди них принцип руководящей роли КПСС. В ультимативной форме было приказано вычеркнуть этот принцип. Я отказался. Был вызван «один из ведущих тактиков», который при мне доложил о новых доработках боевых программ, о которых он узнал в командировке. Сказал какую-то ерунду. Так как я эту ерунду не признал, мне был объявлен выговор. Кажется, он был единственным за время моей службы. Даже сейчас меня интересует следующий вопрос – как можно было получить генерала в СССР и сразу же через несколько дней перечеркнуть КПСС? Причем моральный кодекс строителя коммунизма состоит из библейских заповедей. После увольнения генерал работал преподавателем физкультуры в академии.

Хотя это не единственный случай быстрой перестройки людей. Наш кафедральный парторг Козин С. после увольнения через несколько лет уехал жить в США. До этого он регулярно нас воспитывал (все уже были в звании подполковник или полковник) и докладывал о нашем «непристойном» поведении.

Интересно было получать свои партийные карточки в парткоме. Раньше туда без стука нельзя было войти. На вопрос, почему роспуск парторганизаций произошел без ведома простых коммунистов, получили молчание. Это было в понедельник. А в пятницу, когда нужно было ехать мне домой в Кубинку и в Чехов Кожемякину Т.Е., последний сказал, что необходимо срочно получить карточки. Время было в обрез. Поэтому я ему предложил все отложить до понедельника. Может быть, за это время КПСС вернется, а карточки наши уже «на руках», и это было бы плохо воспринято. Он быстро согласился, и мы поехали домой. Мы с ним вдвоем также голосовали за отправку последних партийных взносов в детский дом. Это предложение не прошло. После мне объяснили, что тех денег давно уже нет.

В академии пришлось много готовить методических материалов по обучению инженеров. Это было связано с закрытием ВИРТА. Крах и огорчение. Развалили такую ШКОЛУ подготовки инженерных кадров. Однако все хотели быстро и качественно начать обучение инженеров. При этом никого особенно не интересовало, что ВИРТА становилась школой не один год, а десятилетия. В ходе подготовки готовы были отказаться от ряда сложных дисциплин. Пришлось взять на себя одну из интересных дисциплин - «Системотехнические основы построения системы». Набрал столько разнообразных лекционных часов, что при достижении предельного возраста с радостью и каким-то сожалением написал рапорт об уходе на пенсию. К счастью, никто меня не уговаривал остаться. На мое место пришел Гена Калыш. Преподавать боевые алгоритмы и т.п. очень тяжело. «Дураков» больше не нашлось, но «указателей», как и что делать, везде полно. Так было в прошлом, так - в настоящем и, наверное, - в будущем. При подготовке к новому учебному году на кафедре ему «дали указания», после чего он умер дома.

Нужно чаще посылать или не обращать внимания на всяких «указателей» и иметь совесть, которая опирается на знания. И слушать ее. Сделали дело, поставьте «галочку», съешьте пирожок или похвалите сами себя. И будет хорошо! Это азы психологии.

Много было написано методических материалов, учебных пособий и учебников. Особенно приятные воспоминания о корректорах типографии академии. Очень грамотные и понимающие профессиональные специфические термины специалисты. На их рабочих столах всегда были стопки различных словарей. Лишнего они никогда не просили, но четко доносили до авторов типографские требования.

Если взять технологию написания текста коллективом авторов, то нужно остановиться на роли руководителя проекта. Руководитель должен быть в первую очередь профессионалом. Он определяет структуру текста, объем каждого фрагмента, правила оформления, последовательность объединения текста, процесс редактирования и правки. А каждый автор обеспечивает научность и доходчивое описание своего «кусочка», который был бы понятен не только читателям, но и руководителям.

Однажды на кафедре начали писать учебник по тактике. Мне выделили материал по баллистике. Через некоторое время увеличили его объем более чем в два раза. Пришлось расширить материал. Затем вызвал начальник кафедры и сказал, что нужно объем значительно уменьшить. То есть он нашел для себя материал, и ему понадобились страницы в учебнике. Самое интересное, что куратор (его приближенный) отказался от своих слов по увеличению объема моего материала, который за оставшееся время просто так уменьшить было нельзя. Начальник принял решение об исключении материала из учебника.

Но нет худа без добра. Возникла необходимость выпуска учебного пособия при получении звания доцента. Немного доработав материал, получил хорошее пособие по использованию баллистической теории при моделировании противника, которое напечатали в типографии. Даже впоследствии дипломники благодарили за пособие.

Вывод: не выбрасывайте хороший материал, собирайте, потом пригодится. Методических пособий для получения звания доцента у меня было достаточно, но сработал метод индивидуального подхода. Он во все времена применялся. Для образца оформления документов дали личное дело одного преподавателя. Там в списке методических материалов стояли только номера закрытых лекций. Такого добра у меня и других было навалом, но звания многим не присваивали.

Как-то захожу в комнату, и все начинают смеяться. Спрашиваю, в чем дело. До этого прошло заседание кафедры под руководством Артемова Е.М.

Он поинтересовался, почему я отсутствую на заседании. Ему ответили, что у меня занятия. На что он сказал: «Вечно у него занятия. Когда он будет ходить на заседания кафедры?» На фото: заседание кафедры под руководством Шмалько В.А.

Но многие и помогали.

Помог мне с редактированием диссертационной работы Бачевский С.В. В настоящее время он является ректором Государственного университета телекоммуникаций им.

проф. М.А. Бонч-Бруевича в Санкт-Петербурге.

Здесь уместно вспомнить случай с физиком Столетовым А.Г., которого не включили в состав членов Российской академии наук в 1893 году. Но ввели по личному указанию великого князя Константина сына Голицына, которому Столетов дал отрицательный отзыв по его диссертационной работе.

Этого он не смог пережить и умер. Нужно в жизни уметь выбирать главное и относиться ко многим вещам проще, но не отказываться от фундаментальных принципов.

Теперь следует написать об изучении боевых алгоритмов в академии.

Сразу можно отметить хороший фундамент, который был заложен аксакалами кафедры. Особенно вспоминается учебник по баллистике «Основы теории полета баллистических ракет и космических аппаратов», авторами которого были Агафонов А.С., Зимин Г.В., Сырцев А.И., Тушин П.Ф. Дисциплины по алгоритмам в академии интереснее, чем аналогичные в ВИРТА. Они более насыщены оперативно-тактическим содержанием. В ВИРТА основные акценты были связаны с разработкой алгоритмов. В этом состояла их сильная сторона. Различия обусловлены направленностью военных и технических диссертаций. В первых производится анализ ситуаций и проблем, а вторые обеспечивают синтез методов или устройств для решения задач, выявленных в военных диссертациях. Однако при изучении алгоритмов отсутствовали признаки креативности. Было бы изумительно, если бы слушатели самостоятельно анализировали обстановку и принимали решение об изменениях в боевых алгоритмах средств. Этого практически не было. Реализовать данный вопрос не позволили малая численность преподавателей и отсутствие моделей. Алгоритмы в то время преподавали я и Петрук Н. В одиночку создавал какие-то модели. Но все, кто сам делал модели, знают, сколько времени на это требуется. Дважды выделялись программисты для оказания помощи. Но затем забирали более «шустрые» преподаватели для своих «нужд». Спасибо начальнику кафедры СПРН Подгорных Ю.Д., который мне постоянно предоставлял программистов. Он понимал необходимость создания моделей и количество нужного на это времени.

Следует упомянуть заместителя академии по науке Барвиненко В.В., который организовал в академии группу моделирования боевых действий под названием «Спектр». В статусе пенсионера я работал в этой группе над созданием модели боевых действий РКО (на рисунке элементы интерфейса). Очень было здорово. Коллектив был замечательный.

Большую первоначальную помощь в программировании мне оказал Ляпин В.Р., который в настоящее время возглавляет НПО «Русские базовые информационные технологии». Содержание моей книги «Использование MS Excel для решения задач теории стрельбы и баллистики» было навеяно воспоминаниями о работе в группе, которая закончилась после переезда в Подмосковье из Твери. Было очень жаль.

Из опыта работы на ПК понял, что нельзя пренебрегать мелочами, нужно их запоминать и затем при необходимости применять. Сидел я в окружении опытных и молодых специалистов. Когда было нужно, задавал им всякие «глупые» вопросы, а они мне из уважения отвечали и подсказывали, а не посылали к «первоисточникам». Теперь все необходимое записываю на листочках, а затем это самостоятельно использую. На уроках разрешаю студентам советоваться и помогать друг другу, но трогать чужие «мышки» запрещаю. Каждый должен самостоятельно работать за ПК. Еще Конфуций говорил: «Расскажи мне - и я забуду. Покажи мне - и я запомню. Дай мне сделать самому - и я научусь».

Тверь запомнилась простыми и достаточно искренними людьми, лесами, болотами, клюквой, грибами, черникой и малиной.

После увольнения преподавал в Голицынском пограничном институте.

Много там встретил интересных офицеров. Некоторые из них участвовали в боевых действиях, были ранены. Довольно хорошая была учебная программа по информатике, но маловато времени по сравнению с другими вузами. Собрал статистический материал и написал статью о необходимости расширить дисциплину. Это было учтено. Но, забегая вперед, скажу, через несколько лет после объединения с кафедрой математики часы по информатике были существенно урезаны. Сошелся с редактором методического сборника В.К.

Жуковым. Это был настоящий политработник. Являлся кандидатом исторических наук и доцентом. У него был большой красочный альбом с автографами знаменитых людей страны. Часто с ним беседовали на различные темы.

Однажды Жуков поинтересовался, зачем я пишу статьи. На это ответил ему следующее: «Скажет мне начальник, что я дурак. А я ему: статьи дураков в сборниках не печатают!» Это Жукова очень развеселило. Впоследствии ему в шутку сказал, что нужно располагать статьи по значимости, а не по званиям авторов. В следующем сборнике моя статья стояла на первом месте. Редактор был большим шутником.

Однако при объединении кафедр по сокращению штатов был уволен.

При этом получил выходное пособие, на которое купил мебель и сделал паркетный пол в квартире. Пособие получил из-за неумения начальства правильно вычислять период времени. Если на работу устроился в 2011 году, а уволился в 2012-м, то проработал не один год, а два.

Это также важно знать при разработке алгоритмов. Увольнение я свое объяснял следующим. Часто спорили, кто по-настоящему выполнил свой долг. На что я пограничникам говорил, что они стояли «спиной» к народу и ждали внешнего врага. И СССР не сохранили. Потом звали назад, но я «обиделся».

Однако хочется похвастаться. В настоящее время на кафедре стрельбы в институте у пограничников создан лабораторный комплекс на основе моих примеров из книги по решению задач теории стрельбы и баллистики с использование Excel.

После я попал в Западно-Подмосковный институт туризма. На первых порах удалось создать 3-годичный курс по информатике. Были дисциплины по информационным технологиям в туризме, интернет-технологиям, а на последнем курсе - информационные технологии управления. Это классический набор дисциплин.

Но введение бакалавриата все разрушило. Спускаемые сверху государственные стандарты свели на нет информационные дисциплины. Особенно это сказалось на гуманитарных специальностях. Не вытерпел и написал статью в журнал «Информатика и образование» о различиях в дисциплинах «информатика» и «информационные технологии», упомянул о правильном применении терминов.

Но ничего не изменяется. Сейчас главное - в вузах получить прибыль, увеличить нормы часов для педагогов и уменьшить заработную плату до графы «спасибо за проделанную работу».

Однако есть надежда. С 2015 года в стандартах отсутствуют названия дисциплин. Поэтому возможно вернуться к формированию в вузах действительно нужных дисциплин при обучении студентов. Раньше так и было. Изначально формировались паспорта специальностей, а затем нужные дисциплины.

Все вышесказанное относится к пользователям ПК, а не к студентам, обучающимся программированию. Хотя пользователи ПК должны уметь программировать в VBA для автоматизации работы на ПК.

В настоящее время работаю в Одинцовском гуманитарном университете. Пишу помаленьку статьи. Начал создавать заготовки для третьей книги.

Заключение

Конечно, к такому научному и практическому потенциалу, заложенному в программистах части, отнеслись не по-государственному.

Но следует отметить, что некоторые программисты, служившие в отделе, нашли свое достойное место в вузах и НИИ.

Для обеспечения высокого качества обучения офицеров в вузах постоянно направлялись из отдела наиболее профессиональные офицеры.

В Военной командной академии им. маршала Г.К. Жукова в свое время преподавали боевые алгоритмы средств и системы ПРО офицеры отдела Сыроватский А.С., Калыш Г.Ф., Кильдишов В.Д.

Продолжали службу в 45 ЦНИИ Болдышев Б.Н., Бызов А.Г., Глебов М.О., Завалий В.Н., Петров В.П.

На полигоне Сары-Шаган испытаниями новой техники занимались Аржаных Е.П., Новиньков Г.А.

В МГУ в настоящее время преподает информатику Швыдков С.А.

Успешно трудятся в ведущих НИИ Новгородов С.Л., Орех А.Е.

По рассказу Новинькова, Аржаных за успешное решение задач оформили присвоение досрочного звания «полковник» в двух проектах приказа.

По алфавиту он возглавлял списки в этих проектах. При их подписании начальник полигона обратил случайно на это внимание. Посчитал, что непорядок, и вычеркнул его из обоих списков. Добро нужно делать аккуратно.

Более десятка офицеров отдела стали кандидатами технических и военных наук.

Вот и все, что сумел написать.

В конце обычно каются и просят прощения у всех. Но в своей жизни никому осознанно и продуманно не планировал что-то плохое. Написал, что вспомнил, не надо искать что-то такое особенное в тексте. Поэтому в заключение хотелось выразить всем признательность за совместную службу и пожелать здоровья, успехов. Программисты отдела честно выполнили свой долг.

Вспоминается, как нам, школьникам, капитан первого ранга говорил, что у офицера одна привилегия - первому умереть. Он преподавал физику после увольнения при хрущевском сокращении армии. Ему до пенсии недоставало три месяца. Он рассказывал, что их направили воевать на Дальний Восток. Уже там после войны с фашистами очень не хотелось погибать, а выполнять приказы нужно.

Оказывается, в Монголии есть горные речки. Нужно было через них организовывать переправы. Нрав рек суровый. При небольшой оплошности человека смывало потоком воды, и он погибал. Поэтому выбор у командиров был небольшой. Офицер-доброволец обвязывался веревкой - и на противоположный берег. Затем по веревке, при благоприятном исходе, налаживали переправу и шли все остальные. После этого рассказа я понял, что по степям Монголии бегают не только лошади Пржевальского. Там есть горы. История войн повторяется.

Мой отец, Дмитрий Алексеевич, мне говорил о книге Быкова «Дожить до рассвета». Ее нужно постоянно помнить всем офицерам, которые до конца должны выполнять свой воинский долг, несмотря на обстоятельства.

В настоящее время иногда пишу для души статьи в журналы «Информатика и образование», «Информатика в школе». Написал две книжки. Нужно по всем законам написать третью. Но наступает старость, и задумываешься о том, кому это нужно. Нового уже не придумаешь, а остальное неинтересно. Однако нужно продолжать «трясти пальму, чтобы упал кокос».

–  –  –

Наверное, справедливо утверждают писатели, что истина в житейском смысле это то, что «человеком помнится всю жизнь». Когда на День космонавтики в апреле 2014 года С.Ф. Губенский организовал сбор отдела боевых алгоритмов и программ в/ч 52361 (Кубинка) с выездом на наш горячо любимый объект и мы дружной гурьбой переступили порог вычислительного комплекса А-30О, где так же красиво, подмигивая индикацией, стояли линейки ЭВМ, действительно вспомнилось все, как будто и не было этих 40 лет.

К сожалению, записи в процессе службы не велись, многие даты, события и факты память утратила, и, если в тексте будут неточности, нестыковки, а может быть, и ошибки, прошу заранее извинить.

Ясно, что какого-либо умысла в этом нет, просто вашему вниманию предлагается ретроспективный взгляд на ряд задач испытаний и боевого применения РЛС ДО «Дунай-3» московской системы ПРО А-35, в решении которых нам посчастливилось быть активными участниками.

Недавно в одной аналитической статье были представлены выводы о том, что, по оценкам зарубежных и отечественных экспертов, во второй половине XX века в военной области были решены только три сверхзадачи:

атомная бомба, космонавтика и ПРО. Наверное, такая оценка справедлива.

В августе 1974 года вновь прибывших выпускников военных училищ для прохождения службы на РЛС ДО «Дунай-3» системы ПРО А-35 было порядка 60 человек. Распределением молодых офицеров по подразделениям руководили главный инженер части подполковник Поддубняк И.В. и начальник отдела кадров подполковник Петров Н.И.

Учитывая большой объем выпускников Житомирского, Пушкинского, Киевского и Минского училищ, на собеседование к главному инженеру заходили группами по четыре офицера.

С легкой руки Ивана Васильевича наша четверка в полном составе была назначена на новый для РЛС ДО «Дунай-3» комплекс аппаратуры защиты от помех Б-34М («маска»), который организационно входил в состав отдела спектроанализаторов А-31С («спектры»). Начальник отдела подполковник Воробьев И.И., начальник отделения подполковник Серенко И.П.

В этот период на многих средствах системы ПРО А-35 проводилась масштабная модернизация, в том числе эти работы полным ходом шли и на устройствах РЛС ДО «Дунай-3» («спектры» и «маска») для подготовки их к заводским испытаниям.

Сентябрь 1974 года мы совместно с представителями разработчика провели в 100-метровом по длине подэтаже технологической аппаратуры РЛС, где занимались «прозвонкой» и монтированием кабельного хозяйства устройства защиты от помех Б-34М.

Октябрь и ноябрь ушли на настройку и проверку комплектов аппаратуры «маска» согласно установленным режимам работы, а также на проведение и анализ неисправностей по данным местного функционального контроля.

Общее руководство со стороны разработчика на этапе монтажных, пусконаладочных и контрольно-измерительных работ выполнял начальник отдела НИИДАР Звягинцев Б.Н., а со стороны РЛС молодыми лейтенантами руководил выпускник Харьковской академии ПВО капитан Миронов В.А.

В едином перечне работ по защите РЛС от помех наряду с монтажом и настройкой аппаратуры «маска» параллельно шли доработки на смежном по приемному тракту устройстве «спектры».

На «спектрах» разработчик готовил к испытаниям систему упреждающей регулировки порога (знаменитая ячейка А313С314), которая должна была «держать» порог обнаружения приемного тракта РЛС в соответствии с заданной вероятностью ложной тревоги.

Учитывая, что в данной ячейке был реализован амплитудный критерий автоматической регулировки порога, возникала необходимость нормировки входного сигнала, что в условиях сложной помеховой обстановки в зоне РЛС ДО «Дунай-3» добиться было непросто.

Работы шли с задержкой графика, чувствовалась нервозность как со стороны разработчика, так и со стороны военных.

Проблема заключалась в том, что к осени 1974 года на устройстве автоматической регулировки порога удалось добиться стабильных результатов только в двух режимах: по уровню собственных шумов и по работе с внешними стационарными помехами.

В случае возникновения в зоне РЛС ДО «Дунай-3» импульсной помехи ячейка А313С314, из-за своей аналоговой инерционности, не успевала отслеживать ее энергетический потенциал, и вероятность ложных тревог возрастала.

Несмотря на возникающие по ходу работ сложности и локальные неудачи, шаг за шагом настройка аппаратуры приближалась к конечной цели.

В итоге в процессе заключительных проверок удалось добиться заданных по ТТЗ параметров, и в декабре 1974 года доработки на устройствах «маска» и «спектры» были закончены, а РЛС ДО «Дунай-3» успешно прошла испытания после ввода в строй новых комплексов аппаратуры.

В январе 1975 года лейтенанты аппаратуры «маска» были включены в состав боевых расчетов РЛС ДО «Дунай-3» и приступили к несению дежурства. Главной задачей дежурства для системы ПРО А-35 на 1975 год являлась ее подготовка к государственным испытаниям.

Первые месяцы дежурства положение «масочников» было довольно сложным, так как мы оказались внутри такого своеобразного треугольника.

С одной стороны, «спектры» с новым элементом по автоматической регулировке порога обнаружения, с другой - вычислительный комплекс А-30О с боевыми программами, на которых только шли доработки по новому «полю» (боевая программа МО) и по «маске» (боевая программа МПО), плюс наши недостаточно глубокие знания и умения.

Ситуация усугублялась еще и тем, что, как говорится, спросить было не у кого, так как устройство защиты от помех Б-34М являлось абсолютно новым для РЛС ДО «Дунай-3», и другие номера боевого расчета оказать нам конкретную помощь не могли.

Много бессонных ночей «с осциллографом в руках» было направлено на то, чтобы научиться правильно оценивать суть возникающих проблем, нестыковок, неисправностей, а иногда добиться и простого понимания в диалоге с офицерами боевых расчетов других устройств.

Причина состояла в том, что зачастую претензии одной стороны (КТП РЛС А-32У; «спектры», УСВ в/ч 18960; вычислительный комплекс) были абсолютно непонятны другой стороне («маска») и наоборот, т.е. конструктивного анализа проблем не получалось и прав в таких ситуациях, естественно, оказывался тот, у кого «больше прав».

Понятно, что молодые лейтенанты устройства Б-34М в этих пограничных конфликтах находились в наилегчайшей весовой категории и терпели одно поражение за другим.

Впоследствии этот начальный этап взаимодействия «маски» и наших коллег по приемному тракту нашел свое отражение в виде незамысловатой песни под гитару, которую «масочники» всегда просили меня спеть и в которой были такие слова по поводу работы со «смежниками»:

Вы не подумайте, что выдумка все это, Служить на «маске» в сменах Вот действительно кошмар.

Едва приняв дежурство и скуривши сигарету,

На «поле» начинается известный нам аврал:

Помехи душат РЛС, лишь крик и вой по ГГС, Отметки прут лавиной, в полный рост, Комплекты «спектров» на дыбы, У всех мгновенно взмокли лбы, А мы на «маске» тяжко дышим в нос.

Что же случилось? В не БР почти полсмены, Где искать причину? Что в журнале написать?

Все с ума свихнулись и рыскают по схемам, Вот новая догадка, - но к черту все опять!

Уже четыре блока сдуру попалили, Нам ЗИПа не хватило, а причина неясна!

Когда же на рембазу эти блоки отвезли мы, То даже и рембаза починить их не смогла!

Другой бы испугался тут, занервничал, задергался, А лейтенантам с «маски» - наплевать, Мы можем всеми «спектрами», пятнадцатью комплектами, Вручную, тихо, молча управлять.

Мы чистим «поле» от помех, работать в них и смех, и грех, Настроим осциллограф и о"кей.

Покажем вам ТК и СИ, а больше ты и не проси, Иначе можно пулей меж бровей.

Примечание. Здесь ТК и СИ - основные импульсы синхронизации устройства Б-34М, по которым «маска» выставлялась на заданный элемент «поля» для бланкирования помех.

Спустя год, к сентябрю 1975-го, многие элементы по анализу эксплуатации устройства Б-34М - «маска» были отработаны, совершенствовались приемы локализации сбоев, были внесены соответствующие изменения в ИЭ, доработаны положения по проведению функционального контроля, поиску и устранению неисправностей.

Устройство стало функционировать стабильно, поток сбоев и отказов значительно снизился, офицеры получили достаточный опыт, и в итоге работа с соседями по приемному тракту перешла из категории «качать права» в плоскость взаимоуважения и анализа возникающих проблем.

«Маска» и «спектры» - это только два устройства, на которых нам с первых дней пришлось окунуться в круг задач по доработкам и испытаниям аппаратуры РЛС ДО «Дунай-3». Общий фронт работ на средствах системы был значительно шире, что определялось огромным комплексом задач по модернизации московской ПРО А-35 в целом.

Выход системы ПРО на модернизацию был связан с тем, что начиная с конца 1960-х годов в США высокими темпами шли испытания межконтинентальных баллистических ракет (МБР) второго поколения: «Минитмен-3», «Поларис А-3Т» и «Посейдон С-3».

Эти ракеты имели многозарядные головные части (от 3 до 10 боевых блоков) и впервые были оснащены средствами преодоления ПРО (тяжелые и легкие ложные цели, постановщики помех).

По решению генерального конструктора Кисунько Г.В. основной замысел на модернизацию системы ПРО А-35 заключался в решении двух сложных научно-практических задач.

Во-первых, требовалось сохранить на максимально возможном уровне, т.е. без серьезных конструктивных изменений, состав и архитектуру технических средств вооружения, так как они к тому моменту времени были смонтированы и устойчиво функционировали.

Во-вторых, в достаточно сжатые сроки провести глубокую алгоритмическую модернизацию, т.е.

путем доработок боевых алгоритмов и программ на вычислительных комплексах системы ПРО А-35 (порядка 30 ЭВМ в единой сети) добиться решения следующих задач:

обеспечить средствами системы поражение одной многозарядной баллистической цели, оснащенной комплексом преодоления ПРО (СБЦ сложная баллистическая цель);

снизить частоту формирования ложных баллистических целей (ЛБЦ);

повысить уровень защиты от помех;

реализовать комплексный информационный обмен между системами ПРО, ПРН и ККП (путем преобразования траекторных измерений РЛС ДО в новые системы координат плюс разработка и отладка протоколов взаимодействия с внешними абонентами и др.).

Реализация этих сложных алгоритмических задач потребовала решения многих актуальных проблем, в том числе и кадровых.

Учитывая большой «вес» алгоритмических доработок, в декабре 1975 года штат отдела боевых алгоритмов и программ в/ч 52361 (Кубинка) был увеличен на 10 единиц. Комплектование отдела по новому штату осуществлялось за счет привлечения специалистов из других отделов и служб самой РЛС ДО «Дунай-3» (в/ч 52361).

Назначением вновь прибывших офицеров на конкретный программный комплекс руководил начальник отдела боевых алгоритмов и программ подполковник Половинкин В.И.

Вполне закономерным и логичным было решение Владимира Ивановича включить в состав группы программистов на новую боевую программу помеховой обработки (МПО) следующих офицеров:

капитана Губенского С.Ф. (группа общеузловой аппаратуры ГОУА);

старшего лейтенанта Кильдишова В.Д. (в то время уже офицер отдела боевых алгоритмов, ранее служивший в отделе спектроанализаторов РЛС);

лейтенанта Кисленко Ю.Н. (аппаратура управления РЛС А-32У);

лейтенанта Сиротинина Е.А. (аппаратура управления РЛС АУ);

лейтенанта Реву В.Д. (группа общеузловой аппаратуры - ГОУА);

лейтенанта Пунина И.П. (комплекс помехозащиты РЛС Б-34М).

Ведущим разработчиком от НИИДАР (Научно-исследовательский институт дальней радиосвязи, Москва, метро «Преображенская площадь») по программному комплексу МПО являлся Кутузов В.В.

В общем ряду «старых» боевых программ того времени (МО - машина обнаружения; МТУ - машина траекторного управления; МФК - машина функционального контроля), которые устойчиво и надежно функционировали с конца 1960-х годов, программа МПО (машина помеховой обработки) только «начинала ходить», да и то постоянно спотыкаясь: либо останов, либо зацикливание.

На первых порах пришлось нам услышать от коллег достаточно много усмешек и по поводу неустойчивой работы самой программы МПО, и по виду распечатки данных для оценки результатов ее функционирования и др.

Вспомнить хотя бы такой факт, что тогда на «маске» даже цифропечать была в восьмеричном коде. Ситуацию исправили быстро, и одной из первых доработок, которую успешно выполнили офицеры-программисты МПО, была именно разработка новой подпрограммы печати в десятичной системе счисления.

На первом этапе изучения, анализа и совершенствования боевой программы помеховой обработки требовалось выйти на решение следующих задач:

обеспечение совместно с НИИДАР (Кутузов В.В.) проведения экспериментальных работ для набора статистических данных по характеру воздействия помех на РЛС ДО «Дунай-3»;

обработка, анализ и классификация помех по результатам эксплуатации боевой программы МПО;

разработка предложений по совершенствованию алгоритмов программы МПО с целью повышения защиты РЛС ДО «Дунай-3» от помех.

Несомненными лидерами в решении поставленных задач были старший лейтенант Кильдишов В.Д. и капитан Губенский С.Ф. Уже на первом этапе модернизации программы были получены важные результаты, которые во многом подтвердили правильность программно-алгоритмических решений, предложенных нашими ведущими специалистами Губенским С.Ф. и Кильдишовым В.Д.

Дальнейший процесс анализа работы программы МПО показал, что помеховая обстановка в зоне РЛС ДО «Дунай-3» имеет сложный, комбинированный характер, связанный с помехами различной природы, как искусственными, так и естественными.

Проблема эффективной работы боевой программы МПО заключалась еще и в том, что на этапе ее разработки сама реальная помеховая обстановка в зоне РЛС ДО «Дунай-3» была для ее разработчиков (НИИДАР) априорно неизвестной.

Следовательно, авторы объективно не имели возможности провести детальный анализ помех, исследовать особенности их поведения, выполнить классификацию, а также описать помехи формально строго, т.е. в виде математических моделей различного класса.

В связи с этим изначально разработать алгоритм помехозащиты с некоторым «фиксированным» набором параметров, который смог бы обеспечить эффективную работу РЛС ДО «Дунай-3» при воздействии помех, не представлялось возможным, что требовало от офицеров-программистов МПО постоянного анализа функционирования программы по реальной космической обстановке и разработки предложений по ее совершенствованию.

Выполненный офицерами-программистами МПО набор большого числа статистических данных, группировка, анализ и классификация помех позволили установить, что на РЛС ДО «Дунай-3» достаточно интенсивно воздействовали не только внешние, но и внутренние помехи локатора.

Природа внутренних помех во многом определялась тем потоком мощности, который периодически возникал в результате «сложных взаимоотношений» таких устройств приемного тракта, как «спектры» и гетеродинные частоты РЛС ДО «Дунай-3», что в результате приводило к «вспучиванию поля» и завязке ложных траекторий.

Проведенный анализ позволил в дальнейшем выделить такие ситуации в отдельный класс внутристанционных помех и пристально за ними следить, так как с большой долей вероятности именно по таким помеховым образованиям могли быть завязаны траектории ложных баллистических целей (ЛБЦ), что резко снижало эффективность работы РЛС ДО «Дунай-3».

Похожие работы:

«75 вычислительные методы и программирование. 2013. Т. 14 УДК 519.688; 532.5; 551.465 УСКОРЕННЫЙ АЛГОРИТМ ИЗМЕНЕНИЯ ТОПОЛОГИИ ДЛЯ МЕТОДА АДВЕКЦИИ КОНТУРОВ А. А. Баранов1, М. С. Пермяков2 Метод адвекции контуров представляет собой один из лагранжевых подходов для моделирования процессов переноса скалярной примеси в квазидвумерных потока...» закрашены овал и квадрат, в группе 5 – овал и треугольник.2. Ответ: Г. Коньки явно изли...» задачи производственной практики Производственная практика является составной частью программы подгото...» Программирование кодов доступа (в том числе и мастер – кода). Все коды производственные помещения. Доступ осуще...» государственный университет путей сообщения (ФГБОУ ВПО РГУПС) РАБОЧАЯ ПРОГРАММА ДИСЦИПЛИНЫ Б1.В.ОД.6 МАТЕМАТИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ, ЧИСЛЕННЫЕ МЕТОДЫ И...» ИНФОРМАЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ Введение Современная жизнь невозможна без электронных средств информатизации общества, частью которых являются инфор...» Вычислительная математика Форма проведения – устный экз...» соответствует требованиям ГОСТ Р ИСО 9001-2008 (сертификат соответствия № РОСС RU.ИС09.К0...»

«65 вычислительные методы и программирование. 2017. Т. 18 УДК 519.633.6 ИСКУССТВЕННЫЕ ГРАНИЧНЫЕ УСЛОВИЯ ДЛЯ ЧИСЛЕННОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ ЭЛЕКТРОННЫХ КОЛЕБАНИЙ В ПЛАЗМЕ Е. В. Чижонков1 Асимптотическими методами изучается поведение функций...»

2017 www.сайт - «Бесплатная электронная библиотека - электронные ресурсы»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам , мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.

В.Г. Репин, "События и люди" (из книги Н.Г. Завалия "Рубежи обороны - в космосе и на земле. Очерки истории ракетно-космической обороны", М., 2003)

Главный конструктор. Первые шаги
(окончание)

В части взаимодействия с ПРО СПРН принимала на себя задачи приведения средств ПРО в боевую готовность и обеспечения их информацией целеуказания по атакующим объекты обороны баллистическим ракетам. Такие же и более широкие функции, вплоть до решения задачи целераспределения и контроля боеготовности, принимала на себя СККП по отношению к средствам ПКО. В свою очередь проектами предусматривалось, что имеющиеся средства дальнего обнаружения ПРО, как источники информации о баллистических целях и космических объектах, должны выступать в той же роли, что и радиолокаторы СПРН.

Таким образом, разработанные проекты помимо внутреннего содержания работ по СПРН и СККП определили также идеологию, техническую концепцию, технические и алгоритмические способы формирования единой системы РКО. И хотя такая система никогда не была оформлена как единое конструкторское изделие со своим техническим паспортом, формуляром и прочей требуемой госстандартами технической документацией, практически эта концепция была воплощена в жизнь технически и организационно.

Разработанные проекты были всесторонне рассмотрены соответствующими экспертными комиссиями, полностью одобрены и послужили основой для развернутой программы работ, утвержденной директивными документами. Уже в январе 1972 года вышло постановление ЦК КПСС и правительства, определившее содержание, обеспечение и сроки первоочередных работ по СПРН. Особо запомнилось мне рассмотрение комплексного проекта «Экватор», наверное потому, что это был первый из многих впоследствии итог творчества большого количества коллективов, который мне довелось представить и защищать вместе со своими товарищами. Председателем межведомственной комиссии по приемке проекта был тогдашний заместитель Главкома войск ПВО П.Ф. Батицкого В.В. Окунев. Он совсем недавно вернулся из Египта, где был главным военным советником в самый напряженный период арабо-израильской войны. На собственном опыте он глубоко осознал решающую роль информационного обеспечения боевых действий и в отличие от предыдущего первого заместителя Главкома А.Ф. Щеглова прекрасно понимал громадное стратегическое значение своевременной и качественной информации предупреждения. Работать с ним было и интересно и плодотворно. Жаль только, что это сотрудничество продолжалось недолго.

В 1973 году был сделан не очень масштабный, но очень ценный и заслуживающий упоминания тем, что он был первым, практический шаг по реализации разработанных концепций. Коллективами СКБ-1, СКБ-3 НТЦ и НИИДАР ЦНПО «Вымпел» с участием НИИ-2 МО и эксплуатирующих частей объектов была проведена программно-алгоритмическая модернизация КПК РО и ГКВЦ системы А-35, обеспечившая функционирование и информационное взаимодействие существовавших на то время средств ПРН и ПРО. Успешные имитационные и натурные испытания подтвердили правильность проектных положений и взаимное повышение характеристик. Многолетний барьер был сломан, появился зародыш РКО как единой стратегической системы.

В ходе этой работы начали складываться и укрепляться деловые и дружеские отношения с офицерами и генералами войск, которым предстояло осуществить эксплуатацию создаваемых средств и систем. Тогда эти войска были еще немногочисленны и состояли из управления ПРО и ПКО под командованием Ю.В. Вотинцева и дивизии СПРН под командованием В.К. Стрельникова. Потом уже вместе с ростом числа технических средств и решаемых ими задач росли и войска. Появилась отдельная армия СПРН, корпуса ПРО, ККП и ПКО и объединяющее их командование рода войск РКО.

Поначалу многие, работавшие раньше с гвардией разработчиков Минца и Кисунько, с большой осторожностью отнеслись к новым неизвестным им людям и внимательно присматривались к ним, оценивая их деловые и человеческие качества. Но постепенно ледок отношений растаял. Общее дело накрепко и на долгие годы связало меня с истинными энтузиастами этого дела первого и последующих призывов Ю.В. Вотинцевым, В.К. Стрельниковым, В.А. Едемским, Н.В. Кисляковым, Н.Г. Завалием, А.М. Михайловым, Г.А. Вылегжаниным, В.С. Гусаченко, И.П. Писаревым, Н.И. Родионовым, В.П. Панченко, Б.А. Алисовым, В.М. Красковским, Г.Д. Юрасовым, Г.Д. Мостовым и многими-многими другими. Не мал их вклад в создание технических средств СПРН и СККП, а уж в создание, становление и воспитание войск и освоение ими сложнейшей боевой техники является решающим.

Конечно же, во взаимоотношениях с ними, как во всяком живом и сложном деле, бывало всякое, в том числе иногда и непонимание трудностей и довольно резкие столкновения. Но это все-таки были редкие эпизоды, а перманентной основой были отношения самого искреннего сотрудничества. Хочется отметить какие-то черточки хотя бы некоторых из них. Это совсем не полные характеристики, а именно характерные черточки людей, которые стали моими большими друзьями.

Юрий Всеволодович Вотинцев, заслуженный, опытный, очень требовательный и довольно жесткий военачальник, заслуживал восхищения постоянным стремлением к познанию новых и непривычных для него технических проблем. Он совсем не стеснялся, несмотря на высоту своего ранга, учиться и старался дойти до самой сути. Такую манеру поведения он старался привить и своим подчиненным. Стремление знать и понимать все не только по докладам, но главным образом по собственным впечатлениям постоянно влекло его на создаваемые и несущие боевое дежурство объекты, к живому общению со строителями, монтажниками, разработчиками и своими подчиненными. Наверное, не менее половины своей службы командующим он провел на объектах. Безусловно, что в том деле, которым мы занимались и которое изобиловало просто неясными и совершенно неясными вопросами, эти черты его характера имели громадное положительное значение.

Владимир Константинович Стрельников, первый командир дивизии и первый командующий армией СПРН, был, вероятно, самым большим энтузиастом этой системы в Вооруженных Силах СССР. Его, по образованию и воспитанию общевойскового командира, отличало глубокое знание техники, понимание сути и сложности технических проблем и, что было особенно приятно, прекрасное знание многих ведущих разработчиков, их достоинств и особенностей. Людям, заслужившим у него авторитет и доверие своими качествами, было легко и, я бы сказал, даже как-то радостно работать с ним. Всегда можно было рассчитывать на взаимопонимание, какие бы временные трудности и неудачи ни случались. Он воспитал целую когорту командиров и инженеров СПРН, при нем был отлажен порядок несения боевого дежурства. Владимир Константинович был прекрасным пропагандистом СПРН, его глубокие по сути и хорошо воспринимаемые по форме доклады хорошо воспринимались и запоминались многими высокопоставленными посетителями КП СПРН и немало способствовали созданию благоприятной атмосферы к работам по СПРН.

Василий Александрович Едемский, заместитель Ю.В. Вотинцева по вооружению, отличался глубоким знанием существа технических проблем, трудностей их решения и очень способствовал тому, чтобы создаваемые технические средства быстрее передавались войскам и включались в боевую работу. Внешне очень мягкий и скромный человек, он умел проявлять предельную твердость перед начальством в отстаивании своей точки зрения. Помню эпизод, когда он был председателем комиссии по проведению государственных испытаний головного образца РЛС «Днепр» на радиолокационном узле в районе г. Балхаш. Испытания были проведены с положительными в целом результатами, выявив в то же время ряд заметных недоработок. По заверениям разработчиков они могли быть устранены в сжатые сроки при подготовке рЛС к несению боевого дежурства. Комиссия, ее председатель и я, как главный конструктор системы, ознакомившись с результатами непосредственно на объекте, были склонны поверить этим заверениям и завершить испытания подписанием акта с рекомендациями принять РЛС «Днепр» на вооружение и провести необходимые доработки ее головного образца в процессе эксплуатации, в том числе первоочередные — в течение одного-двух месяцев до постановки на боевое дежурство. Ю.В. Вотинцев по поступившим к нему докладам имел иную точку зрения, требовал от В.А. Едемского приостановить испытания, полностью провести доработки и заново испытать РЛС почти по полной программе. Эта, может быть формально и правильная, позиция вела тем не менее к значительному увеличению сроков ввода в строй как головного, так и последующих образцов РЛС «Днепр», уже создаваемых в то время на других объектах. Будучи глубоко убежден в правильности своей точки зрения, В.А. Едемский, несмотря на прямой запрет своего непосредственного командира, провел заключительное заседание с подписанием акта государственной комиссии. Конечно, над ним как председателем госкомиссии никакого начальства уже не было, но по основной-то службе у него был командир с резко иной точкой зрения. Кстати, к чести Ю.В. Вотинцева нужно отметить, что вскоре, более глубоко разобравшись в сути дела, он признал свою неправоту и в дальнейшем умел находить разумный компромисс между сущностными и формальными требованиями.

Аналогичным было поведение В.А. Едемского и во время государственных испытаний системы ПРН первого этапа, когда он возглавлял подкомиссию по государственным испытаниям на КП СПРН головного образца новой высокопроизводительной ЭВМ 5Э66 разработки М.А. Карцева. Эта по тем временам суперЭВМ параллельного действия во всем была хороша, но еще не удовлетворяла требованиям надежности, и в значительной степени из-за недостаточной отработанности операционной системы. Вместе с разработчиками Василий Александрович был убежден, что эти недостатки скорее всего будут выявлены и устранены в процессе эксплуатации, когда к ним будут относиться с максимальной ответственностью и серьезностью. Было немало противников такой точки зрения, и в данном случае ему пришлось ее отстаивать перед значительно более резким в словах и действиях человеком, облеченным очень большими полномочиями, —председателем государственной комиссии по испытаниям системы, первым заместителем, а вскоре и Главкомом ПВО маршалом авиации А.И. Колдуновым. Несмотря на угрозы, он твердо стоял на своем и сумел убедить оппонентов.

Николай Григорьевич Завалий, пришел в СПРН из системы ПРО-35 на должность начальника штаба армии и быстро стал ее патриотом. Очень энергичный, знающий и легко обучающийся новому человек, он был требователен к разработчикам, подчиненным и умел себя поставить перед начальством. Помню забавный эпизод. Как-то при проведении боевой работы системы по обнаружению пуска реальной баллистической ракеты один из заместителей главного конструктора РЛС «Дуга» Ф. А. Кузьминского, будучи на КП СПР попросил присутствовавшего в этот момент Ю.В. Вотинцева провести его в командно-оперативный зал КП СПРН, чтобы присутствовать там и понаблюдать за ходом боевой работы на средствах отображения. Юрий Всеволод вич обратился к Завалию: «Николай Григорьевич, вы не возражаете?», на что тот ответил: «Я не возражаю, я его не пущу». Конечно, последовала соответствующая реакция со всякими нехорошими словами, закончившаяся тем, что Вотинцев написал в журнале оперативного дежурного СПРН письменное распоряжение о допуске. На это последовало: «Товарищ командующий, докладываю вам, что персональный состав допущенных в зал боевого управления КП СПРН лиц определен приказом Главнокомандующего войсками ПВО. Ваше распоряжение незаконно и не подлежит выполнению». Этим инциден был исчерпан.

Если говорить о более серьезных вещах, то из многих достоинств Николая Григорьевича следует выделить его особую любовь к вопросам боевого управления. Во многом благодаря его разумной настойчивости в составе СПРН была создана уникальная автоматическая подсистема контроля боеготовности, оценки текущих характеристик и боевых возможностей и управления соответствующим техническим и программно-алгоритмическим обеспечением. Он с полным правом может считать себя соразработчиком этой подсистемы.

Николай Владимирович Кисляков, заместитель В.К. Стрельникова по вооружению, затем сменивший В. А. Едемского и ставший его достойным преемником. Глубокий знаток техники, он был настоящим главным инженером высокотехнологичного рода войск. Спокойный, уравновешенный человек, Николай Владимирович имел особый талант оказаться рядом, когда возникали серьезные трудности, и всегда помогал найти выход из них. Немногие люди обладают этим качеством, многие предпочитают быть при сем, когда все хорошо, и уйти в тень, когда становится трудно. Он пользовался громадным авторитетом, умел мягко, но настойчиво воплощать в жизнь свою позицию. Настоящая дружба и только хорошие воспоминания связывают с ним меня и многих моих товарищей.

Вернусь снова к теме первых шагов. В этой связи стоит рассказать о трудностях, с которыми пробивалась в жизнь разработка радиолокационной станции «Дарьял». Этот уникальный до настоящего времени по энергетическому потенциалу, гибкости управления им, дальности действия и пропускной способности радиолокатор, спроектированный РТИ на самых передовых технических решениях, ставших с тех пор эталонными для радиолокационной техники, далеко не сразу завоевал право на существование.

Трудности начались с рассмотрения разработанного в 1970 году аванпроекта РЛС. Председатель комиссии тогдашний первый заместитель Главкома ПВО А.Ф. Щеглов выступил резким противником этой разработки. Генерал армии А.Ф. Щеглов вскоре был переведен в Западную группу войск, и я не успел как следует узнать и понять его, но насколько понял тогда, глубокой технической основы у его позиции не было. У него явно проявлялось какое-то органическое неприятие радиотехнического института и как будто был какой-то конфликт с Г.Ф. Байдуковым, распространявшийся на все подначальное ему ведомство Генерального заказчика —4-е главное управление Минобороны. Некоторая часть комиссии, естественно, присоединилась к председателю, и судьба проекта повисла на волоске. В этой ситуации блестящими бойцами показали себя М.Г. Мымрин и В.Н. Селиверстов, о которых я писал раньше. Несмотря на прямые угрозы совершенно не стеснявшегося выражений большезвездного генерала, они с завидной твердостью вместе с конструкторами отстаивали эту важнейшую разработку и добились того, что дорога ей была открыта.

Следующая коллизия случилась во второй половине 1973 года и продолжалась около года. На этот раз атака на «Дарьял» возникла в собственном лагере внутри Министерства радиопромышленности и ЦНПО «Вымпел», до того полностью поддерживавших и собственно разработку РЛС «Дарьял», и ее роль и место в архитектуре системы ПРН, определенные проектом «Экватор» и указанные постановлением ЦК КПСС и правительства.

В какой-то мере В.И. Маркова и министра радиопромышленности В. А. Калмыкова можно было понять. Пришла пора реализации проекта РЛС, а для этого нужно было решить колоссальные по сложности технологические и производственные задачи. Нужно было создать технологии и организовать массовое производство передающих модулей, фазостабильных кабелей, радиопрозрачных укрытий на высокую плотность мощности, цифровой приемной аппаратуры, серийное производство высокопроизводительных ЭВМ, организовать кооперацию более десятка военно-промышленных и общепромышленных министерств и многое-многое другое.

На фоне этих трудностей, как рояль в кустах, появился разработанный под руководством А.Н. Мусатова альтернативный проект РЛС «Дарьял-С». Суть предложения сводилась к некоторой модернизации РЛС «Дунай-ЗУ», приближавшей ее тактико-технические характеристики к заданным на РЛС «Дарьял», но существенно не достигавшими этого уровня. Такая альтернатива, опиравшаяся на уже существующие технологические и производственные возможности, конечно, была с сиюминутных позиций значительно более выгодной для руководства министерства, которое стимулировало и поддержало эту альтернативу. В то же время, кроме некоторого ущерба боевым возможностям и характеристикам СПРН, она ставила крест на возможности существенного прогресса радиолокационной техники и технологических прорывов в области создания высо-копотенциальных радиолокаторов.

По этим соображениям я резко выступил против альтернативного предложения и вступил в довольно острый конфликт с руководством. При этом случилось так, что начало атаки пришлось на время довольно длительной моей болезни, а замещавший меня А.А. Курикша не смог найти убедительных аргументов в защиту утвержденных проектных решений, и когда я вышел из больницы, то дискуссии были в полном разгаре. Пришлось пройти и выдержать процедуру самых разнообразных экспертиз. Борьба была очень жесткой и осложнялась многими факторами. Нашлись сторонники простой альтернативы у Заказчика и военно-промышленной комиссии. В РТИ тогда еще не было главного конструктора РЛС «Дарьял», многоопытный боец Ю.В. Поляк и его наиболее активные соратники были поглощены завершением работ на головной РЛС «Днепр» и проблемами создания радиолокационных узлов на базе этих РЛС и вели себя очень невыразительно по сравнению с напористой командой А.Н Мусатова из НИИДАР. В то же время приятно порадовал тогда молодой директор РТИ Б.П. Мурин. Будучи в общем-то специалистом другого профиля, он вместе со мной активно и аргументированно защищал разработку «Дарьяла» и смело брал на себя ответственность за ее реализуемость.

Итогом этой довольно длительной истории стал отказ от попытки ревизии принятых проектных решений. И здесь я должен отдать должное В.И. Маркову. Фактически выдвинув альтернативное предложение и попортив многими доступными ему способами немало нервов всем несогласным с ним, после того как его инициатива была отвергнута, он не встал в позу и сделал для организации производства и строительства РЛС «Дарьял» так много, что по праву может считаться одним из основных его создателей.

«Дарьял» принес мне еще немало очень острых переживаний. Когда станция уже приближалась к испытаниям и работала на высоком уровне мощности, на ней случился пожар, серьезно повредивший передающую систему. В те дни мы вместе с главным конструктором РЛС В.М. Иванцовым были на объекте в районе Мингечаура в Азербайджане, где создавался второй образец РЛС, и нужно было решить какие-то текущие вопросы. Как раз был воскресный день, можно было немного отдохнуть, и мы большой компанией поехали километров за сто от объекта на рыбалку на Мингечаурское водохранилище. Среди прочего там в большом количестве ловились замечательные раки. И вот, когда громадный котел с красными красавцами и все остальное, что к ним полагается, расположились в центре веселой компании и прозвучал первый тост, к берегу подъехала машина с посланцем с объекта. Он передал нам с Виктором Михайловичем указание министра немедленно лететь в Печору, ясную информацию о том, что следует сразу же, не заезжая на объект, ехать в Тбилиси, где нас ждет самолет, и совершенно неясную информацию, что в Печоре на головной РЛС «Дарьял» что-то случилось. Раков пришлось оставить. Ситуация была совершенно необычная, и несколько часов по пути до Тбилиси и ближайшего телефона ВЧ-связи нам пришлось здорово помучиться в неведении, предполагая самое худшее. Только после разговора с Печорой из Тбилиси стало ясно, что произошла беда, а не катастрофа, и можно было немного успокоиться.

Последовал трудный анализ причин пожара (было установлено, что причиной была не чья-то халатность, а очень резкое и не предсказываемое существовавшими дотоле методиками физическое явление фокусировки электромагнитной энергии в нештатной точке), разработка мер по устранению этих причин, общих мер повышения пожарной безопасности и восстановления антенны с внедрением всего комплекса этих мер.

Последний период восстановительных работ я вместе с В.М. Иванцовым и главным конструктором антенных систем Г.Г. Бубновым постоянно находился на объекте. Здесь же очень часто и подолгу присутствовало разное промышленное и военное руководство. И вот тогда, когда все предварительные проверки были закончены и предстояло вновь включить станцию на высокий уровень мощности, все руководство по разным причинам отбыло в Москву. Старшим военным начальником остался главный инженер специального управления Министерства обороны по созданию объектов СПРН В.В. Рожков. Именно войсковые части этого управления осваивали строящиеся объекты СПРН, осуществляли с участием промышленности их эксплуатацию на стадии создания, а затем обогащенные этим опытом переходили в состав армии ПРН. И только эксплуатационный расчет этой части юридически и физически мог изменить режим работы РЛС, для чего ему, конечно же, в данном случае нужно было решение руководства и соответствующая команда.

Вот с командой-то и оказалось трудно. Главком, первый заместитель Главкома, заместитель Главкома по вооружению, собственные министр и его заместитель — все оказались недосягаемы по телефону. Единственный, до кого удалось дозвониться, оказался М.И. Ненашев. На мои сетования он прямо сказал: «Что же ты хочешь? Все равно ты никого не найдешь! Вы там главные конструктора и принимайте решение сами. Будет все нормально, так хорошо, а сожжете станцию — можете сесть в тюрьму. Единственное, чем могу посодействовать, так это тем, что посоветую В.В. Рожкову под ваше гарантийное обязательство дать распоряжение командиру части исполнить предписание Главного конструктора».

Мы с В.М. Иванцовым и Г.Г. Бубновым последовали совету, подписали соответствующий документ, а В.В. Рожков, отчаявшись получить какие-либо четкие указания от вышестоящего командования и сам лично будучи убежден в правильности этого решения, отдал необходимые распоряжения. Глубокой ночью станция вышла в эфир на полную мощность, ничего страшного не случилось, мы провели на ней несколько часов, уточнили программу первоочередных проверок и уехали отдыхать в городские квартиры.

Вот здесь и пришлось пережить потрясение. Утром, узнав по телефону, что на станции все в порядке, и наскоро позавтракав, мы с Иванцовым поехали на объект. Минут через 20, когда машина поднялась на возвышенность, с которой открывался прекрасный вид на РЛС, мы увидели громадный столб черного дыма над зданием передающей позиции. Можно представить себе наше состояние. Виктор Михайлович мрачно пошутил: «Ну что, едем прямо или сразу налево?» (Туда вела дорога в печорскую исправительную колонию строгого режима). Я не менее мрачно ответил ему: «Все равно без особиста и конвоя не примут, так что давай сначала разберемся». По счастью, через 15 минут стало ясно, что в колонию ехать не нужно. Горел всего лишь рулон рубероида, который солдат из бригады по отделке здания пристройки к передающей антенне ухитрился уронить прямо на пылающий свежий сварочный шов. Дымит рубероид очень здорово, и издалека казалось, что горит антенна, так что вместе с этим несчастным рубероидом у нас с Иванцовым сгорело порядочно нервных клеток.

После назначения главным конструктором мой образ жизни и режим работы здорово изменился. С 1970 по 1987 год около четверти жизни я провел на дальних объектах, расположенных по всей периферии нашей громадной страны от Закарпатья и Крыма на западе до Приморья и Камчатки на востоке и от Кольского полуострова и Заполярья на севере до Азербайджана и Таджикистана на юге. Летал я по ним с разными целями. Сначала выбор конкретной дислокации объекта. Потом личное знакомство с состоянием и контроль за ходом капитального строительства, монтажных и настроечных работ на общеинженерном и специальном технологическом оборудовании с оперативным решением бесчисленного множества вопросов. Затем автономные конструкторские и государственные испытания средств и, наконец, их информационная и функциональная стыковка с командным пунктом системы, отработка взаимодействия и испытания в составе системы. Вопросов было больше чем достаточно. Летал я по объектам и один и вместе со своими коллегами-разработчиками, а часто вместе с руководящими представителями Министерства обороны —Генерального штаба, войск ПВО, Заказчика и военных строителей.

В этих поездках я приобрел много соратников, добрых товарищей и друзей, каждый из которых внес большой вклад в создание системы. Из гражданских коллег просто не могу не упомянуть о начальнике 10-го главного управления Минрадиопрома В.Г. Дудко (через этот главк В.И. Марков осуществлял управление НПО «Комета» и всеми строительными и монтажно-настроечными работами на объектах), его ближайших помощниках В.В. Фадееве и В.И. Курышеве, начальнике и главном инженере ГПТП В.Н. Казанцеве и И. А. Ярыгине, которые со своим коллективом и тащили тяжелейший воз монтажных и строительных работ. Со всеми ими мне довелось пережить много трудностей и радостей.

Быстрому и масштабному развертыванию работ по СПРН много способствовал один из главных инициаторов ее создания заместитель начальника Генерального штаба В.В. Дружинин. Его повседневная деятельность и частые инспекционные поездки по объектам, а также научные труды хорошо запомнились всем участвовавшим на том этапе в работах по созданию СПРН. Всем нам повезло, что многие годы в Генеральном штабе интересы СПРН и других компонент РКО представлял начальник направления Главного оперативного управления А.А. Феденко. Он блестяще отстаивал эти интересы перед руководством Генерального штаба и умел добиваться приоритетного выделения финансовых и материальных ресурсов.

Очень хорошо сработались мы с М.М. Коломийцем. Руководимое им специальное управление по вводу в строй объектов СПРН начинало работу на них с первого колышка после выбора дислокации. Его люди принимали первые десанты военных строителей, организовывали и координировали работу строительных и промышленных монтажных организаций, принимали сначала на хранение, а затем в эксплуатацию инженерное оборудование и технологическую аппаратуру, формировали, воспитывали и передавали в армию войсковые части объектов. Всей этой громадной по объему и сложности работой многие годы умело руководили замечательный человек Михаил Маркович и когорта его помощников И.Д. Аркадьев, В.В. Рожков, С.А.Сандригайло и другие.

Близко познакомился я на деловой основе и с руководителями военных строителей Н.Ф. Шестопаловым и К.М. Вертеловым. Эти люди, на плечах которых лежало руководство громадной программой капитального строительства Министерства обороны, отдали много сил реализации и той части этой программы, которая относилась к объектам РКО. Замечательный, без преувеличения великий строитель Константин Михайлович Вертелов поражал своим глубочайшим знанием всех деталей строительства каждого из объектов и умением оперативно и эффективно разрешать бесчисленные трудности.

Вообще хочется отдать дань восхищения военным строителям, начальникам УНР, командирам стройотрядов, прорабам, инженерам, техникам и солдатам. Им приходилось работать в значительно более сложных условиях, чем коллегам по промышленному и городскому жилищному строительству. Глухие и дальние места строительства, отсутствие дорог и прочих коммуникаций, особая специфика требований к инженерной стойкости и инженерному обеспечению зданий и сооружений, необходимость гарантированного электро-, водо- и теплообеспечения и многие другие сложности необходимо было преодолеть им, чтобы создать уникальные технологические сооружения и удобные для жизни города, городки и поселки для военнослужащих и их семей. Честь и хвала этим солдатам строительного фронта.

Учитывая интерес посетителей сайта к вопросам развития космической техники в СССР, администрации сайта публикует воспоминания ветерана – ракетчика Николая Викторовича Лебедева (г. Москва). За основу взяты уже опубликованные материалы http :// www . proza . ru /2010/12/23/451 и http :// supernovum . ru / public / index . php ? doc =169 . Они дополнены ответами на некоторые вопросы, которые возникли уже после указанных публикаций.

Николай Викторович Лебедев

1942 г.р. Образование (горный инженер) получил на географическом факультете МГУ и в Московском геологоразведочном институте.

С 1964 по 1967 год служил на испытательном ракетном полигоне Тюратам (НИИП-5) сначала в 311-ом ракетном полку, в группе двигателистов, которая испытывала двигатели ракет УР-100 и УР-200 (УР-200 – это одна из ступеней «Протона» и одновременно самостоятельная боевая ракета), затем в группе сопровождения (обеспечения) запусков ракет в Главном управлении полигона. Примечание: Байконуром называется лишь та часть полигона Тюра-Там, на которой располагалось «хозяйство» Королева. Хозяйства Янгеля и Челомея в Байконур не входили. После демобилизации работал в п/я, возглавляемом генеральным конструктором по системам управления ракетами академиком Н.А. Пилюгиным.

В 70-х годах работал горным инженером-геологом в геологоразведочных экспедициях МинГЕО СССР.

В начале 80-х приглашен по своей основной специальности в специализированную воинскую часть по строительству ракетных шахт и других подземных сооружений МО СССР. В составе этой части участвовал в сооружении шахт и установке ракет противоракетной обороны в отдельных районах СССР. Принимал участие в сооружении РЛС «Волга» противоракетной обороны в Белоруссии, входившей в так называемый «щит Устинова».

Затем, снова на полигоне Тюратам руководил строительством ряда сооружений под ракетную систему «Зенит», а после принял участие в работах по сооружению стартового ракетного комплекса системы «Энергия-Буран-Вулкан». На этом объекте в сферу его ответственности входила подземная часть комплекса и наземная 60-ти метровая башня, так называемое сооружение 81. После развала СССР, в начале 90-х, приглашен работать на заполярных газовых месторождениях в ОАО «Газпром». Автор книг научно-публицистической «Жизнь природных стихий», историко-документальной «Судьбы гвардии», а также ряда газетных статей.

Об авторе: а) годы службы на Тюра-Таме (1964-1967), б) современное фото (2010), в) РЛС «Волга», г) стартовый комплекс «Энергия-Буран-Вулкан», на переднем плане – сооружение 81

Н.В. Лебедев

Из воспоминаний ракетчика

В качестве стартовой информации обратим внимание на небольшую заметку в популярном некогда журнале «За рубежом», опубликованную предположительно в период с1967г. по 1968 г. со ссылкой на « Интернешнл Геральд трибюн ». В указанной заметке сообщалось, что примерно 10-12 мая 1961-го года в овальном кабинете «Белого дома» состоялось совещание на тему, что делать с этими русскими, которые только что нанесли гордыне Америки страшную пощечину, запустив в космос Гагарина. Кроме президента Джона Кеннеди на совещании присутствовали самые близкие и верные сотрудники администрации: делавший основное сообщение Артур Шлезингер, зять президента и, одновременно, министр энергетики, Роберт Макнамара, министр обороны, и брат президента Роберт, отвечавший за самые «грязные» дела администрации. Решено было экстренным образом создать программу запуска ракеты на Луну. Макнамара сформулировал основную идею, выработанную на совещании так: « Мы должны будем внушить каждому из участвующих в программе, что останавливаться в средствах при выполнении ее задач является преступлением перед нацией. Действовать надо решительно без оглядки на такую мелочь как совесть ». На вопрос президента: «Какова будет реакция русских на подобные действия? » неожиданно ответил его брат, Роберт, сказавший, что русских он берет на себя. Мол, есть идеи и наработки.

…для того чтобы участвовать в торгах, необходимо иметь в руках силу, убедительно доказывающую, что контрагент по торгу серьезный человек.

Ракетно-ядерный паритет

Заметим, в тот момент американцы превосходили нас и по числу ракет, и по числу ядерных бомб. Вокруг нас США расположили десятки военных баз. Всей этой военной силе мы могли противопоставить только два фактора: мощь восточноевропейской войсковой группировки и горячий советский патриотизм.

Советское руководство во главе со Сталиным прекрасно понимало, что патриотизм народа нужно подкрепить первоклассным оружием. Уже 13 мая 1946 года Советом Министров СССР было принято постановление № 1017-419, направленное на кардинальное ускорение развития реактивного вооружения. А с 1952 года между США и СССР развернулась настоящая битва конструкторов в области ракетной техники. Американцы отталкивались от ранее спроектированной ракеты «Редстоун», наши от Р-1 и Р-2. К концу 50-ых годов американцы создают серию ракет «Юпитер», «Тор», «Атлас», «Титан», а наши Р-7 (Королев) и Р-12 (Янгель). К 1963 году руками наших ракетчиков испытаны Р-14 и Р-16 (Янгель) и Р-9 (Королев), а у американцев появляются «Минитмены». С 1957 года ракетная гонка стала дополняться космической гонкой, борьбой за приоритет и за престиж.

В уже далеком 1965 году испытательный полигон Тюра-Там, или как его называли официально, НИИП-5, был разделен на три части. Центральную часть составляло хозяйство Королева. Когда мы говорим «космодром Байконур», то подразумеваем именно эту часть. К востоку, по правую руку от космодрома, располагалось хозяйство конструктора Янгеля, а к западу, по левую руку, хозяйство конструктора Челомея, на территории, которой находилась 92-ая испытательная площадка, основным сооружением которой был монтажно-испытательный комплекс (МИК).

Представьте себе его гигантский зал, в котором мог бы разместиться, например, московский Ярославский вокзал . У его северной стены, на железнодорожной транспортной тележке, стояла, проходя монтажные испытания, ракета 8К84 или УР-100. По сравнению с пространством зала она имела относительно малые размеры, длину всего 17 метров, а диаметр 2 метра. Но пройдет год, и эта малышка, как удачно сказал один из испытателей, «побьет все яйца на американской ракетной кухне». Конструкторы ОКБ-52, под руководством Челомея сумели наделить ее просто поразительными свойствами.

При нажатии кнопки «ПУСК» начинала сдвигаться 15-ти тонная крышка, защищающая шахту и установленную в ней ракету от опережающего ядерного удара противника (илл.1). Одновременно начинали раскручиваться гироскопические платформы управления полетом. Как только щелкали концевые включатели, фиксирующие полное отодвигание крышки, в сопла первой ступени начинали поступать компоненты самовозгорающегося топлива, несимметричный диметил-гидразин (гептил) и тетраоксид азота (окислитель), в результате, в придонной части шахты, возникало высокое давление отработанных газов и ракету, как мину из миномета, просто выкидывало из заключающего ее контейнера на высоту 20-25 метров. Все это занимало после нажатия кнопки не более пяти минут. Тем временем маршевые двигатели набирали необходимую мощь и, не дав ракете зависнуть, уносили ее к цели. Дальность полета «сотки» составляла 11 тысяч километров, неся противнику в «подарок» одну мегатонну заряда. Эта была первая ракета способная как в ручном, так и в автоматическом режиме уклониться на пассивном участке полета от встречных ударов противоракетной обороны. Через пару лет на ней стали устанавливать разделяющиеся головные части индивидуального наведения. Но самая главная изюминка ракеты заключалась в том, что она могла стоять в готовом к пуску состоянии десятки лет, с минимальными затратами на обслуживание, в виде регламентного электронного контроля, при исключительной технологичности и простоте изготовления. Как образно выразился один из конструкторов, «ее можно было делать на конвейере подобно патронам к автоматам Калашникова». Именно этой ракете советский народ обязан достижению военно-стратегического паритета с США. Уже к концу 1968 года не десять и не сто, а целая тысяча (точнее 940 штук) этих ракет встали на защиту нашей Родины. При ее создании родилось множество технических идей, которые не потеряли своей актуальности при дальнейших разработках боевых ракет третьего и четвертого поколений, таких как 15А18М «Воевода», 15А35 «Стилет», 15Ж60 «Скальпель», 15Ж58 «Тополь» и 15Ж65 «Тополь-М». То есть тех ракет, которые охраняют наш покой в наше время.

Илл.1. Стартовая позиция ракеты УР-100 (pioneer - club . at . ua )

Пуск любой ракеты зрелище не забываемое, а в утро 19-го апреля, когда был произведен пионерный запуск «сотки», в особенности. Он осуществлялся боевым расчётом 1-ой испытательной группы майора Гуляева 311-го ракетного полка под командой капитана 1-го ранга Заблоцкого. В составе этого расчета находился и я, тогда еще совсем молодой человек. Подготовка к пуску продолжалась более шести месяцев. Вначале на полигон прибыл грузовой макет. Потом пришел электронный макет. За ним заправочный макет. И лишь в начале марта привезли собственно полетный вариант. Целый месяц его детально изучали в монтажно-испытательном комплексе (МИК) на 92-ой площадке. Затем вывезли на 130-ую испытательную площадку и установили на старте. Было произведено несколько сеансов заправки и слива топлива. Одновременно шли проверки дистанционного контроля над состоянием всего используемого стартового оборудования. За день до пуска приехала Государственная комиссия во главе с главкомом РВСН маршалом Крыловым. И вот, наконец, то утро.

Среди еще по весеннему зеленой казахской степи, внутри квадрата испытательной площадки, огороженного колючей проволокой, в полушахте глубиной пять метров стоял матово-белый «стакан» (контейнер), окутанный кабелями и шлангами. И вот пуск. Мгновенно облако дыма и пыли заволакивает стартовый комплекс, вырываясь между стенками контейнера и стенками полушахты. Одновременно над этим облаком появляется сама ракета, выброшенная из стакана газовой подушкой. Вот она поднялась метров на пятнадцать, двадцать и, как бы прощаясь, зависла над стартовым столом, слегка покачивая хвостовой частью. Но когда ее маршевые двигатели добрали необходимую тягу, «малышка» борзо шмыгнула ввысь. Где-то там, уже высоко, при отделении второй ступени она осветилась яркой вспышкой, а затем растворилась в небесной глубине. Через полчаса нам сообщили, что ракета попала точно в центр мерного квадрата на Камчатке в районе поселка Ключи.

Американцы не были б американцами, если бы не пытались «вставлять палки в колеса». И здесь уместно сказать, что они объявили нам форменную электронную войну. Непосредственно против нас действовало мощное подразделение электронного слежения, расположенное, если мне не изменяет память, в Мазандаране (Иран) у города Бехшехр. Одно дело простое слежение за пуском. Наши тоже, не без успеха, следили за американскими испытаниями. Другое дело - электронное вмешательство в полет запущенной ракеты. Не успевало наше изделие оторваться от стартового стола, как на его бортовые электронные системы обрушивался поток различного рода помех, от простого «глушения» команд с земли, до их целенаправленного искажения. Надо ли говорить, какую опасность для людей представляет собой ракета, потерявшая управляемость. Чтобы не быть голословным скажу, что летом 1964 года при восьмом, предпоследнем своем пуске, находящаяся уже в полете ракета 8К81, о которой будет речь ниже, стала заметно отклоняться от курса. Руководителю полетом пришлось срочно отключить основную бортовую телеметрическую станцию и перейти на резервную. Зная нравы янки, наши конструктора предусматривали: автоматическую регистрацию электронного воздействия на бортовые системы испытываемых ракет, «прыжки» по частотам в случаях засечки такого воздействия, установку, кроме основной телеметрической станции, двух, а то и трех резервных.

Молва о создании чудо ракеты достаточно быстро облетела страну, и народ встретил эту весть с облегчением. Люди смогли забыть мучившие их в 50-е годы ночные кошмары, когда порой сильную ночную грозу принимали за атомную бомбардировку. Однако, в официальной прессе, даже в таких широко читаемых газетах как «Известия» или «Комсомолка» тут же стали появляться статьи, посвященные «нашему страшному отставанию» в ракетной технике от американцев. Основная затрагиваемая в этих статьях тема было той, что наши ракетчики-недотепы используют в ракетах жидкое топливо, а вот американцы – твердое. Поэтому их ракеты летают быстрее наших, дальше наших и забрасывают больший груз. Статьи подписывали профессора, доктора наук, руководители крупных НИИ. Прошли десятилетия, и вот техническую сторону этого вопроса наконец-то просветил академик Герберт Александрович Ефремов, Генеральный директор НПО «Машиностроение»: «заявления о том, что создание перспективного комплекса с жидкостной ракетой есть разорение страны, не чем иным, как ложью, назвать нельзя. Практика отечественного ракетостроения показывает, что жидкостные МБР, обладая меньшей стоимостью, имеют более высокие энергетические и эксплуатационные характеристики. Если сравнить стоимости жидкостных и твердотопливных ракет, то окажется, что стотонная МБР с ЖРД обойдется бюджету в 3-4 раза меньше твердотопливной ракеты аналогичного класса ».

Челомею наступили на горло за то, что он слишком приблизился к Луне

В мае 1965 года у южной стены МИКа, занимая, минимум, четверть ее, возвышался ГЕРКУЛЕС. Так назывался тогда первый из Протонов, изделие 8К82 или УР-500. Рождалось чудо советской ракетной техники, которое в своих различных модификациях, в течение уже почти пятидесяти лет, верно несет службу по выводу на земную орбиту тяжелых грузов как наших, так... и американских.

В это время на космодроме работала высокая партийно-государственная комиссия во главе президентом АН СССР М.В. Келдышем.

Не могу не вспомнить в этой связи разговор трёх выдающихся людей (членов этой комиссии), невольным свидетелем которого я стал.Совершенно неожиданно для всех нас, проводивших подготовительные работы к запуску, в МИКе появились три члена этой комиссии – сам Келдыш, а с ним Королёв и Челомей. Они появились без какого-либо сопровождения, по-видимому, продолжая начатый где-то горячий спор. Особо горячился, встряхивая своей седой шевелюрой Мстислав Всеволодович Келдыш, напирая на Сергея Павловича Королева:

«Вот человек видно работает. Вот одно его изделие (речь идёт об УР-100). Владимир Николаевич, кажется, ты обещал осенью его сдать военным? – бросил он, обернувшись к Челомею, третьему из присутствующих. Челомей согласно кивнул. – Вот другое его изделие » – он кивнул на громадину «Протона» – «Уже в следующем году он собирается испытать свою «семисотку. А где твоя Н-1? Где? Куда делись деньги, отпущенные тебе на корабль? Да, ты отгрохал себе 110-ую площадку. Крышу твоего МИКа, говорят, даже со станции видно (ж/д станция Тюратам, Н.Л.). А вот чего не видно, так твоих результатов. Если дело так пойдет дальше, Браун нас не только догонит, но и первым окажется на Луне ».

« Ну, это исключено » – сказал Королев и уставился взглядом в возвышавшийся перед ним «Протон». – « Он решил создать супердвигатель на 700-800 тонн тяги на криогенных компонентах топлива. ПУСТЬ ПОКОВЫРЯЕТСЯ, ПОКА НЕ УПРЁТСЯ В СТЕНУ. МЫ ЭТО УЖЕ ПРОХОДИЛИ ».

« Ну а если мы ошибаемся, и он сумеет преодолеть этот порог? »

« Как? Пальчиками перед носом помашет? Не смеши. Ладно, речь сейчас идет о другом. Он… » – Королев кивнул в сторону Челомея, – «своей семисоткой вполне способен достичь Луны. Перед ним нет тех трудностей, что стоят передо мной. Но все зависит от того, что мы хотим. Если наша задача прилететь, прости меня, поср…ть там и улететь обратно, ему и карты в руки. Мне же, тебе, как президенту наук, да и науке в целом там нужна станция. Именно для этого необходима моя Н-1. Сколько можно об этом говорить? Талдычим, талдычим, и все как об стену горох ».

«Ну, на счет поср…ть », – вмешался в спор Челомей – «ты, надеюсь, погорячился. Достигнем Луны, в мозгах там наверху глядишь и просветлеет. Может и деньги на твой корабль и лунную базу лишние появятся. Ведь им сейчас нужен престиж. А ты им – пошли на х… ».

«Ну, ты мне на счет Хрущева не намекай. Сам знаешь, как было. Позвонил, видите ли! Нельзя ли организовать к такому числу запуск ракеты? А у меня под рукой кроме патрона от Калашникова ничего нет. Я ему об этом и сказал. А потом слышу разговоры, что Королев зажрался. А мне каждый народный рубль дорог ».

«Хватит, хватит… » – остановил Келдыш. – «Люди кругом ».

Постояв еще немного у Протона, они, негромко переговариваясь, пошли прочь, растворившись в глубине зала.

К ак рассказывали в те годы испытатели из Реутова, в 1961 году в недрах ОКБ-52 челомеевскими «мудрецами» был сформирован амбициозный проект под названием «Универсальная ракета». Он включал в себя разработку четырех ракет на жидком топливе: 8К81, больше известную как УР-200, 8К82 – УР-500, 8К83 – УР-700 и 8К84 – УР-100. Первые три отражали собой последовательность отработки лунного носителя, причем по кратчайшему пути. Четвертой – достигался паритет с американцами. Но все они составляли единый пакет. Пионером этой программы была двухступенчатая ракета УР-200. Ее длина составляла 34,6 метров, диаметр по основанию первой ступени 3 метра, стартовая масса 138 тонн. Полк, в котором я служил, произвел в 1963-64 годах с наземных стартов 90-ой испытательной площадки девять ее пусков. Все они были удачными, но военные на вооружение ее не взяли, посчитав, что изделия, поставляемые Янгелем, для военных целей лучше. Но изюминка этой ракеты заключалась в другом. Она по замыслу Челомея, представляла собой третью и четвертую ступени будущего лунного носителя. Теперь ему нужна была отработанная вторая ступень. Еще только начались испытания УР-200, а Челомей весной 1963 года добился «наверху» «добро» на испытания ракеты УР-500, нынешнего «Протона». Его первый пуск состоялся 16 июля 1965 года.

Илл.2. Проектный эскиз ракеты УР-700 с двигателями РД-270 www . avtc . ru

Помню, что в целях безопасности почти все люди, работавшие на левом крыле полигона, были вывезены за так называемый «Третий подъем», главное КПП полигона. Я же, в суматохе, с группой бойцов, застрял вместе с секретным грузом на внутриполигонной ж/д станции «Алмазная», находящейся этак в километрах пяти, прямо напротив стартовой 81-ой площадки, наблюдая пуск с крыши станционного строения. Зрелище было грандиозное. Сначала произошел громадный выброс пламени. Потом донесся нарастающий рокот. А когда совместно заревели маршевые движки, показалось, что небо рушится на землю. В довершение апокалипсиса по земле прошла воздушная волна чуть не сдувшая меня с крыши. Кто-то из стартовой команды рассказывал потом, что когда ракета оторвалась от старта, она прошла над бункером, в котором сидели члены государственной комиссии. В этот момент, кто-то из высокого начальства спросил у Челомея: «А что будет, если ОНА сейчас рухнет на нас?». Челомей ухмыльнулся: «Ничего не будет. Ни нас, ни Вас».

В тот день все челомеевцы и все причастные к их успеху ходили по жилой 95-ой площадке счастливые и гордые. Казалось, в небе завис высказываемый не слишком громко вслух лозунг: «Даешь УР-700! Даешь Луну!»

Здесь необходимо заметить, что в момент отрывала ракеты от стартового стола, как рассказывали члены боевого расчета, не все было ладно с электроникой. Наземные приборы фиксировали противоречивые данные о параметрах работы систем управления изделия. В какой-то момент даже вставал вопрос о его подрыве. В этот раз все обошлось. Но при втором пуске, произошел взрыв ракеты при выходе ее из тропосферы на высоте около 8-и километров. С земли было видно, как плотная облачность, через которую прошла ракета, вдруг окрасилась в багровый цвет. При третьем пуске , насколько я слышал, ракета стала отклоняться от заданного курса, и ее пришлось подорвать . Ее обломки упали в районе Караганды. Лишь четвертый пуск прошел полностью удовлетворительно.

Хотя официально лунный проект Челомея (ОКБ-52) закрестили в 1971 году, на самом деле он был заморожен высшим руководством страны еще в 1966 году. И это притом, что Челомей выходил на финишную прямую. Что оставалось ему сделать, чтобы осуществить свою мечту – достигнуть Луны? В сущности, пустяк. В его руках, практически, было все для выполнения этой задачи. Были благополучно отработаны три верхних ступени. Также была отработана ракета УР-100. Пакет из девяти блоков-модулей, каждый из которых представляли собой ее модификацию, слагал первую ступень проектируемого лунного носителя. В середине 1965 года академик Глушко помог Челомею, не меняя идеи, резко упростить конструкцию, предложив для создаваемой первой ступени ракеты УР-700 двигатель РД-270 с тя­гой в 630 тонн. В результате, система из девяти блоков с четырьмя маршевыми двигателями на каждом, заменялась теми же девятью блоками, но уже с одним маршевым двигателем. При этом суммарная тяга первой ступени не только не уменьшалась, но возрастала до 5670 тонн.

Есть над чем поразмышлять. Все разговоры о том, что Челомей чего-то там не успел, совершеннейшая глупость. В те времена все было списано на обычные инсинуации, происходившие между конкурирующими идеями. Но между УР-700 и Н-1 не было конкуренции. Они решали разные задачи. Челомей создавал свой носитель для достижения Луны пионерным способом, наиболее дешевым и кратчайшим. За прошедшие 50 летспециализация «Протона» так и не изменилась. Как был транспортно-грузовой лошадкой, такой он остается и до сих пор. Н-1 же «клинок другого закала». Она предназначалась для полного и планомерного изучения нашего спутника, с созданием лунных научных станций. Эта ракета изначально несла в себе возможности широких модификаций в зависимости от возникающих потребностей. Челомею просто наступили на горло за то, что он уж слишком приблизился к Луне.

О чем молчит Тюратамский сфинкс

П
рошло свыше сорока лет после объявления американцами об их высадке на Луне. В защиту американской версии выступают, естественно, представители НАСА и руководство США. Но особое место в развязанной пропагандисткой компании, занимает поддержка этой версии видными представителями бывшей советской партийной номенклатуры (околоракетными чиновниками, отдельными академиками, высокопоставленными конструкторами и, даже, многими известными космонавтами). Без этой поддержки американская легенда не просуществовала бы ни дня. Ведь никто и никогда не спрашивал на этот счет ракетчиков: офицеров боевых расчетов, производивших в том же Тюра-Таме в те времена ракетные пуски или проводивших электронное слежение за пусками, инженеров, непосредственно производивших инженерные расчеты и наладку узлов, агрегатов и систем испытываемых ракет.

Илл.3. Тюратамский «сфинкс» (фото из альбома «Экскурсии по космодрому)

Когда въезжаешь на полигон, то на его главном КПП, «Третьем подъеме», по правую руку виден останец сложенный рыжим песчаником, от которого к дороге протянулась каменная гряда. За тысячелетия ветра так обработали ее, что она приобрела определенную фигуру. Вполне четко можно разглядеть плоское лицо, львиную гриву, высокую шею, переходящую в прямую грудь и две могучих лапы. Одним словом сфинкс, тюратамский сфинкс, символ и хранитель полигона. Много чего он помнит. Но сфинкс молчит. В положении этого сфинкса оказался и многотысячный коллектив космодрома. Люди молчали связанные подпиской о не разглашении. Кому охота провести восемь лет в тюрьме за развязанный язык. У меня лично срок действия этих обязательств закончился лишь в 2005 году. Добро, если молчишь о действительных военных секретах. Но молчишь-то большей частью о совершенном подвиге советских инженеров, солдат и офицеров…

Для значительной части специалистов полигона Тюра-Там то, что американцы НЕ ЛЕТАЛИ на Луну, было секретом Полишинеля. Для подобного вывода было два основания. Первое, как теоретическая, так и практическая НЕВОЗМОЖНОСТЬ создания однокамерного двигателя ( F 1) тягой в 700 тонн. Об этом говорил Королев (смотри выше), об этом знали все ракетчики-практики. В огромной камере возникают сгустки несгоревшей топливной смеси (наподобие «гремучего газа»), которые выгорают не равномерно, а как бы микровзрывами. При огромных линейных размерах в двигателе возникает детонация, которая входит в резонанс, что разрушает корпус двигателя.

Прошли десятилетия после окончания лунной гонки. Многие её секреты покрылись мхом давности, но породу своей работы я имел тесные рабочие контакты с крупными специалистами космического сектора. И вот, однажды, зная мой интерес к событиям времён лунной гонки, мои товарищи передали мне копию письма следующего содержания.

От редакции сайта: приведённый ниже текст копии письма цитируется строго по источнику его первой публикации от 10 мая 2012 года http://www.proza.ru/2012/05/10/732 .

12.12.1966г.
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ КПСС
Генеральному Секретарю Брежневу Л.И.

Для осуществления высадки космонавтов на Луну в США разрабатывается ракета-носитель Сатурн-5 с космическим кораблем «Аполлон». Выполнение этого полета ожидается по прогнозам НАСА в 1968-69 гг. со значительной вероятностью завершения в 1968 г. Но, по данным нашей разведки и практике всей нашей конструкторской работы ЖРД Ф-1 имеет серьёзные проблемы из-за практически неустранимых высокочастотных и низкочастотных колебаний. Все попытки создания аналога Ф-1 у нас потерпели крах.

Поэтому в СССР для решения этой задачи разрабатывается носитель Н-1 с космическим кораблем Л-3. В процессе выполнения этого проекта выявился ряд серьезных трудностей, из которых определяющей является задержка с разработкой надежных двигателей как для носителя, так и для космического корабля. Для трех ступеней носителя Н-1 и первой ступени корабля Л-3 двигатели разрабатываются в ОКБ-276 в течение длительного ряда лет (на тягу 40 т с 1959 г., на тягу 150 т с 1961 г.). За это время проведено около 600 пусков двигателей с тягой 40 т и около 300 пусков двигателей с тягой 150 тонн. Однако и в настоящее время процент аварийных пусков этих двигателей на стенде составляет 20-30%. Указанная статистика свидетельствует о том, что еще требуется значительное время для окончательной доводки двигателей, которое трудно оценить. Двигатели двух последних ступеней Л-3 (блоки И и Е) находятся в начальной стадии отработки.

В связи с изложенным возникает угроза того, что США пойдут на фальсификацию полётов человека на Луну и НАСА осуществит высадку двух космонавтов на Луну условно в телевизоре . В этом случае последующая посадка одного космонавта на Луну с помощью системы Н-1 - Л-3 может рассматриваться как свидетельство отставания СССР в соревновании с США в развитии ракетной техники только с точки зрения идеологии и средств массовой информации. К сожаленью, если ракеты типа Сатурн-5 будут успешно взлетать и выводить на орбиту Земли некие спутники, нам будет чрезвычайно трудно оспорить приоритет, так как полноценной системы слежения за космическими кораблями в полёте на Луну в СССР нет и вообще её вряд ли возможно сделать гарантированной на сто процентов. Здесь решение задачи полностью ложится на плечи ЦК КПСС и его высших органов, особенно в плане разоблачения фальшивых попыток полётов НАСА на Луну - ответственно заявляем Вам, что США не способно в течение ближайших десяти-пятнадцати лет послать человека на Луну. Возможно, что нам тоже сначала лучше послать на Луну автоматы.

Следует также отметить, что форсирование Сатурна-5, неоднократно проводившееся в США в последние годы, не привело к созданию значительного увеличения в грузоподъёмности носителей Н-1 (проектная 95 т на орбите ИСЗ) и Сатурн-5 (около 130 тонн). Реальные цифры есть 45 и 65 тонн соответственно. Создание модифицированного носителя Н-1 на жидком водороде с грузоподъемностью 130 т и более, фактически потерпели полный крах у НАСА и США.

Учитывая изложенное, группа главных конструкторов (Челомей, Глушко, Бармин, В.И.Кузнецов) год тому назад (от 15.10.65г.) внесла в министерство общего машиностроения предложение по разработке ракеты-носителя УР-700 с космическим кораблем ЛК-700, более успешно решающей задачи достижения Луны космонавтами и вопросы дальнейшего соревнования с США в освоении космоса.

Причин для спешки никакой нет - Америка отстаёт по многим направлениям и зачастую блефует. Разрешите нам планомерно развивать свою лунную программу. Мы выиграем лунную гонку.

С уважением! ЧЕЛОМЕЙ В.Н., БАРМИН В.П., КУЗНЕЦОВ В.И., ИЗОТОВ С.П., ЛИХУШИН В.Я., ГЛУШКО В.П., СЕРГЕЕВ В.Т., КОНОПАТОВ А.Д., ИСАЕВ A.M., ПУХОВ В.А.

Примечание. Обычно тексты писем, включая те, которые впоследствии получали гриф секретности, писались в простом рабочем кабинете. Подготовка письма такого масштаба осуществлялась, как правило, в аппарате одного из подписантов этого письма. Подобные документы через череду черновиков проходили путь от первого наброска до готового документа.
В те времена, в отсутствие компьютеров, за подобными документами всегда оставался целый бумажный шлейф. Прежде всего, по экземпляру оставалось у подписантов. На всякий случай, первичный вариант документа мог остаться и у исполнителя. Он хранил его в своём заветном месте. Такова была практика жизни.
Вот, например, известный ракетный конструктор Бугров, соратник Королёва, который был проектантом ракеты Н1. По указанию Политбюро и по приказу Глушко в 1974 году вся документация на Н1 была уничтожена. А Бугров в фильме "Время Луны" говорит, что все рабочие эскизны Н1 у него сохранились.

Советские конструкторы в лице С.П. Королёва, В.П. Глушко и других пришли к однозначному выводу: делать крупные ЖРД возможно лишь по замкнутой схеме , когда один (или оба) компонента поступают в камеру не в жидком виде (схема жидкость-жидкость), а как горячий газ (схема жидкость-газ), что резко снижает время воспламенения порций топлива, и существенно локализует проблемы частотных неустойчивостей горения до разумных пределов.

Вторым обстоятельством была та спешка, с которой американские астронавты устремились в глубины космоса на ракете, прошедшей всего два испытания, 9 ноября 1967 года, которое считается успешным и 4 апреля 1968 года , безусловно, неудачное. Стартовики Тюра-Тама, люди знающие, какая моральная ответственность ложится на плечи при запуске человека даже на околоземную орбиту, подобный пассаж однозначно воспринимали, как что-то из области ненаучной фантастики – так не бывает. Майор Николаев, командир боевого расчета так называемого «Гагаринского» старта, что располагается на ракетно-испытательной площадке №2 космодрома Байконур, и в 60-ые годы осуществлявший пуски всех наших космонавтов тех лет, выражая общее мнение, не стесняясь, произнес во всеуслышание: «Когда пришло известие о полете американцев на Луну, на Байконуре от хохота сдохли все суслики, так как ракета «Сатурн-5» не более чем миф. Даже при сопоставлении ее характеристик с характеристиками королевской Н-1 и челомеевской УР-700, нашими вариантами лунных носителей, видно, что мы имеем дело с простым макетом, а не с чем-то реальным ». К мнению стартовиков присоединялись и телеметристы.

… не успели американцы завершить свою авантюру, как высшее руководство СССР осознало, что на полигоне, прежде всего, в среде стартовиков, двигателистов и телеметристов сформировалась достаточно жесткая оппозиция факту официального признания полета американцев на Луну, что не могло не вызвать озабоченности в его рядах. И вот, в 1971-1972 годах, генерал Курушин начальник полигона, устроил, с подачи сверху, форменный погром подчиненного офицерского состава. Те, кто еще лейтенантами начинал службу с Королевым и генералом Шубниковым (Г.М.) были безжалостно разбросаны по дальним гарнизонам и ИП-ам. Там, их абсолютное большинство или сгорели от водки, или влачило жалкое существование без каких-либо перспектив на будущее.

Щит Устинова

Д митрий Федорович Устинов не только шефствовал над разработкой собственно ракетного оружия, но под его непосредственным руководством была развернута система радиолокаторных станций наблюдения и раннего обнаружения за пусками ракет, получившего неофициальное название «Щит Устинова». По его прямому настоянию Советский Союз, начиная с 60-х годов прошлого века, приступил к созданию мощных информационно-разведывательных и боевых оборонительных средств. Ибо страна, обладающая стратегическими наступательными ядерными силами без подобной системы, без информационно-разведывательного обеспечения ядерных сил напоминает слепого и глухого человека с огромной дубиной в руках. Неизвестно, какая страна применила свое ядерное оружие? По кому наносить ответный ракетно-ядерный удар?

Илл.4. Д.Ф. Устинов - секретарь ЦК по оборонной промышленности, кандидат в члены Политбюро, с 1976 г. – член Политбюро и Министр обороны СССР, http :// www . proza . ru / pics /2009/09/04/1006. jpg

Поэтому систему ядерного сдерживания можно сейчас рассматривать только в совокупности ударных и информационных сил. СССР наибольшей эффективностью такой оборонительной системы обладал в 1985-1990 гг. Тогда в России была создана сеть мощных РЛС дальнего обнаружения баллистических ракет и космических объектов: в Печоре, Мурманске, Иркутске, в Выборге, в Белоруссии – в Ганцевичах, в Латвии - в Скрунде; на Украине - в Мукачево, Севастополе; в Азербайджане - в Габале; в Казахстане - на Балхаше. Над страной было создано круговое радиолокационное поле. Под контролем находились все ракетоопасные направления. Правда, оставался незакрытым северо-восток страны, который должна была прикрыть возводимая в то время Енисейская загоризонтная РЛС. Однако США обвинили СССР, что размещение локатора в этом районе страны противоречит Договору по противоракетной обороне и потребовали его демонтировать. К тому времени огромная РЛС, на которую было израсходовано 220 млн. полновесных советских рублей, уже была создана на 90%. К сожалению, к тому моменту Дмитрий Федорович закончил свой жизненный путь, и предатели Горбачев, Яковлев и Шеварднадзе сумели продавить решение о ее сносе. 131. imageshack . us / img 131/3378/ don 2 n 134 en . jpg

Мне, в качестве горного инженера, пришлось принять непосредственное участие в сооружении РЛС в Ганцевичах («Волга). Кроме того, в ходе подготовки к этой работе пришлось посетить ряд других станций. Работы проводились ураганными темпами. Достаточно сказать, что белорусская станция была построена нами всего за два года.

Наши вопросы и ответы Н.В. Лебедева:

Вопрос №1: Николай Викторович! Многие наши читатели (да и мы сами) плохо представляем себе, как происходит встреча космонавтов в момент их приземления. Как они себя чувствуют? Насколько легко или трудно они реадаптируются к земной силе тяжести? Расскажите, пожалуйста, об этом.

Как встречали корабли и космонавтов

Н.В. Лебедев: «В 1965-67 года я имел честь находиться в составе группы сопровождения пусков ракет при Главном управлении ракетно-испытательного полигона НИИП-5, расположенного на площадке №1 в непосредственной близости от железнодорожной станции Тюра-Там. В нашу группу входили специалисты по геодезии, метеорологии, химики-дезактиваторы, спецсвязисты.

Одним из важнейших наших объектов была обсерватория, находящаяся на территории тогдашней гостиницы космонавтов у КПП-1. В ней, в те времена, останавливались перед полетом космонавты, прилетая из Звездного на полигон. Здесь царила мертвая тишина. Никто не имел права нарушить их покой. Этим обстоятельством изредка пользовался Сергей Павлович Королев, который порой скрывался тут от докучливой толпы испытателей, монтажников, строителей, пытавшихся всегда решать с ним напрямик свои текущие вопросы. В таких случаях он запирался в одной из комнат гостиницы и требовал от связистов отключения всех телефонов: ВЧ, ЗАС, кремлевки и т.д. Сюда же заезжал автобус за космонавтами, чтобы отвезти их на стартовую площадку.

Наши метеорологи, обеспечивающие ракетные пуски, основную службу вели в приданном полигону авиаполку, в задачи которого входили поиск и доставка на полигон падавших при пусках ракет отработавших ступеней. Естественно, летчикам полка поручались и спасательные операции космонавтов. По плану этих операций они вылетали в район предполагаемого приземления спускаемой капсулы и доставляли туда команду спасателей и медицинского персонала.
Как правило, капсула засекалась еще в момент ее спуска на парашюте. Первыми вступали спасатели. В их задачу входило выровнять приземлившийся аппарат в положение, удобное для извлечения космонавтов, закрепление его с помощью домкратов на местности, чтобы не ковырнулся, и открытие люков. Последняя операция была крайне важной, так как при спуске по баллистической траектории, предшествующей парашютному участку, происходит подгорание капсулы и было возможно частичное заклинивание люков из-за тепловых деформаций.

Затем в дело вступали медики-спасатели, которые извлекали космонавтов из капсулы и укладывали их на специальные носилки, так как их состояние не позволяло им самостоятельно, без посторонней помощи двигаться, некоторым из них делали даже уколы средства, укрепляющего тонус. Извлеченные космонавты на вертолете доставлялись с места приземления на площадку №1 в реанимационное отделение местного госпиталя. Там уже находились специалисты из головного госпиталя космической медицины, расположенного в Звёздном. После первичного осмотра космонавтов принималось решение о срочности их направления в Звёздный. Как, правило, это происходило примерно после трёх суток после возвращения космонавтов, но в срочных случаях космонавтов могли отправить в Звёздный и почти в тот же день»

Вопрос №2: Николай Викторович! Недавно на ряде форумов активно обсуждалась информация о якобы имевшем место отравлении астронавтов «Аполлона – ЭПАС» во время их возвращения на Землю. В рассказах об этом событии упоминалось вещество - тетраоксид азота, которым якобы отравились астронавты. Расскажите, пожалуйста, о нём.

Ядовитая парочка

Н.В. Лебедев: «В космических целях все ракеты летают на жидком топливе. Применение твердого топлива (порохов) в них ограничено использованием в некоторых конструкциях ПРД (поворотных реактивных двигателей), с помощью которых осуществляется коррекция ориентации ракеты или космического корабля в пространстве. В состав же жидкого ракетного топлива входят окислитель и горючее, которые при смешении и последующем сгорании образуют продукты сгорания, движущие ракету. И то, и другое находятся в ракете, естественно, в жидком состоянии и в разных баках. Смешивание их происходит лишь в камере сгорания, обычно с помощью форсунок. Исторически одной из первых была предложенапара кислород-водород. Он применяется и сейчас. Но по ряду технических причин более широко употребима пара кислород-керосин. С конца 50-х годов и в СССР, и в США в ряде ракетных систем применяется пара, в которой окислителем является тетраоксид азота ( ТА ), коротко – «амил» , а топливом - несимметричный диметил-гидразин ( НДМГ ), коротко - «гептил». Оба кипят уже при температуре выше 0 о С. Поэтому наземные емкости для амила и гептила всегда оборудованы системами клапанов, позволяющими «стравливать» возникающее давление внутри них. А это вызывает то, что время от времени над этими емкостями «парит», то есть появляется «дымок» испарений бурого цвета. Каждому прибывшему на полигон объясняется о просто неимоверной токсичности обоих веществ. Так всего одна капля гептила, оказавшаяся в помещении 15 куб.м., убивает там все живое в течение 10-12 минут. А амил токсичнее гептила в 1200 раз!

Для иллюстрации расскажу следующий случай, происшедший со мной в 1965 году во время службы на космодроме. Закончился рабочий день. Смеркалось. После жаркого дня хотелось просто подышать свежим воздухом. Поэтому с друзьями решили не ехать со 130-ой испытательной площадки в душном автобусе, а возвращаться на 95-ую (левое «челомеевское» плечо полигона) пешком, несмотря на значительное расстояние. Шли по асфальтовому шоссе. В разговорах не обратили особенного внимания, как впереди, со стороны 90-ой площадки, где высилась громадина МИКа, появилась машина, ехавшая в нашу сторону. Едет, ну и бог с ней. Лишь когда она приблизилась метров на двадцать, и водитель подал сигнал, поняли – едет заправщик. Бросилось в глаза, что над верхней крышкой его бочки слегка «парит». Обычно на полигоне и гептил, и окислитель перевозились в автомобильном сопровождении. Одна машина впереди, с громкоговорителем, предупреждая встречных об опасности. Одна машина сзади. Водители всей едущей колонны всегда вели свои машины в изолирующих противогазах ИП-5. Почему в этот раз заправщик ехал без сопровождения, непонятно? Мы кинулись врассыпную. Заправщик проскочил, не сбавляя скорости, обдав нас с расстояния 7-10 м резким запахом окислителя (то есть ТА). В результате произошедшей встречи одного вздоха мне хватило, чтобы запомнить его на всю жизнь. Мгновенно разболелась голова и всю ночь не давала спать раскалывающая головная боль. Утром обратился к врачу. После проведенных анализов, врач заявил, что жить буду, а вот появление детей у меня он не гарантирует. Здесь он попал почти в точку. Лишь через десять лет нашей совместной жизни жена родила мне дочку ».

Вопрос №3: Николай Викторович! Одновременно с полётом ЭПАС в космосе находилась наша орбитальная станция «Салют-4» (экипаж – П. Климук и В. Севастьянов). Расскажите, пожалуйста, обсуждался ли во время подготовки полёта ЭПАС вопрос об участии в этом проекте нашей орбитальной станции.

Н.В. Лебедев: «В 1972 году была утверждена программа совместного полета космических кораблей «Аполлон» и «Союз». Сразу же по ее утверждению в околокосмических кругах и даже в кратких комментариях в широкой советской печати (Комсомольская правда за 1972 год) проходила информация, что к совместным исследованиям в околоземном пространстве будет привлечена одна из станций серии «Салют». Эта тема обсуждалась в течение двух лет. Однако, в 1974 году она, как по мановению волшебной палочки, полностью исчезла из обсуждения».

ВОСПОМИНАНИЯ КОНСТРУКТОРА

РАКЕТНОГО ВООРУЖЕНИЯ О.И. МАМАЛЫГИ

Известия Российской академии ракетных и артиллерийских наук. 2015. № 1.

Статья рассказывает об истории создания отечественных мобильных высокоточных твер-дотопливных тактических и оперативно-тактических ракетных комплексов. Разработку уникальных комплексов успешно осуществляет Конструкторское бюро машиностроения (город Коломна Московской области).

В середине 50-х годов прошлого столетия Специальное конструкторское бюро, расположен-ное в городе Коломне Московской области, резко изменило ход своей истории. СКБ создавалось для разработки минометов и мин. Деятельность шла в соответствии с разработанной теоретиками ми- нометостроения системой калибров, необходимых Красной, затем Советской армии. Самоходный 420-миллиметровый миномёт «Ока» был после-дним в этом ряду. Свою миссию СКБ выполнило.

Но начиналась эра ракетной техники. Осно-ватель СКБ, его начальник и главный конструктор Борис Иванович Шавырин (рис. 1) не побоялся принять ответственность за разработку тяжелых боевых ракет.

Опыта создания этого вида вооружения не было не только у СКБ. Его практически не было во всём мире, кроме Германии. Б.И. Шавырин изучал появившиеся образцы первых противотан-ковых ракетных комплексов, организовал пере-подготовку сотрудников, реформировал структу-ру предприятия. Создавал новые подразделения, тщательно выбирал людей, формируя конструкторские группы, оснащал отделение испытаний, опытное производство.

Благодаря его таланту и конструкторской смелости СКБ создало первый принятый на во-оружение Советской армии противотанковый ра-кетный комплекс «Шмель». Затем — самый эф-фективный в своём классе ПТРК «Малютка». Приступило к выполнению совершенно фанта-стической на тот момент задачи — проектирова-нию лёгкого и малогабаритного зенитного ракет-ного комплекса, который боец мог бы вскинуть на плечо, прицелиться и сбить низколетящий са-молёт.

В те годы СССР приходилось постоянно отве-чать на вызовы стран капиталистического лагеря. Американцы приступили к созданию межконти-нентальных высокоточных ракет. Основными их целями стали 20 советских городов: Москва, Ле-нинград и другие крупные стратегические узлы.

Рис. 1. Шавырин Б.И.

Когда советская разведка вскрыла правду о планах американских стратегов, перед советски-ми конструкторами поставили задачу создать бал-листические ракетные комплексы. Помимо высо-кой точности потребовали обеспечить высокую мобильность пусковых установок для снижения риска уничтожения ударами противника.

Тяжелые ракеты до того момента делали толь-ко жидкостными. Но на этот раз партия и прави-тельство пошли на эксперимент. Двум организа-циям: Специальному конструкторскому бюро и Московскому институту теплотехники под руко-водством А.Д. Надирадзе — поручили разработ-ку мобильных комплексов на твёрдом топливе.

СКБ начало работу совместно с КБ «Южное» М.К. Янгеля. КБ «Южное» разрабатывало раке-ту, СКБ — двигатель. Борис Иванович отчётливо понимал, что только принципиально новые идеи обеспечат выполнение технических требований. Когда стояла такая задача, Шавырин действовал проверенным способом — формировал специаль-ные группы, набирая из всего КБМ наиболее спо-собных и талантливых людей. Такая методика отличалась высокой продуктивностью.

В спецгруппу по разработке комплекса вош-ло около 150 конструкторов и технологов. Это был большой, сложный организм, который генериро-вал допустимые варианты конструкций, в том числе с ракетным прямоточным двигателем. В конце кон-цов, ракету решили делать трёхступенчатой с ус-корителем. Ускоритель разгонял двигатель до нуж-ной скорости, а потом отделялся, и дальше начинали работать сначала первая, затем вторая, а потом третья ступени.

Группе инженеров, в числе которых были М.Г Васин , СП. Ванин, В . А. Матюнин, В.Д. Немыкин, Г.Г. Одинцов и другие пришла мысль в ка-честве двигательной установки первой ступени ис-пользовать ракетный прямоточный двигатель оригинальной компоновки. Такой двигатель зна-чительно уменьшал стартовую массу ракеты. Осо-бенность такого двигателя заключалась в том, что он очень чувствителен к компоновке. Является господствующим узлом в конструкции ракеты и диктует свои требования. Обычный твердотоплив-ный двигатель — моноблочная конструкция, дос-таточно автономная. Его можно состыковывать с различными частями ракеты, и он будет выдавать нужные параметры. Прямоточка требует, чтобы всю ракету построили под неё. Так появился окон-чательный проект «Гном».

Мы сделали двигатель, состоящий из двух са-мостоятельных частей: воздухозаборника и каме-ры сгорания. Воздухозаборник — устройство, ко-торое принимает набегающий воздух, сжимает его и подает в камеру сгорания. Одновременно туда поступают продукты предварительного сгорания из твердотопливного газогенератора. Удалось со-здать уникальную конструкцию воздухозаборни-ка. Она обеспечивала эффективную работу двига-теля в широком диапазоне скоростей полёта раке-ты. В пиковой части траектории через двигатель должно было проходить 1200 кг воздуха в секунду. Испытания проводили в два этапа по мере нара-щивания мощностей. На первом этапе мы создали стендовый двигатель размером в одну треть от на-туральной величины и начали исследование рабо-чих процессов в камере сгорания. Провели около десяти стендовых испытаний. Камера сгорания стала частью контейнера ракеты. Это тоже было новаторство. Пожалуй, и сегодня ничего подоб-ного в мире нет. Толщина стенки камеры состав-ляла 60 мм. Миномётный старт — тоже была но-винка, кстати, подхваченная потом Надирадзе.

Камеру сгорания нужно было сделать лёгкой, прочной и устойчивой к высоким температурам. Для этого придумали трёхслойную стеклопласти-ковую конструкцию. Первый слой — прочност-ной и жаростойкий. Второй — стеклосотовый. Третий, внешний, — снова прочностной. Стек-лоткань и углеткань предстояло намотать на оп-равку. Спроектировали и изготовили специаль-ный кабестан — лебёдку, чтобы стянуть намотку с оправки. Изготовили её в Ижевске, на заводе «Ижбуммаш», из алюминиевых сплавов. Перевез-ли в Хотьково в Центральный научно-исследова-тельский институт специального машинострое-ния на стеклопластиковое производство. К этому моменту был изготовлен натурный полномасш-табный двигатель. Когда произошёл его первый запуск, акустическая энергетика была столь мощ-ной, что в ближайших домах вылетели стёкла. Двигатель выпустил огромный столб дыма.

При натурном пуске получили очень хоро-шие энергетические результаты. Коэффициент полноты сгорания топлива — главный критерий — оказался равен 0,99. Большие размеры двига-теля поспособствовали максимальному сгоранию топлива (рис. 2).

С Горьковского машиностроительного заво-да стали поступать изготовленные по нашим чер-тежам отсеки двигателя и ракеты. В КБМ созда-ли сначала небольшое сборочное производство, потом значительно его расширили. Мы готови-лись к сборке первого макета ракеты в натураль-ную величину. Был изготовлен, но, к сожалению, не успел пройти испытания ускоритель для раз-гона ракеты — тоже твердотопливный.

В итоге сделали эскизный проект всего комп-лекса: ракеты, средств по её подготовке, управле-нию, пусковой установки на танковом шасси, кото-рое разработал и изготовил Кировский завод (глав-ный конструктор Жозеф Яковлевич Котин). Эскиз-ный проект подтвердил возможность создания мо-бильного ракетного комплекса с необходимыми боевыми и эксплуатационными характеристиками.

После кончины Б.И. Шавырина предприятие, которое к тому времени поменяло название и ста-ло именоваться КБМ — Конструкторское бюро машиностроения, возглавил другой не менее вы-дающийся конструктор Сергей Павлович Непо-бедимый (рис. 3).

Благодаря применению прямоточки масса ра-кеты «Гном» с транспортно-пусковым контейне-ром составила 31,2 тонны при стартовой массе ракеты 29 тонн. Дальность стрельбы составляла 11 000 километров. Ускоритель — четырёхсопловый РДТТ на смесевом топливе — размещался внутри прямоточного двигателя. Применение миномётного старта позволило свести к миниму-му тепловое и динамическое воздействие поро-ховых газов на ракету и гусеничный носитель.

На первой ступени сначала в течение 17 се-кунд работал ускоритель, разгоняя ракету до ско-рости, соответствующей 2М. Скорость схода ра-кеты составляла 45 м/с . В диапазоне скоростей полёта ракеты М = 2,0...5,8 на высотах 4...38 км начинал работать РПДТ. После отделения РПДТ включалась вторая ступень, а затем третья.

Рис. 2. Макет твердотопливной ракеты «Гном»

Рис. 3. Непобедимый С.П.

Вто-рая ступень была размещена внутри центральной трубы РПДТ, разделение РПДТ и этой ступени происходило при запуске двигательной установ-ки второй ступени.

Вторая и третья ступени были оснащены дви-гателями на смесевом твёрдом топливе. Двига-тельная установка третьей ступени работала до полного выгорания топлива, а необходимая ско-рость полёта обеспечивалась доводкой за счёт тяги управляющих двигателей и отсечкой тяги управ-ляющих двигателей по главной команде от систе-мы управления. В ходе разработок двигательных установок учитывались последние достижения отечественной промышленности в области созда-ния высокоэнергетических твёрдых топлив, кон-струкционных и эрозионно-стойких материалов.

Несмотря на значительные успехи в разработ-ке, «Гном» это не спасло. В 1967 году на заседа-нии Военно-промышленной комиссии было при-нято решение закрыть тему. «Гном» остался единственным в мире проектом межконтиненталь-ной баллистической ракеты, оснащённой твердо-топливным прямоточным двигателем. Огромная, уникальная работа осталась невостребованной. Но опыт и достижения коллектива не пропали да-ром, в КБМ передается НИР по созданию мобиль-ного высокоточного твердотопливного тактичес-кого ракетного комплекса. Название НИР было соответствующим — «Точка».

Создание «Точки» на первом этапе поручи-ли конструкторскому бюро «Факел», город Мос-ква. Работа пошла в хорошем темпе. В том же 1967 году «Факел» представил предварительный проект. Но «Факел» специализировался на зенит-ных ракетных комплексах. В Министерстве обо-ронной промышленности и ГРАУ посчитали нуж-ным передать тему коломенскому КБМ. Главным аргументом, лежавшим на весах принятия реше-ния, послужил задел, который КБМ наработало, создавая «Гном». Имелось ядро конструкторов, которые уже не нащупывали путь вслепую, а дей-ствовали с открытыми глазами, с учетом накопив-шегося опыта. Появились зачатки производствен-ной и испытательной базы. Рядом с полигоном КБМ в заречной зоне Коломны КБМ оборудова-ло новые производственные площади.

Требований, которые заказчик предъявил к «Точке» (рис. 4), до тех пор никто не выдви-гал. Комплекс должен быстро передвигаться по любой местности, в том числе преодолевать не-большие водные преграды, скрытно готовиться к пуску, чтобы авиация противника не могла обнаружить с воздуха, прицеливаться, пускать ракету и уходит со стартовой позиции — бук-вально за минуты.

КБМ являлось головным предприятием по разработке комплекса. С.П. Непобедимый при-влек 120 других КБ, предприятий, научно-иссле-довательских институтов. ЦНИИАГ, Москва (главные конструкторы Б.С. Колесов, А.С. Пар-фенов и А.С. Липкин, директоры И.И. Погожев, Г.Н. Посохин) создавал систему управления ра-кеты. Люберецкое НПО «Союз» (руководитель академик Б.П. Жуков) — твердотопливный заряд для двигателя. Конструированием самоход-ной пусковой установки и транспортно-заряжающей машины занималось отдельное конструк-торское бюро завода «Баррикады», Волгоград (руководитель Г. И. Сергеев). Командно-гирос-копический прибор создавало НПО «Электро-механика», Миасс, фугасную боевую часть — НИМИ, Москва, специальную — ВНИИЭФ, Ар-замас-16. Систему прицеливания — киевское ПО «Завод Арсенал», бортовой турбогенераторный источник питания — воронежское НПО «Энер-гия», систему топопривязки и навигации — ковровский ВНИИ «Сигнал». Трёхосное колесное шасси для самоходной пусковой установки и транспортно-заряжающей машины (ТЗМ) спро-ектировал Брянский автомобильный завод. И так далее.

Рис. 4. Самоходная пусковая установка ракетного комплекса «Точка»

В марте 1969 года КБМ приступило к рабо-чему проектированию, изготовлению и испыта-ниям отдельных узлов ракеты. Первый этап от-работки прошел в отделении испытаний КБМ. Для решения вопросов старта ракеты разработа-ли специальный испытательный ракетный сна-ряд (ИРС) с двигательной установкой, рассчитанной на небольшое время работы, то есть га-баритно-весовую копию ракеты и макетную пусковую установку. Результаты пусков ИРСов лег-ли в основу решений ряда вопросов по ракете и пусковой установке.

До 1973 гг. макеты и опытные образцы раке-ты изготавливали в КБМ. Затем подключились Петропавловский завод тяжелого машинострое-ния и Воткинский машиностроительный завод. Эти два предприятия очень хорошо дополняли друг друга и тесно взаимодействовали. В Воткинске отливали корпуса приборного и хвостового отсеков — в Петропавловске производили их ме-ханическую обработку. На ПЗТМ начали делать двигатели и газогенераторы бортовых источни-ков питания — на ВМЗ их снаряжали, так как у ПТЗМ поначалу не было базы для работы с порохами.

ПЗТМ постоянно увеличивал количество ос-военных операций. Заводу поручили разработку автоматизированной контрольно-испытательной машины (АКИМ), с чем КБ предприятия велико-лепно справилось. Постепенно петропавловцы полностью освоили сборку ракеты, двигателей и АКИМ.

Начались полигонные испытания. Они про-ходили на полигоне Капустин Яр. Военные прекрасно понимали, что новая тех-ника создается для них. Нам помогали абсолют-но все. Добрым словом те, кто когда-то бывал на площадках полигона, вспоминают его первого начальника, фронтовика, генерал-полковника Василия Ивановича Вознюка. Любой вопрос он решал положительно и быстро.

В «Точке» были выполнены все требования ТТЗ. Ее дальность составила 15- 70 км. Точность настолько высокая, что на максимальной дально-сти ракета попадала, что называется, в колышек. Требование по мобильности также было выполне-но. Машины получились маневренными — пер-вую и третью оси шасси сделали поворачивающи-мися, хорошо проходимыми, умели плавать. Для этого в конструкцию шасси ввели водометы. Вре-мя на подготовку к пуску с марша составило всего 16 минут, из готовности № 1 — 2 минуты 20 се-кунд. Это была революция. Предшественники «Точки» готовились к пуску несколько часов, не-которые их них — сутки. Все это время пусковая установка стояла с поднятой ракетой, и ее можно было легко засечь средствами воздушной развед-ки. В «Точке» мы обеспечили скрытность подго-товки. Пока экипаж выполняет операции по под-готовке к пуску, ракета лежит за закрытыми створ-ками пусковой установки. В положении для пуска ракета находится всего 15 секунд.

Мы провели неоднократные эксперимен-ты. Рыли большой окоп, загоняли туда пусковую установку, накрывали маскировочной сет-кой и давали задание летчикам найти комплекс в заданном квадрате. Пилоты придирчиво ос-матривали местность. Обнаружить комплекс не удалось ни разу, настолько высоки его маскиро-вочные свойства.

Семьдесят километров ракета преодолева-ет за 136 секунд. На конечном этапе траектории по командам системы управления пикиру-ет на цель под углом 80 градусов. Команду на подрыв фугасной боевой части дает неконтакт-ный взрыватель.

Запас хода пусковой машины составляет 650 км. Транспортная машина может доставлять ракеты к месту старта за 1 000 км.

СПУ перезаряжается с помощью транспортно-заряжающей машины примерно за 20 минут — и снова готова к пуску. Головная часть ракеты меняется прямо в войсках: на СПУ, ТЗМ и ТМ. Транспортная машина перевозит две ракеты или четыре головные части.

Комплекс прошел большой цикл климатичес-ких испытаний. Сначала — в термокамерах на полигоне. Затем — в Туркмении, Забайкалье, на Кавказе. Изучалась возможность работы в диапа-зоне от - 40 до + 40 градусов Цельсия, в равнин-ной и горной местности. Комплекс выдержал эти испытания.

Пусковая установка с ракетой и экипажем весила 18 тонн. Габариты ее были невелики. «Точ-ку» можно было загнать в «брюхо» самолета, трюм корабля, погрузить на железнодорожную платфор-му. Возможности для транспортировки оказались безграничны.

В августе 1975 года комплекс поступил на во-оружение со специальной и осколочно-фугасной боевой частью. Началось серийное изготовление. В 1976 г. комплекс стал поступать в войска.

Высокоточным оружием с фантастическими характеристиками сразу заинтересовались другие страны. «Точку» начали экспортировать. В НАТО она получила индекс SS-21.

Серийное производство комплекса продолжа-лось с 1975 по 1989 гг. Для проверки качества ПЗТМ делал контрольные отстрелы от партии — пускал по пять ракет в год: одну с телеметричес-кой начинкой и каждый квартал по боевой. Кро-ме того, по планам боевой подготовки ракеты пускали военные.

Специализация КБМ — твердотопливные комплексы. Ракета «Точки» — не исключение. Однорежимный двигатель представляет собой камеру сгорания с сопловым блоком и размещен-ными в ней топливным зарядом массой 909 кг и системой воспламенения.

Ракета имеет одну ступень. Оперение состо-ит из четырех Х-образно расположенных непод-вижных крыльев, при транспортировке склады-вающихся попарно, четырех аэродинамических и четырех газодинамических рулей, предназначен-ных для управления полетом. Головные части сменные.

Аппаратура ракеты включает в себя автоном-ную инерциальную бортовую систему управле-ния с гиростабилизированной платформой и цифровой вычислительной машиной, которая обеспечивает полет по заданной траектории. В отличие от тактических комплексов предыду-щего поколения, в которых ракета, получив не-обходимую скорость движения, дальше летит по траектории свободно брошенного тела, «Точка» управляется на всем протяжении полета — до цели. Именно это обеспечивает высокую точ-ность попадания.

Возможность автономной работы СПУ обес-печивается составом аппаратуры. Она включает в себя наземную вычислительную машину, гиро-компас, пульт ввода полетных данных, аппарату-ру топогеодезической привязки, радиостанцию.

Не для кого не секрет, что в тактической зоне обороны противника размещены радиолокацион-ные станции аэ родромов, системы ПВО и другое радиоизлучающее оборудование. В начале 1970-х годов Военно-промышленная комиссия Совмина СССР предложила КБМ создать для ТРК «Точ-ка» специальную ракету, «приманкой» для кото-рой были бы радиоизлучающие объекты.

Об этой работе мало знают, так как ракету приняли на вооружение в 1983 году, перед нача-лом развала Советского Союза. Серийное произ-водство длилось недолго. Ракеты успели поста-вить только на Украину. Очень обидно, что уникальная разработка не досталась России. Ею оснащено теперь уже другое государство.

Тогда же, в 1983 году, ракета «Точка-Р» в со-ставе комплекса «Точка» единственный раз при-

няла участие в общевойсковых учениях. По двум мишенным обстановкам, включающим РЛС П-35, были выпущены две ракеты, которые успешно уничтожили цели.

Принцип работы «Точки-Р» основан на при-менении пассивной радиотехнической головки самонаведения (ПРГС), сопряженной с системой управления. Разработчиком головки самонаве-дения стало ЦКБ автоматики, г . Омск (руково-дитель предприятия — А. С. Киричук). Омичи создали ПРГС в двух частотных диапазонах ра-диоволн.

Во время летных и совместных испытаний ракеты «Точка-Р» в составе комплекса «Точка» с 1980 по 1982 гг. проводились пуски по мишен-ной обстановке, главным объектом которой была РЛС П-35, работавшая в разных режимах: непре-рывное излучение, излучение с паузами 5 х 5 се-кунд и 10 х 10 секунд. Прицеливание ракеты осу-ществлялось в точку расположения РЛС. Кроме того, был проведен ряд пусков, когда создавали дополнительные помехи, а радиолокационную станцию после прицеливания ракеты смещали. Максимальное отклонение составило 2 400 мет-ров. Даже в таких сложных условиях головка са-монаведения удержала цель, и ракета выполнила боевую задачу.

По мере выполнения очередной задачи совет-ское правительство ставило новую , каждый раз усложняя условия. ВПК Совмина ССР и Мино- боронпром потребовали на 50 км увеличить даль-ность комплекса. При этом сохранить точность, оставить неизменным состав комплекса, обеспе-чить возможность применить на новом комплек-се ракету ТРК «Точка».

Ответить на вопрос, возможно ли выполнить поставленную задачу, могли только полномасш-табные научно-исследовательские работы. По рас-поряжению С.П. Непобедимого такие работы в КБМ прошли. Теоретические изыскания подтвер-дили возможность увеличить дальность полета ракеты. Чтобы выполнить это требование, нуж-но было применить топливо с более высоким ко-эффициентом теплоотдачи и увеличить его коли-чество. Новое топливо создало НПО «Союз».

Дополнительный объем в ракете «выкроили», уменьшив толщину стенок корпусов приборного и хвостового отсеков с 5 мм до 3 мм. Для этого корпуса отсеков сделали не литыми, а сварно-штампо-клепанными. Большую работу здесь провели технологи: В.Н. Алексеев, А.С. Буслов, Л.С. Трав-кин и другие. Прежнюю массу ракеты сохранили за счет снижения сухого веса и создания двига-тельной установки с прочно скрепленным с кор-пусом зарядом. Точность — за счет доработки гиростабилизированной платформы.

К нашей гордости, отказов этих комплексов не зафиксировано ни разу. При гарантийном сроке эк-сплуатации 25 лет ТРК «Точка» и «Точка-У » эф-фективен и выполняет боевую задачу и по истечении установленного периода. Особенно восхищает военных ювелирная точность комплекса.

По современным меркам сегодня «Точка» уже старушка. Но по-прежнему в строю, стоит на во-оружении. Противопоставить ей аналогичный по своим характеристикам комплекс до сих пор не смогла ни одна другая страна мира.

Еще шла конструкторская работа по ТРК «Точка», когда руководство страны поручило КБМ новую НИР — по созданию оперативно-такти-ческого комплекса с дальностью полета 400 км. Давать название комплексу в то время было при-вилегией главного конструктора. Сергей Павло-вич Непобедимый приехал в Коломну молодым инженером в 1945 году и влюбился в этот ста-ринный город. КБМ стало его судьбой. Предпри-ятие располагалось на высоком берегу Оки. Под окнами кабинета начальника и главного конст-руктора, словно река времени, текли неторопли-вые воды, на протяжении столетий защищавшие границы русских рубежей. Новому комплексу Сергей Павлович дал название «Ока».

Помимо требований, предъявляемых к «Точке»: мобильность, высокая точность, проходи-мость, автономность, отсутствие демаскирующих признаков — добавились новые. Комплекс дол-жен уметь преодолевать противоракетную оборо-ну противника. Стоимость ракеты нужно мини-мизировать, конструкцию сделать достаточно простой для серийного производства. Головных частей должно быть две: кассетная и специаль-ная, но ракетная часть должна быть единой.

Мы решили разбить алгоритм полета ракеты на два этапа. На первом этапе ракета управляет-ся. На втором двигатель отсоединяется, головная часть летит к цели по баллистической траекто-рии. Перехватчикам будет сложно обнаружить и еще сложнее попасть в маленькую по размеру го-ловную часть. Кроме того, головную часть и ан-тенну радиодатчика защитили покрытием, погло-щающим радиоволны. В состав специальной боевой части ввели закрытый сбрасываемым об-текателем двухчастотный датчик, работающий в импульсном режиме, сигнал которого средства ПРО уловить практически не могли. На локато-рах головная часть была почти не видна.

Для управления ракетой как в плотных слоях атмосферы, так и на больших высотах, применили аэродинамические и газодинамические органы уп-равления. Аэродинамические рули сделали решет-чатыми, кинематически связанными с разрезными соплами двигательной установки. Это позволило минимизировать вес и габариты рулевых приводов за счет уменьшения шарнирных моментов и опти-мального соотношения нагрузок на рулевые ма-шинки по высоте траектории ракеты при обеспе-чении необходимой динамики полета.

Для «мягкого» отделения головной части в двигателе предусмотрели систему обнуления тяги. Ракетную часть оснастили тормозным двигателем. После продувки в аэродинамических трубах выб-рали оптимальный вариант размещения тормоз-ной двигательной установки — в хвостовом от-секе. Таким образом, воздействие набегающего потока и истекающих газовых струй на головную часть оказалось незначительным. Так как голов-ные части были разными по размерам, сделали переходной отсек, который нивелировал разницу в габаритах.

Объем отработки был обширным. Одна толь-ко ракета прошла более 60 видов испытаний, не считая продувки в аэродинамических трубах, ис-пытаний двигательной установки. Для наземной отработки изготовлено 7 видов макетов: электрически-действующие, габаритно-весовые, для тепловых, статических, динамических, климати-ческих испытаний.

В создании комплекса принимали участие более 150 предприятий, в общей сложности 100 тысяч человек. КБМ в этой кооперации выпол-нило функцию головной организации, являясь одновременно разработчиком ракеты и комплек-та арсенального оборудования.

Разработчиком и изготовителем опытных об-разцов аппаратуры систем управления, как и для «Точки» и «Точки-У », стал московский ЦНИИАГ. Опытный образец пусковой установки разрабо-тали в КБ завода «Баррикады» и изготовили на этом заводе, серийным производством занялся Петропавловский завод тяжелого машинострое-ния. Ракеты выпускали в Воткинске. Брянский автозавод разработал и изготовил четырехосное плавающее шасси, которое оснастили восемью ведущими колесами с независимой торсионной подвеской и широкопрофильными шинами пере-менного давления. Для движения по воде маши-на получила два водометных движителя. На том же шасси располагалась ТЗМ, которая перевози-ла в кузове две ракеты.

Состав ОТРК был следующим: пусковая ус-тановка, транспортно-заряжающая машина, транспортная машина, комплект арсенального оборудования, учебно-тренировочные средства, машина регламента и технического обслуживания ракет и наземного оборудования. Самоходная пус-ковая установка заряжалась одной ракетой. Сме-на головных частей и их стыковка проходила на СПУ, ТЗМ и ТМ.

Время пуска с марша у «Оки» составляло 15 минут. Прицеливание проходило при закры-тых створках пусковой .

Если ось пусковой установки не совпадала с вектором направления на цель, система управле-ния в полете разворачивала ракету на нужный курс, позволяя менять угол на 90 градусов в обе сторо-ны. У «Точки» этот угол составлял 15 градусов. Это заслуга программистов, разработчиков аппа-ратуры системы управления и ракеты в целом.

Комплекс был полностью автономным. Са-мостоятельно определял свое положение на местности. В состав наземной контрольно-пусковой аппаратуры вошли системы прицеливания, топопривязки и комплексной автоматики на базе спе-циализированной ЭВМ «Аргон-15А».

ГРАУ потребовало расширить температурный диапазон работы комплекса на 10 градусов Цель-сия в каждую сторону. Это вполне понятно. Лет-няя температура + 50 градусов и выше — неред-кое явление для Средней Азии. А - 40 градусов и ниже — для Забайкалья. Требовалось расширить температурный диапазон использования ракеты без обогрева и охлаждения изделия. Комплекс должен работать и при - 50°С , и при + 50°С. Казалось бы, всего 10 градусов в минусовую сторону, если срав-нивать с температурным диапазоном, в котором работал ТРК «Точка». Но потребовалось разрабо-тать новые теплозащитные покрытия и даже но-вую рецептуру твердого топлива для двигателя.

С этой новой рецептурой возникла серьез-ная проблема. Оказалось, что в процессе хранения заряда выделяются летучие элементы. Было несколько случаев, когда под воздействием ста-тического электричества под бронечехлом заряд самовоспламенился. Причину искали и исправ-ляли довольно долго, на восемь месяцев задер-жав начало совместных испытаний.

Прошло менее двух лет с момента выхода приказа о предварительной разработке комплекса — а уже состоялся пуск первого натурного испыта-тельного снаряда. Спустя еще полтора года про-шли совместные огневые испытания телеметри-ческой ракеты на стенде упругой подвески. Это очень короткие сроки.

Конструкцию «Оки» (рис. 5) разработали так, что расчет собственными силами мог производить небольшой ремонт, для чего у него имелся комп-лект ЗИПов. Приборы из числа заменяемых разместили в переднем торце приборного отсека, снабдили встроенными салазками и быстродей-ствующими зажимами. С заменой элемента с лег-костью справлялся единственный человек.

Рис. 5. СПУ ТРК «Ока» перед пуском

Испытания ракеты со специальной БЧ нача-лись в третьем квартале 1977 года и закончи-лись в июле 1979 г. Ракету приняли на вооруже-ние постановлением Центрального комитета КПСС и Совета Министров СССР № 980-320 от 28.11.1979 г. Однако ее серийное производство началось еще в январе того же года.

На зимних испытаниях в Забайкалье мы стол-кнулись с проблемами, о которых никто даже не подумал. Во время проверки техники нужно подключать кабели в разъемы каждой машины. Разъе-мы закрыты небольшими люками. При страшных морозах люди носят уже не матерчатые, а меховые двухпалые рукавицы. Рука в рукавице в люк не пролезала.

Пришлось нам вносить изменения в конструкцию и расширять люки.

Обычные, не военные, автомобили в это вре-мя года там ездят с «выключенным» передним мо-стом. Прогревать его долго. Поэтому передние колеса используются, как лыжи, — не вращаются.

Второй этап совместных испытаний (раке-ты с кассетной БЧ) длился с третьего квартала 1979 г. по 23 мая 1980 г., когда состоялся после-дний пуск. Тогда же, в мае, началось серийное производство ракеты. А принята на вооружение Советской армии она была постановлением Цен-трального комитета КПСС и Совета Министров СССР № 421-127 от 29.5.1980 г.

На совместные испытания были поставлены 31 ракета, 16 макетов, комплекты учебно-трени-ровочных средств.

Стартовый вес ракеты со специальной БЧ со-ставил 4 360 кг, ракеты с кассетной БЧ — 4 630 кг, длина — 7,516 м, дальность полета — 50- 400 км, угол старта — 80°, время пуска из готовности № 1 — 2 минуты 10 секунд, с неподготовленной позиции — 14 минут 50 секунд. Повторный пуск можно было осуществить через 40-50 минут. Свертывание СПУ занимало менее 5 минут, сроч-но покинуть огневую позицию пусковая установка могла и менее чем за минуту.

По шоссе СПУ развивала скорость 75 км/ч, по бездорожью — 20 км/ч, вплавь — 8 км/ч.

По классификации НАТО комплекс получил шифр SS-23. «Ока» надежно закрыла границы России. Была размещена как на западных рубе-жах Родины, так и на территории дружественных стран. За счет этого и своей дальности в 400 ки-лометров перекрыла значительную территорию европейского континента, став важнейшим условием сдерживания «холодной войны», особенно в части её ядерной составляющей. Точным попа-данием одной ракеты «Оки» могла быть уничто-жена пусковая установка оперативно-тактической ракеты, дальнобойная артиллерия, системы зал-пового огня и другие ключевые объекты.

При этом понять, откуда «Ока» нанесет удар, чтобы обезв-редить комплекс и предотвратить пуск, было сложно. Мобильный всепроходимый ОТРК мог нести боевое дежурство где угодно, и до тех пор, пока не раскрывались створки пусковой и ракета не поднималась вверх, обнаружить его ни с зем-ли, ни с воздуха было невозможно (рис. 6).

Промышленность успела изготовить и поста-вить в войска 106 боевых машин и 360 ракет ОТРК «Ока». В войсках создавались специаль-ные учебные центры по освоению нового вида оружия. Для солдат и офицеров было предметом гордости служить в ракетной бригаде ОТРК «Ока».

Рис. 6. Самоходная пусковая установка ОТРК «Ока», замаскированная под грузовик нефтегазоразведки, на технической позиции в Капустином Яре. 1979 год

Едва «Оку» приняли на вооружение, в КБМ интенсивно развернулась работа по созданию нового комплекса. «Ока-У » должна была рабо-тать в паре с самолетом разведчиком, в задачу которого входило сообщать координаты цели эки-пажу ОТРК и подавать управляющие команды для коррекции траектории летящей ракеты. Таким образом, можно было наносить эффективные уда-ры по движущимся целям, например, по танковой колонне.

В головной части ракеты сконструиро-вали специальный отсек для аппаратуры, которая принимала информацию с борта самолета.

Предполагалась возможность использовать ракету в составе разведывательно-ударных комп-лексов и даже перенацеливать летящую ракету на другой объект, если поступила команда от самолета-разведчика.

Одновременно развернулись работы по со-зданию фронтового ОТРК «Волга» дальностью 1 000 километров.

В начале восьмидесятых в США был принят на вооружение зенитный ракетный комплекс «Patriot». С появлением ОТРК «Ока» стало ясно, что комплекс можно отправлять на свалку. Аме-риканцев это категорически не устраивало. Даль-ше историю уничтожения «Оки» рассказывать не буду. Ее все прекрасно знают.

Были уничтожены также опытные образцы ракет, пусковых установок, макеты, оснастка и прочая материальная часть для изготовления «Оки-У » и «Волги». Работа по ним прекращена.

В конце того же года С.П. Непобедимый , воз-мутившись дикими порядками, навязанными стра-не перестройкой, ушел с поста руководителя пред-приятия. Начальником и главным конструктором в КБМ выбрали (согласно провозглашенным прин-ципам демократии главных конструкторов пред-приятий в течение нескольких смутных лет выби-рали трудовые коллективы)

Н.И. Гущина , на долю которого пришлись непростые годы развала народ-ного хозяйства, обернувшиеся катастрофой для оборонно-промышленного сектора страны.

К тому времени в КБМ уже приступили к созданию нового оперативно-тактического комп-лекса, дальность которого даже близко не подпа-дала бы под действие договора о РСМД. Им стал «Искандер».

Поначалу в кузове СПУ планировалось разме-стить одну ракету, как у ОТРК «Ока». Перед КБМ поставили задачу, чтобы «Искандер» уничтожал как неподвижные, так и подвижные цели. В свое время такая же задача стояла перед «Окой-У ».

Разведывательно-ударный комплекс, в кото-рый «Искандер» входил как средство огневого по-ражения, получил название «Равенство». Разра-батывался специальный самолет-разведчик, он же наводчик. Самолёт обнаруживает, допустим, тан-ковую колонну на марше. Передаёт координаты на пусковую установку ОТРК. Далее корректирует полёт ракеты в зависимости от передвижения цели.

Разведывательно-ударный комплекс должен был поражать от 20 до 40 целей в час. Требова-лось много ракет. Тогда я предложил разместить на пусковой две ракеты.

Каждая ракета весит 3,8 тонны. Удвоение боезапаса заставило пересмотреть габариты и гру-зоподъемность пусковой установки. До этого шас-си для наших комплексов: «Точки» и «Оки» — делал Брянский автозавод. Теперь же пришлось обратиться на Минский завод колесных тягачей, который спроектировал четырехосные шасси.

Дальность работы ОТРК задали 300 километ-ров, чтобы гарантированно не превысить дальность, установленную договором. По-прежнему оставалось требование обеспечить высокую ве-роятность преодоления противоракетной оборо-ны противника. Но в отличие от «Оки» у нового комплекса не должно быть ядерного заряда. Бое-вую задачу он должен выполнить за счет высо-чайшей точности.

Работа пошла в хорошем темпе. Эскизный проект КБМ представило уже во втором кварта-ле 1989 года. На этот раз ракету сделали без отде-ляемой головной части. Преодоление системы ПРО базировалось на нескольких решениях. Во - первых, максимально снизили эффективную по-верхность рассеивания ракеты. Для этого ее кон-тур сделали максимально гладким, обтекаемым, без выступов и острых граней.

В ходе эксплуатации нужно проверять рабо-тоспособность ракеты, пристыковывать аппара-туру. Нужно ее транспортировать, грузить, заря-жать. То есть без разъемов, элементов крепления и других технологических приспособлений было не обойтись.

Решение вновь нашли нестандартное. На ра-кету установили две обоймы с вспомогательны-ми элементами. Каждая состояла из двух полуко-лец, соединенных пирозамками. Когда ракета сходила с направляющих, система управления по-давала сигнал, обоймы отстреливались, выдвига-лись специальные автоматические крышки, ко-торые закрывали люки и места разъемов, и ракета становилась «гладкой».

Чтобы ракета стала малозаметной для лока-торов, ее защитили особым покрытием. Но глав-ное — наделили способностью активно манев-рировать и сделали ее траекторию совершенно непредсказуемой. Рассчитать упрежденную точ-ку встречи с таким объектом, в отличие от объекта, движущегося по баллистической траектории, очень трудно, следовательно, ракету практичес-ки невозможно перехватить.

Ни одна другая в мире тактическая и опера-тивно-тактическая ракета не обладала и не обла-дает такими свойствами. Провели совершенно уникальную работу, которая заставила пересмот-реть многие вещи, заложенные в эскизном проек-те. В процессе отработки стало ясно, что от обли-ка наземного оборудования, заданного в ТТЗ, мало что осталось. «Искандер» (рис. 7) стал неким про-межуточным звеном в создании комплекса ново-го поколения.

Первый пуск опытной ракеты состоялся 18 фев-раля 1993 г. А через четыре дня вышел Указ Пре-зидента РФ от 22.2.1993 г. № 276 по развертыва-нию опытно-конструкторских работ по ОТРК «Искандер-М», на который было выдано новое ТТЗ, основанное на новом подходе к построению комплекса и оптимизировавшее все решения по «Искандеру».

Новый ОТРК был не переделкой старого, не модернизацией, а совершенно иным изделием, выполненным на основе других технологий, бо-лее совершенным (рис. 8) . Он вобрал в себя передовые достижения не только отечественной, но и мировой науки и промышленности. В состав комплекса вошли самоходная пусковая установки, транспортно-заряжающая машина, пункт подготов-ки информации, комплект учебно-тренировочных средств, средства регламента и технического об-служивания, командно-штабная машина, предназ-наченная для автоматизации боевого управления, и автономные переносные автоматизированные рабочие места.

В «Искандере-М» впервые появилась воз-можность вводить необходимые данные для фор-мирования полетного задания автоматически. Пункт подготовки информации обрабатывает разведывательные, топографические и другие дан-ные и по каналам связи передает их по подчинен-ности в командно-штабные машины, далее они идут в систему управления пусковой установки. Зада-чей экипажа остается подготовить СПУ и ракету и нажать кнопку «Пуск». Дальше ракетой управля-ет бортовая система управления. ОТРК оснасти-ли спутниковой системой навигации. Но и авто-номная система топопривязки осталась. Комплекс сделали полностью автономным, то есть обеспе-чили способность выполнить боевую задачу од-ной боевой машиной.

Работа над «Искандером-М» держалась в зна-чительной степени на энтузиазме и патриотизме предприятий ядра кооперации: КБМ, ЦНИИАГ, ЦКБ «Титан» — и при поддержке ГРАУ .

Отработка «Искандера-М» перешла большей частью в расчетно-теоретическую сферу. Объем испытаний предполагал 20 пусков, но значитель-но сократился. В 1993 году пустили пять ракет, в следующем году — две, а дальше на протяжении трех лет — по одной в год. Зато активизирова-лась переписка с министерствами. Ответы, кото-рые получало КБМ, были словно писаны под ко-пирку: средств нет.

Помог опыт разработки «Точки», «Точки-У », «Оки», «Оки-У», «Волги». Все расчеты много-кратно проверялись. Тщательнейшим образом проводилась стендовая отработка элементов ком-плекса.

Из-за резкого снижения объемов финанси-рования на оборону разработчику и генеральному заказчику (ГРАУ) пришлось кардинально изменить методику создания ракетного комплекса «Искандер-М» и принимать нестандартные решения . Чтобы уложиться в выделяемые суммы, элемен-ты комплекса отрабатывали поэтапно. На первом этапе — самые сложные: ракету и систему уп-равления. ГРАУ и предприятия промышленности разработали программу предварительных авто-номных испытаний ракеты (ПАИ) и создали спе-циальную комиссию из военных и разработчиков. Система управления и ракета были штатными, а пусковая установка — макетной.

Первые четыре пуска подтвердили правиль-ность технических решений. Однако дальше раз-работчики столкнулись с проблемой. На пятом пуске на последних секундах работы двигатель вскрылся, ракета стала неуправляемой и пошла по одной ей ведомой траектории.

Рис. 7. Самоходная пусковая установка ОТРК «Искандер-М»

Рис. 8. «Искандер-М» переправляется через Дон по понтонному мосту

Рис. 9. Осмотр ракеты ОТРК «Искандер-М»

При предварительном анализе и исследова-ниях причину аварии установить не смогли, и следующий пуск тоже оказался аварийным.

После второго неудачного пуска (рис. 9) в высших военных кругах встал вопрос, не закрыть ли тему вообще. Тем более что денег на разра-ботку не было. И только позиция ГРАУ, его руководителей: генерал-полковника А.П. Ситнова, ставшего впоследствии заместителем министра обороны — начальником вооружения, генерал- полковника Н.А. Баранова, генерал-лейтенанта Г. П. Величко — спасла тему. Эти люди отстояли «Искандер-М»

Привлекли ЦНИИмаш и НИИ тепловых про-цессов. Общими усилиями разобрались, что про-изошло. Оказалось, примененный метод управ-ления полетом ракеты, предполагавший большие поперечные, почти как у зенитных ракет, пере-грузки, во время работы двигателя приводил к образованию в камере сгорания «жгута» твердой фазы продуктов сгорания, так называемой К-фазы, которая разрушала теплозащитное покрытие и корпус двигателя.

Комплекс сразу поразил военных высочайшей эффективностью. В ходе госиспытаний были прове-дены пуски по специально сформированной мишен-ной обстановке, включающей реальные командные пункты, представляющие собой мощные бетонные сооружения, заглублённые, покрытые грунтом. Ра-кета комплекса уничтожала их одним ударом.

Постановлением правительства № 172-12 от 31.3.2006 ОТРК «Искандер-М» в базовой комп-лектации с ракетой, оснащенной кассетной бое-вой частью, был принят на вооружение.

В 2010 году завершились государственные испытания крылатой ракеты, в 2012-м — аэробаллистической с осколочно-фугасной боевой ча-стью и аэробаллистической с проникающей фу-гасной боевой частью.

С введением в состав комплекса этих ракет обеспечена прецизионная точность стрельбы, бо-евые возможности и эффективность существен-но увеличены. ОТРК получил новое качество — это высокоточное оружие большой дальности, отвечающее самым современным требованиям.

18 ноября 2014 года состоялось радостное событие — КБМ сдало Министерству обороны уже четвертый за два года комплект ОТРК «Искандер-М».

Я счастлив, что мое дело и дело моих това-рищей, многих тысяч людей, которые вложили труд и душу, продолжается, развивается.

Литература

1. Буренок В.М., Журавлев А.В., Карпачев И. А. Становление и развитие методологии обоснова-ния системы вооружения ВС и программы воо-ружения государства. // Военная мысль. 2002. № 6. — С. 70.

2. Буренок В. М., Лавринов Г. А., Подольс-кий А. Г. Оценка стоимости военной научно-техни-ческой продукции. // Военная мысль. 2001. № 3. — С. 25

3. Рахманов А. А., Буренок В.М., Лавринов Г. А. Оценка реализуемости Государственной програм-мы вооружения. // Военная мысль. 2001. № 1.

---