Е.А. ШИТИКОВ - кандидат технических наук, лауреат Государственной премии, вице-адмирал

Ядерное оружие возникло на основе фундаментальных исследований свойств материи, проникновения человека в тайны ядра атома. Научным руководителем Уранового проекта по созданию в СССР ядерного оружия был академик Игорь Васильевич Курчатов. Для Военно-Морского Флота ядерное оружие создавалось в трех институтах (названия современные): Всероссийском НИИ экспериментальной физики (ВНИИ-ЭФ), Всероссийском НИИ технической физики (ВНИИТФ), Всероссийском НИИ автоматики (ВНИИА) Министерства по атомной энергии (Минатом). В этих организациях первым лицом являлся научный руководитель, роль которого в создании оружия всегда была определяющей.

Научным руководителем ВНИИЭФ (Арзамас-16) в течение почти полувека работал академик Ю.Б. Харитон. Ныне им стал В.Н. Михайлов, министр Российской Федерации по атомной энергии. Научным руководителем ВНИИТФ (Челябинск-70), основавшим второй ядерный центр, был член-корреспондент АН СССР К.И. Щелкин, его сменил академик Е.И. Забабахин, а в настоящее время - академик Е.Н. Аврорин. Во ВНИИА (Москва) должность научного руководителя существовала до 1964 г., ее занимал член-корреспондент АН СССР Н.Л. Духов.

В первую очередь ученые-физики играли главную роль в создании ядерных боеприпасов (ЯБП). Вместе с тем в решении этой чрезвычайно важной проблемы принимал участие огромный коллектив деятелей науки, что позволило однажды министру Е.П. Славскому в шутку заявить о создании “своей академии наук”, имея в виду 50 академиков и членов-корреспондентов, работающих в атомной промышленности.

Пока нет общепризнанной периодизации развития ядерных и термоядерных зарядов. Одна из причин в том, что на начальном (бомбовом) этапе по физическим критериям прорыв следовал за прорывом (1951, 1953, 1955 гг.), а затем качественные изменения происходили и по другим показателям, определяемым носителями ядерных боеприпасов. В интересах Военно-Морского Флота ядерные боеприпасы разрабатывались для снаряжения авиационных бомб, торпед, баллистических ракет, крылатых ракет (корабельных, авиационных и береговых), противолодочных ракет, подводных ракет и глубинных бомб.

Первыми боеприпасами флота была атомные бомбы. Все морские ядерные боеприпасы (ЯБП) создавались на основе перевода делящихся материалов (плутония и урана-235) в надкритическое состояние путем формирования сферической сходящейся ударной волны (эффект имплозии) за счет энергии химического взрывчатого вещества (ВВ). Достоинство метода - экономичность. Но при этом всегда существует критический размер, при уменьшении которого заряд не сработает (диаметр первой имплозивной бомбы - 1,5 м).

При переходе от авиабомбы к торпеде встала такая проблема, как вписать заряд имплозивного типа в малый для него диаметр. Исследования велись в направлении теоретического и экспериментального изучения газодинамических процессов и физической схемы центральной части заряда. В частности, предложили уменьшить число точек инициирования ВВ, изменить фокусирующую систему и параллельно отрабатывать несколько вариантов центральной части. Однако при натурном испытании на Семипалатинском полигоне в октябре 1954 г. вместо ядерного взрыва произошел разброс делящихся материалов с заражением местности. Это было впервые в истории создания отечественного ядерного оружия. Заряд подвергся доработке, на следующий год он испытывался в нескольких модификациях. Всего после первой неудачи заряд выдержал проверку 7 раз, в том числе в составе торпеды с фактической стрельбой с подводной лодки.

ВНИИА совместно с “Гидроприбором” удалось создать автономное специальное боевое зарядное отделение (АСБЗО), пригодное для использования со всеми прямоидущими торпедами калибра 533 мм. Это сразу упростило эксплуатацию торпедного ядерного оружия на флотах и повысило его надежность. После Н.Л. Духова главным конструктором боеприпасов во ВНИИА стал В.А. Зуевский. От ВМФ большой вклад в создание АСБЗО внес Б.А. Сергиенко, прекрасно знавший торпедное оружие.

При обосновании новых образцов ракетного оружия всегда вставал вопрос о целесообразности оснащения их ядерными боеприпасами. Военно-морская наука выработала рекомендации на этот счет, которыми руководствовались до середины 80-х годов. Все ракеты, баллистические и крылатые, предназначенные для поражения береговых объектов, делались только в ядерном снаряжении, так как с обычными взрывчатыми веществами они были малоэффективны.

Противокорабельные ракеты ПЛ разрабатывались в двух взаимозаменяемых комплектациях боевых частей: с обычным ВВ и с ядерным зарядом. При этом по таким целям, как авианосец, залп предполагался смешанным. Противокорабельные ракеты НК в отличие от подводных лодок, не всегда создавались в двух комплектациях. По крайней мере, для ракетных катеров ядерная комплектация исключалась, а для малых ракетных кораблей допускалась и была обязательной для крейсеров. Противолодочные боевые средства оснащались ядерными боеприпасами только в том случае, если носитель не имел самонаведения или телеуправления и при явно низкой эффективности комплекса с обычными зарядами.

На каждом этапе развития баллистических ракет возникали свои проблемы по боеголовкам. В первом поколении ракет (Р-11ФМ, Р-13, Р-21) главным являлось повышение мощности заряда, чтобы как-то скомпенсировать ошибки определения места подводной лодки в море и направления на цель, а также собственное повышенное рассеивание первых ракет. Научная разработка данной проблемы решалась переходом от использования реакции деления ядер тяжелых элементов к использованию реакции синтеза легких элементов. В бомбовом варианте вооружения, где не было ограничений по весу, габаритам и форме заряда, эту задачу решили благодаря идеям академиков А.Д. Сахарова, Я.Б. Зельдовича и Ю.А. Трутнева. Однако для ракет требовалось сделать заряд в цилиндроконической форме гораздо меньшего размера. Оригинальное решение нашел главный конструктор боеголовки ракеты Р-13 А.Д. Захаренков, предложив элементы заряда разместить не в специальной конструкции, а прямо в корпусе головной части ракеты. Впервые в отечественном зарядостроении была создана совмещенная конструкция, которая на Северном флоте была проверена боевой стрельбой. Термоядерный заряд сработал надежно.

Заряд следующей ракеты бинарного типа разработки академика Е.А. Негина получился намного легче - вес боеголовки удалось снизить на 400 кг, но соответственно уменьшилась и ее мощность, хотя для Военно-Морского Флота требуется повышение мощности боеголовки. Тогда ученые находят еще одно оригинальное решение: использовать тритий, фактически без изменения конструкции боеголовки. Мощность была доведена до мегатонного класса. Но тритий обладает высокой проникающей способностью, токсичен и радиоактивен. По просьбе ВМФ главный конструктор подводных лодок академик С.Н. Ковалев размещает в ракетных шахтах специальные приборы радиационного контроля на тритий. В дальнейшем конструкторам зарядов удалось укротить этот опасный газ, и радиационный контроль в шахтах отменили.

Во втором поколении ракет (Р-27, Р-29) требовалось достичь больших и межконтинентальных дальностей стрельбы. Предыдущие боеголовки, вес которых заметно превосходил тонну, для новых ракет не годились. Необходимо было снизить вес примерно вдвое. Работы велись по линии увеличения коэффициента термоядерности заряда, уменьшения веса автоматики, включавшей импульсный источник нейтронов, системы предохранительных и исполнительных датчиков, источник тока и др. Задачу удалось решить на новом научно-техническом уровне. В этом поколении боеголовок применялись заряды разработки ВНИИЭФ. Главным конструктором боеголовок второго поколения являлся Л.Ф. Клопов.

К третьему поколению относятся ракеты с разделяющимися головными частями (РГЧ) индивидуального наведения. Переходной стала боеголовка так называемого среднего класса. В ней еще сохранились многие черты моноблока. Удачным по удельным характеристикам оказался заряд для трехблочной РГЧ. Для создания 10-блочных боевых частей требовался качественный скачок, так как форма корпуса - это острый конус, в который можно вписать только заряд такой же конфигурации, вес и габариты должны жестко соответствовать минимуму, полет в атмосфере происходил в сплошной плазме. Созданию столь сложного заряда не в последнюю очередь способствовало соревнование между ВНИИТФ и ВНИИЭФ. На блоках третьего поколения установили заряды разработки главного конструктора члена-корреспондента РАН Б.В. Литвинова. Главным конструктором боевых блоков являлся О.Н. Тиханэ. Позже его сменил В.А. Верниковский. В третьем поколении и заряды и боевые блоки разрабатывались в ВНИИТФ.

При создании системы высотного подрыва трудность состояла в выборе принципа ее работы: барометрический датчик зависит от метеоусловий в районе цели и ее высоты над уровнем моря, инерционный (с использованием величин перегрузок на траектории) - от дальности стрельбы, радиодатчику может быть оказано противодействие. В современных боеприпасах решена и эта проблема. Главным конструктором систем неконтактного подрыва стал Н.З. Тремасов. От флота боеголовками баллистических ракет занимались Е.А. Шитиков и А.Г. Мокеров.

На заре развития ракетного оружия корабельные баллистические и крылатые ракеты рассматривались как равноценные боевые средства для нанесения ударов по береговым объектам. Например, первая крылатая ракета П-5 имела дальность в три раза большую, чем первая баллистическая ракета Р-11ФМ. Кроме принятых на вооружение ракет П-5 и П-5Д, была задумана крылатая “суперракета” П-20 с термоядерным зарядом. На подводной лодке могли разместиться только две такие ракеты. Поэтому работа закончилась эскизным проектом. Такая же участь постигла и “суперторпеду” Т-15. Невероятно, но факт: гигантомания, связанная с ядерным оружием, только тормозила развитие морских вооружений.

Научно-техническое соревнование задачу “флот против берега” решило в пользу баллистической ракеты, а “флот против флота” - крылатой.

Ядерные боевые части противокорабельных ракет отличаются от других ЯББ: развитая связь с системой управления ракетой, вплоть до подрыва ядерного заряда по ее команде; бескорпусная конструкция, то есть размещение в ракете путем монтажа заряда и автоматики; разветвленная по всей ракете система контактных датчиков подрыва; взаимозаменяемость с обычной боевой частью. Главным конструктором многих боевых частей, в том числе и крылатых ракет, почти четверть века являлся А.А. Бриш (ВНИИА). От ВМФ в создании ЯБП крылатых ракет плодотворно и активно участвовал Б.М. Абрамов.

При создании противолодочного оружия остро встала проблема ударостойких зарядов. Небольшое смещение узлов могло дать асимметрию, что привело бы к отказу боеприпаса. Ударостойкость зарядов исследовалась и повышалась применительно к системам: беспарашютная глубинная бомба (РЮ-2), противолодочные ракеты (“Вихрь”, “Вьюга”), баллистическая ракета большой дальности с подводным взрывом боеголовки (“Гарпун”).

Военно-Морской Флот предъявлял к ядерным боеприпасам повышенные требования по безопасности. Нигде ЯБП так близко не соседствуют с различной техникой и людьми, как на корабле. Ядерные заряды первого поколения в случае срабатывания хотя бы одного капсюля-детонатора (в типовой конструкции их 32) могли давать неполный ядерный взрыв. Ученым и конструкторам удалось исключить в аварийных ситуациях начало цепной реакции. После этого ЯБП могли быть выданы на все корабли. Беспокойство вызывали детонаторы. В ракетных боекомплектах подводных лодок второго поколения их более полутысячи, а третьего - еще больше. Во время испытаний одной из боеголовок на глубоководное погружение (300 м) произошел удар, от которого капсюль полностью впрессовался во взрывчатое вещество. Ясно, что нужно было принимать меры, исключающие взрыв. В конце концов, конструкторам удалось создать детонаторы даже менее чувствительные к тепловым и механическим воздействиям, чем само ВВ. Электродетонаторы боятся токов наводки, а на корабле их не избежать. Была решена и эта проблема. Проверку производили на кораблях, поднося боеприпасы к радиолокационной антенне и включая станцию на полную мощность.

На основе анализа имевших место аварий и катастроф (гибель подводных лодок с ядерным оружием, удар лодки на глубине о скалу с сильным повреждением торпеды с ЯБП и др.) удалось решить многие вопросы, способствовавшие повышению безопасности ядерных боеприпасов.

При боевом использовании оружия безопасность стреляющего корабля обеспечивается несколькими ступенями предохранения, работающими на траектории, как правило, на разных независимых принципах, благодаря чему на опасном для корабля расстоянии ядерный взрыв произойти не может.

В боевых условиях подводный взрыв во многих случаях эффективнее надводного. Теорией подводного ядерного взрыва занимались академики Н.Н. Семенов, М.А. Садовский, С.А. Христианович и Е.К. Федоров. Так, на испытании первого подводного взрыва на Новой Земле с ними прибыли 120 научных сотрудников от Академии наук и Академии медицинских наук. Это в 2 раза больше, чем от Минсредмаша, испытывавшего новый заряд, и в 4 раза, чем от Минсудпрома, участвовавшего в проверке на взрывостойкость 12 кораблей. Объясняется это тем, что ответственность за испытания ядерных зарядов возлагалась правительством и на Академию наук. Автор общей теории цепных реакций Н.Н. Семенов являлся научным руководителем испытаний на Новой Земле в 1955 г. В результате совместной работы военных и академических ученых проблема была решена. Наибольший вклад в этот раздел прикладной гидродинамики внесли военные ученые профессор Ю.С. Яковлев и член-корреспондент РАН Б.В. Замышляев. Результаты исследований имели большое значение для кораблестроения и для выработки рекомендаций по боевому использованию ядерного оружия. В испытаниях ядерного оружия часто участвовал главный метеоролог страны академик Ю.А. Израэль.

Непосредственно подземными испытаниями ядерных зарядов на Новой Земле обычно руководили ученые Г.А. Цырков, академик Е.А. Негин. Многие испытания были уникальными. Например, определение изменения мощности одного заряда при облучении его взрывом вблизи расположенного другого заряда (проверка на стойкость к ПРО).

На Новоземельском полигоне был проведен только один заведомо “грязный” наземный взрыв, и именно в интересах “большой” науки. В этом опыте ИХФ АН СССР и ВНИИТФ получили обширную информацию о поглощении энергии веществом при температурах, достигающих 10 млн. градусов. Одновременно испытывались и корабли. Так взаимодействовали ученые-физики и моряки.

Военно-Морской Флот и судостроительная промышленность помогли атомной отрасли кадрами. Первым министром Министерства среднего машиностроения стал В.А. Малышев, до этого возглавлявший судостроительную промышленность. Из моряков и кораблестроителей вышли главные конструкторы С.П. Попов и С.Н. Воронин. Заместителем министра, ведавшим разработками ядерных боеприпасов, был В.И. Алферов. Связь флота с атомной наукой продолжается. Так, в 1995 г. вице-адмирал Г.Е. Золотухин перешел в Минатом заместителем начальника Главного управления проектирования и испытаний ядерных боеприпасов.

Все упомянутые в статье участники оснащения флота ядерным оружием являются лауреатами Ленинской или Государственной премий, многие имеют высокое звание Героя Социалистического Труда, а И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон, К.И. Щелкин, Н.Л. Духов, Е.П. Славский, А.Д. Сахаров и Я.Б. Зельдович удостоены этого звания трижды.

Как создавалось ядерное оружие ВМФ

В интересах Военно-Морского Флота ядерные боеприпасы разрабатывались для снаряжения авиационных бомб, торпед, баллистических ракет, крылатых ракет (корабельных, авиационных и береговых), противолодочных ракет, подводных ракет и глубинных бомб.

На заре развития ракетного оружия корабельные баллистические и крылатые ракеты рассматривались как равноценные боевые средства для нанесения ударов по береговым объектам. Например, первая крылатая ракета П-5 имела дальность в три раза большую, чем первая баллистическая ракета Р-11ФМ. Кроме принятых на вооружение ракет П-5 и П-5Д, была задумана крылатая «суперракета» П-20 с термоядерным зарядом. На подводной лодке могли разместиться только две такие ракеты. Поэтому работа закончилась эскизным проектом. Такая же участь постигла и «суперторпеду» Т-15. Невероятно, но факт: гигантомания, связанная с ядерным оружием, только тормозила развитие морских вооружений.

Научно-техническое соревнование задачу «флот против берега» решило в пользу баллистической ракеты, а «флот против флота» - крылатой.

После Второй мировой войны военно-политическое руководство США в развитии флота сделало ставку на создание мощных авианосных сил. Фото с сайта www.navy.mil

Вопросы военно-морского строительства как России, так и Советского Союза по-прежнему вызывают высокий интерес у экспертов. При этом зачастую тем или иным направлениям развития отечественного Военно-Морского флота (ВМФ) отдельными специалистами даются весьма критические оценки. Очередную попытку переосмыслить концептуальные направления строительства ВМФ советского периода предпринял инженер-кораблестроитель Александр Никольский, цикл статей которого был опубликован в «НВО» в октябре-ноябре с.г.

К сожалению, эти развернутые статьи ничего нового не несут, а напоминают «ремейк» публикаций девяностых годов, когда все советские достижения отрицались. Автор, занимаясь эквилибристикой якобы реальных цифр и правдоподобных фактов, подводит читателя к мысли, что в СССР не было достойной военной науки, а его Вооруженные силы, в частности ВМФ, не могли обеспечить защиту страны. При этом высказывается мысль, что к такому результату привели взгляды на строительство флота военно-политического руководства страны – Хрущева, Горшкова и Устинова. Так ли это?

Постараемся, насколько это возможно в рамках данной публикации, дать ответ на этот непростой вопрос, рассмотрев ряд утверждений Александра Никольского. В особенности – изложенные в статьях «Охотники за ракетоносцами и убийцы «плавучих аэродромов» («НВО» от 7.11.14) и «Военно-морской заповедник» («НВО» от 21.11.14).

НЕПРОСТЫЕ ВОПРОСЫ

Вопросы строительства советского современного, сбалансированного флота, обеспечение его базирования из-за сложности и дороговизны решались непросто. Оглядываясь в прошлое, стоит напомнить, что важной вехой в истории флота был успех индустриализации страны, что и предоставило ее военно-политическому руководству возможность осуществить техническое переоснащение ВМФ.

В 1937 году правительство утвердило программу создания флота, достойного нашей великой державы. Характерной особенностью корабельной программы была закладка линейных кораблей и тяжелых крейсеров, а также других классов и типов кораблей и подводных лодок, отвечающих требованиям того времени. Как известно, война помешала выполнить намеченную программу кораблестроения.

В послевоенный период мироустройство изменилось, и Соединенные Штаты, став обладателем атомного оружия, развязали гонку ядерных вооружений. Американский кинорежиссер Ирвин Стоун в идущем сейчас на российских телеэкранах фильме «Нерасказанная история США» прекрасно показал, какие цели и задачи преследовал президент США Гарри Трумэн, принимая решения о сбрасывании ядерных бомб на Хиросиму и Нагасаки в августе 1945 года. Это была демонстрация силы. Примечательно, что Трумэн во время первой встречи с Робертом Оппенгеймером в октябре 1945 года спросил у «отца атомной бомбы» о возможных сроках создания Советским Союзом ядерной бомбы, что вызвало у того затруднение. Тогда он сам определил дату: «Никогда».

Однако СССР, прилагая неимоверные усилия, в 1949 году испытал атомную бомбу и впоследствии первым – еще более мощное оружие, водородную бомбу. Естественно, изменилась и военно-политическая обстановка в мире, что повлекло за собой возникновение новых концептуальных воззрений на применение вооруженных сил. Научно-технический прогресс также внес свой существенный вклад в развитие видов вооруженных сил и средств доставки оружия. Гонка ядерных вооружений пришла в равновесное состояние благодаря достижению Советским Союзом паритета с США в конце 60-х, 70-х годах XX века в стратегических наступательных вооружениях, и только после этого были подписаны международные договоры по ограничению стратегических вооружений и систем противоракетной обороны: ОСВ-1 (Договор по ПРО и Временное соглашение в 1972 году), ОСВ-2 (1979 год).

Появление ядерного оружия, его носителей – баллистических и крылатых ракет, а также атомных подводных лодок – значительно расширило задачи ВМФ на просторах мирового океана. Послевоенное развитие ВМФ СССР и ВМС США шло разнонаправленно. Больше всего это коснулось надводных кораблей. В этой связи часто высказывается мнение о том, что советский флот развивался односторонне, не был универсален и в конечном счете был не оптимальным. Такое мнение как раз высказывает автор вышеуказанных статей.

СТАВКА НА АВИАНОСЦЫ

Советское военно-политическое руководство хорошо осознавало, какая угроза стране исходит со стороны океана, поскольку после Второй мировой войны у ВМС США не было равноценного противника. На борту американских ударных авианосцев появились и средства доставки ядерного оружия с моря. Первые испытания таких средств состоялись 7 марта 1949 года. Самолет P2V-3C (модернизированный под бомбардировщик патрульный самолет «Нептун») с весовым макетом атомной бомбы на борту взлетел с палубы авианосца «Корал Си», пересек территорию США с востока на запад, сбросил груз на условную цель. В результате для эксплуатации на авианосцах в качестве носителей ядерного оружия в 1948–1949 годах американцы модернизировали 12 самолетов. В последующие годы штатным носителем ядерного оружия стал A3D «Skywarrior», первая эскадрилья самолетов этого типа достигла боеготовности в 1956 году. Именно эти самолеты (до принятия на вооружение в 1966 году БРПЛ «Поларис А1») составляли основу морской составляющей ядерной триады США.

Любопытно, что после испытания ядерной бомбы в СССР сторонники военно-воздушных сил в США смогли настоять на преимущественном развитии стратегической авиации, способной нести ядерное оружие. Даже была сделана попытка объявить военно-морской флот «устаревшим» видом вооруженных сил, который мог решать лишь второстепенные задачи. Под их влиянием постройку нового авианосца «Юнайтед Стейтс» прекратили, а высвободившиеся средства в 218 млн долл. пустили на разработку стратегических бомбардировщиков. В свою очередь, такое решение Белого дома породило так называемый бунт адмиралов, которые убеждали, что авианосцы с базирующимися на них самолетами – лучшее средство доставки ядерного оружия к цели.

Итогом стало решение правящих кругов США о создании мощных авианосных сил с палубными самолетами – носителями ядерного оружия. Главная задача этих сил – поражение наиболее важных наземных объектов с океанских и морских направлений. Они, наряду со стратегическими бомбардировщиками, должны были стать орудием доктрины «массированного возмездия». Стратегия «массированного ядерного возмездия» базировалась на якобы имевшем место подавляющем превосходстве США над Советским Союзом в ядерном оружии, его носителях, экономическом и научно-техническом потенциале. Она предусматривала ведение против СССР и стран социалистического лагеря полномасштабной ядерной войны.

В этих условиях задача уничтожения авианосных ударных групп (АУГ) вероятного противника имела стратегическое значение. Решать эту задачу можно было бы симметрично, создавая крупные надводные корабли, за что ратовал тогдашний Главнокомандующий флотом адмирал флота Советского Союза Николай Кузнецов. Изменение в политике в отношении надводных кораблей и снятие Кузнецова с занимаемого поста привели к прекращению работ на данном направлении.

Отмена указанных планов привлекла внимание к новому виду оружия – крылатым ракетам. Здесь интересно вспомнить, что название «крылатая ракета» заменило понятие «самолет-снаряд» на рубеже 1950–1960-х годов. Термин «крылатая ракета» был введен приказом министра обороны в 1959 году. Впоследствии именно на базе этого «умного» оружия реализована современная концепция ведения боя высокоточным вооружением: «выстрелил – забыл».

Современные условия применения оружия, тем более с появлением ядерных боезарядов, не дают права на ошибку. Александр Никольский же в своей статье к достоинствам авианосцев причисляет то, что «американский адмирал имел право на ошибку», поскольку его самолеты «могли вернуться на палубы, дозаправиться, заменить боезапас и нанести повторный удар». «Советский адмирал был лишен такой возможности, перезарядка АПРК была возможна только в базе».

Если обратиться к истории авианосных сражений, то японский адмирал Нагумо в противостоянии с американскими авианосцами при острове Мидуэй (4 июня 1942 года) как раз совершил фатальную ошибку. Он принял весь удар американской воздушной атаки в то время, когда его палубы были загромождены бесполезными бомбардировщиками, которые дозаправлялись горючим и загружались боеприпасами. Таким образом, достаточно нанести ущерб «плавучему аэродрому», при котором он не сможет выполнять свои боевые задачи, и он превращается просто в «плавучую платформу».

АДЕКВАТНЫЙ ОТВЕТ

Возникает, естественно, и вопрос: смогли бы мы в тот послевоенный период создать мощную, противостоящую ВМС США группировку надводных кораблей? Вашингтон вышел из войны с самой успешно развивающейся экономикой (до 15% в год), и ему принадлежало две трети мирового золотого запаса. На момент начала холодной войны американский флот располагал 23 авианосцами типа «Эссекс», двумя типа «Мидуэй», восьмью легкими типа «Индепенденс» и примерно полусотней эскортных авианосцев разных типов. В дальнейшем был достроен еще один авианосец типа «Мидуэй». К 1949 году ряд легких авианосцев был передан странам НАТО, часть эскортных авианосцев исключили из списков флота, а другие переквалифицировали в авиатранспорты.

В 1952 году все тяжелые авианосцы, находившиеся в составе американского флота, были перечислены в ударные, а на верфи Ньюпорт Ньюс был заложен «Форрестол», в 1956-м – авианосец «Китти-Хок» – усовершенствованный «Форрестол». Далее, в 1958-м – первый ударный авианосец с атомной силовой установкой «Энтерпрайз», который был передан флоту спустя три года.

Практически в первый год своего пребывания на посту первого секретаря ЦК КПСС Хрущев начал заниматься проблемами флота, его перспективой. Уже весной 1954 года (март и апрель) в Комиссии ЦК и на Президиуме ЦК партии были рассмотрены предложения по развитию ВМФ. Затем весь 1954 год Минобороны по поручению ЦК вырабатывало концепцию развития ВМФ, и в ноябре были представлены новые предложения. Комиссия Президиума ЦК (председатель – Н.А. Булганин) в марте 1955 года рассмотрела эти предложения и рекомендовала еще раз их доработать. В октябре 1955 года состоялось совещание в Севастополе по проблемам флота, в январе 1956 года – Совет Обороны по десятилетней программе развития флота, а в мае 1958 года – снова совещание по ВМФ.

9 и 10 мая 1958 года Президиум Центрального Комитета в полном составе участвовал в совещании по флоту. В результате всех этих совещаний был выработан курс на создание океанского ракетно-ядерного флота, основу которого должны составлять атомные подводные лодки и авиация. Поддержано было строительство надводных кораблей с крылатыми ракетами и зенитными ракетными комплексами. При этом атомные подводные лодки с крылатыми ракетами и ракетоносная авиация флота выделялись в качестве главной силы в борьбе с авианосцами, крупными надводными кораблями и конвоями.

По мнению заместителя Главнокомандующего ВМФ СССР по кораблестроению и вооружению в 1985–1992 годах адмирала Ф.И. Новоселова, утвержденная советским руководством программа строительства флота, предусматривающая асимметричный ответ господству ВМС США на море, была оправданной. Средства были нужны на решение других насущных проблем.

Наличие на авианосцах палубных штурмовиков с ядерными бомбами требовало скорейшего решения по противодействию данной угрозе. В этой связи было принято решение о создании группировки подводных лодок с крылатыми ракетами. Имея опыт разработки и эксплуатации первых ракетных комплексов морского базирования – КСЩ, П-15, П-5, в короткое время были созданы и приняты на вооружение в первой половине 60-х годов ракетные комплексы П-6 и П-35.

Ракетным комплексом П-6 («крайне неудачным», по мнению Никольского) в сжатые сроки были вооружены 45 атомных и дизельных подводных лодок, а комплексом П-35 – восемь крупных надводных кораблей. Ракеты этих комплексов имели загоризонтную дальность стрельбы и сверхзвуковую скорость полета. При этом оператор, находящийся на стреляющем корабле, мог выбрать и навести ракеты на главную цель. Впервые в мире на противокорабельных ракетах был реализован старт с нулевых направляющих (равных длине ракеты) пусковых установок и раскрытием крыла после выхода ракеты из контейнера пусковой установки. Такое выдающееся техническое решение академика В.Н. Челомея, основателя «НПО машиностроения», упростило организацию стрельбы крылатыми ракетами и позволило значительно увеличить количество пусковых установок на кораблях и подводных лодках.

В последующие годы усилия конструкторов и военных специалистов были направлены на повышение эффективности действия ракетных комплексов с ПКР с учетом моделей противодействия противника на предстоящие годы. В середине 70-х годов был принят на вооружение унифицированный ракетный комплекс «Базальт» с использованием тех же принципов наведения, что и на П-6, имеющий существенно большую дальность стрельбы, скорость полета, меньшую высоту полета на конечном участке траектории, более совершенную систему наведения и целераспределения. Этим комплексом были перевооружены 8 подводных лодок проекта 675 и вооружены крупные надводные корабли проекта 1164 и проектов 11431–11434.

В те же годы усилия конструкторов были направлены и на создание ракет с подводным стартом. Два комплекса с крылатыми ракетами «Аметист» (первая в мире ПКР с подводным пуском) и «Малахит» были приняты на вооружение в конце 60-х – начале 70-х годов. Ракеты этих комплексов имели сравнительно небольшую дальность, но с их поступлением на флот были отработаны способы подводного старта крылатых ракет и тактика носителей – атомных ракетных подводных лодок.

СПОРНЫЕ АРГУМЕНТЫ

С учетом роста противолодочных возможностей соединений надводных кораблей вероятного противника потребовалось увеличение дальности пуска ракет с подводной лодки. Новая система, включающая ракетный комплекс «Гранит» и его носители – атомные подводные лодки проекта 949, тяжелые атомные ракетные крейсера проекта 1144 и тяжелый авианесущий крейсер проекта 11435, – была создана и в 1983 году принята на вооружение. Это была не имеющая аналогов в мире современная противоавианосная система вооружения. Каждая атомная подводная лодка со своими 24 сверхзвуковыми ракетами, имеющими сложную высокоустойчивую систему наведения, была способна в период 80-х – начала 90-х годов с высокой вероятностью уничтожить авианосец.

Получили свое развитие и крылатые ракеты малой дальности типа П-15, Х-35 и «Москит». Ими вооружались ракетные катера, малые ракетные корабли различных типов и большие надводные корабли проекта 956. Всего для ВМФ в послевоенный период до 1990 года было построено значительное количество кораблей – носителей противокорабельного оружия, вооруженных более двумя тысячами ракет. В результате были созданы морские силы, способные успешно противостоять любым угрозам противника на море.

Нельзя не заметить, что многие тезисы автора в опубликованных статьях являются голословными, не подтвержденными реальными цифрами и фактами. Неоправданно приводится низкая эффективность противокорабельных крылатых ракет по наиболее защищенной цели – авианосной ударной группе. Создается впечатление, что автор этих статей не имеет представления о моделировании операций и оценке эффективности ракетных комплексов.

В то же время, например, американцы в прессе назвали ракеты «Москит» из-за своих характеристик «грозой авианосцев», и когда были поставлены Китаю эсминцы проекта 956 с таким комплексом, они высказали по дипломатическим каналам свою озабоченность. Сверхзвуковая ПКР данного комплекса имеет дальность более 100 км, скорость полета 800 м/с и высоту полета – 15 м, что создает хорошие условия для нанесения ракетного удара эсминцем проекта 956 из положения слежения по надводной цели, в том числе по авианосцу, так как подлетное время ракеты из состава залпа – не более 130 секунд.

Данные поставки настолько затронули американцев, что 5 октября 2000 года палата представителей Конгресса США единогласно приняла резолюцию, запрещающую правительству США разрешать России отсрочки по выплате ее долга, пока она не прекратит поставки ракет «Москит» для китайского флота. В резолюции было сказано: «Одна ракета «Москит» в неядерном снаряжении может потопить или вывести из строя авианосец, лишив жизни сотни американских военнослужащих».

В противовес Александр Никольский проводит мысль, ссылаясь на закрытый отчет ГРУ, который якобы видел его отец, обучаясь в Военно-морской академии (1976 год), что истребитель F-14 «Томкэт» и впоследствии принятый на вооружение комплекс ПВО/ПРО «Иджис» щелкают ПКР как орехи, поскольку те не способны преодолеть систему ПВО АУГ.

ЧТО ЖЕ НА САМОМ ДЕЛЕ

ПКР «Гранит» и «Москит» – высокоскоростные, совершающие маневрирование ракеты, представляющие весьма трудные и сложные цели для средств ПВО АУГ. Следует учитывать также, что на таких ракетах, как «Базальт» и «Гранит», имеющих большую дальность стрельбы, размещены специальные устройства защиты для эффективного преодоления ПВО соединения кораблей. Теперь обратимся к имеющейся информации из американских источников.

Начнем с палубного истребителя «Томкэт». Согласно отчету, подготовленному для Конгресса США, «вероятность поражения целей ракетой AIM не поддается точному прогнозированию из-за отсутствия пусков в реальных условиях. На основе моделирования ее эффективность не оценивается более 0,5, отмечались ограниченные возможности истребителей F-14 по перехвату маловысотных целей в автономном режиме без наведения от самолетов ДРЛО E-2 Hawkeye». Практическое же применение ракеты AIM Phoenix (дальность пуска до 184 км) с самолета «Томкэт» во время операции «Буря в пустыне» завершилось неудачей, причем целью был иракский истребитель, а не ПКР.

Что касается системы противоракетной обороны «Иджис», то, по имеющейся в СМИ информации, ее полигонные испытания в 2013 году не были успешными. Дозвуковая ракета-мишень BQM-74 попала в эсминец, вооруженный системой «Иджис». В этой связи стоит напомнить, что американцы смогли для своих нужд закупить в России ракеты-мишени МА-31. В 1994 году фирма «Макдоннелл-Дуглас» подписала контракт на поставку З0 таких ракет-мишеней. Правда, с мишеней, позволяющих имитировать полет ракеты «Москит», были сняты головки самонаведения и боевые части, а также на ракете был видоизменен носовой обтекатель. По всей видимости, именно опыт испытаний с этими ракетами-мишенями вызвал вышеприведенную бурную реакцию палаты представителей Конгресса США.

Если говорить о ПКР большой дальности «Гранит», которая по своим скоростным характеристикам близка к «Москит», то на ней реализован более сложный алгоритм преодоления системы ПВО, осуществлено взаимодействие ракет залпа для повышения вероятности наведения на главную цель.

Постоянное увеличение дальности стрельбы ПКР влекло за собой необходимость в создании глобальной системы морской космической разведки и целеуказания (МКРЦ) носителям противокорабельного оружия. В какой-то мере эта система явилась предвестником современной концепции ведения войны. Ее создание значительно увеличило возможности ВМФ СССР, обеспечивая постоянное наблюдение за надводной обстановкой практически во всех районах мирового океана. МКРЦ также выдавала в реальном масштабе времени целеуказание противокорабельному ракетному оружию ВМФ. По оценке западных специалистов, она была способна обнаружить корабли класса эсминец при слабом волнении моря и класса авианосец в условиях высокой балльности моря.

По существу, с разработкой крылатых ракет большой дальности и МКРЦ в стране была создана разведывательно-ударная система, позволяющая применять ракетное оружие для борьбы с надводным флотом вероятного противника в любом районе мирового океана. Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза С.Г. Горшков, отдавая должное заслугам и достижениям советских ученых и представителей оборонно-промышленного комплекса, назвал крылатые ракеты «национальным оружием».

Владимир Павлович Павлов – капитан 1 ранга в отставке, проходил службу на полигоне Министерства обороны. После завершения службы в Институте вооружения МО РФ работает на предприятии оборонной промышленности.

Алексей Григорьевич Перловский – капитан 1 ранга в отставке. После увольнения с военной службы из Договорно-правового управления Генерального штаба ВС РФ длительное время проработал в МИД РФ. В настоящее время работает на предприятии оборонной промышленности.

День ВМФ КРУ «Жданов» в Средиземном море.

В первые же послевоенные годы Советское правительство поставило задачу ускоренного развития и обновления Военно-Морского Флота. В конце 40-х - начале 50-х годов на флот поступило значительное количество новых и современных крейсеров, эскадренных миноносцев, подводных лодок, сторожевых кораблей, тральщиков, охотников за подводными лодками, торпедных катеров, а корабли предвоенной постройки проходили модернизацию.

В то же время большое внимание уделялось совершенствованию организации и повышению уровня боевой подготовки с учётом опыта Великой Отечественной войны. Были переработаны существовавшие и разработаны новые уставы и учебные пособия, а для удовлетворения возросших кадровых потребностей флота была расширена сеть военно-морских учебных заведений.

Предпосылки

Военный потенциал США уже к середине 40-х годов был огромным. В составе их вооруженных сил было 150 тыс. различных самолетов и самый большой в мире флот, имевший свыше 100 единиц одних только авианосцев. В апреле 1949 года по инициативе США был создан военно-политический блок Организация Североатлантического договора (НАТО), вслед за которым были организованы еще два блока - СЕНТО и СЕАТО. Цели всех этих организаций были направлены против социалистических стран.

Международная обстановка диктовала необходимость противопоставить объединенным силам капиталистических стран объединенную мощь социалистических государств. С этой целью 14 мая 1955 года в Варшаве главами правительств соц. стран был подписан коллективный союзнический Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, который вошел в историю как Варшавский Договор.

Развитие ракетного оружия

Всплытие подводной лодки.

Как за рубежом, так и в Советском Союзе продолжали совершенствоваться ракеты различных классов для поражения наземных, морских и воздушных целей. В качестве оружия дальнего действия противолодочные корабли получили ракеты-торпеды, а для ближнего действия - реактивные бомбометы.

Развитие ядерного оружия повлекло за собой изменения в военной науке. В подводном кораблестроении определились два направления: создание атомных подводных ракетоносцев для мощных дальнобойных ракет и многоцелевых атомных подводных лодок, способных выполнять комбинированные боевые задачи. Одновременно было признано необходимым вооружить флот ракетоносной авиацией дальнего действия, способной выполнять боевые задачи в океане. Борьбу с угрозой из глубины предусматривалось вести атомными подводными лодками, морской авиацией, а также надводными кораблями специальной постройки.

В середине 50-х годов правительство СССР приняло решение о строительстве мощного ракетно-ядерного океанского флота, и уже через несколько лет от причала отошел «Ленинский комсомол», первый советский подводный атомоход. В сентябре 1958 года с подводной лодки был впервые осуществлен пуск ракеты из подводного положения.

Важной страницей в истории ВМФ СССР стало групповое кругосветное плавание атомоходов в 1966 году.

Дальнейшее развитие флота

День ВМФ СССР во Владивостоке.

Создание ракетно-ядерного оружия и первых атомных подводных лодок послужило фундаментом для последующего выбора направлений в строительстве кораблей различного назначения. Были спроектированы и построены различные противолодочные корабли, в том числе с газотурбинными установками; началось внедрение на корабли палубной авиации. Тогда же был спроектирован первый противолодочный крейсер - вертолётоносец. Осуществлялись исследования в направлении создания кораблей с динамическими принципами поддержания - на подводных крыльях и воздушной подушке, а также различных десантных кораблей.

В дальнейшем от поколения к поколению корабли совершенствовались, создавались атомные подводные ракетоносцы, вступали в строй скоростные многоцелевые подводные лодки. Была решена проблема внедрения на надводные корабли палубных самолетов с вертикальными взлетом и посадкой, созданы крупные авианесущие корабли, а также надводные корабли с атомной энергетикой. Флот получил современные десантные корабли и тральщики.

Результаты развития флота

Тяжёлый авианесущий крейсер «Баку».

Атомные подводные лодки, вооруженные дальнобойными баллистическими ракетами, стали основой ударной мощи ВМФ СССР.

Важное место среди сил Военно-Морского Флота занимала морская авиация. Резко возросло значение противолодочной авиации, в том числе корабельного базирования, способной вести эффективный поиск и уничтожение подводных лодок в океане. Одной из главных задач морской авиации стала борьба с атомными подводными ракетоносцами вероятного противника.

Безусловно, надводные корабли не утратили своей важности, а их огневая мощь, мобильность и способность вести боевые действия в различных районах Мирового океана увеличились. Задачу поиска и уничтожения подводных лодок противника могли выполнять противолодочные крейсера и большие противолодочные корабли, способные в течение длительного времени действовать в океане на большом удалении от своих баз. На вооружении стояли такие авианесущие крейсеры, как «Москва», «Ленинград», «Минск», «Киев», «Новороссийск»; быстроходные противолодочные корабли типа «Комсомолец Украины», «Красный Кавказ», «Николаев» и др., а также сторожевые корабли типа «Бодрый».

Тяжёлый атомный ракетный крейсер «Киров» и ракетный крейсер проекта 1164.

Другой большой группой надводных кораблей стали ракетные крейсеры и катера. Развитие ракетного оружия и радиоэлектроники расширило боевые возможности этого рода сил и придало им принципиально новые качества. Советский флот мог годиться такими боевыми кораблями, как атомные ракетные крейсера «Киров» и «Фрунзе», которые имели комбинированную систему защиты, хорошие условия для экипажа (сауна, бассейн, телецентр и т. д.) и могли месяцами не заходить в базы.

Важной составной частью флота стали и неатомные ракетоносные корабли с ракетами различного назначения. Хорошие мореходные качества и боевые возможности показали ракетные крейсера «Варяг», «Адмирал Головко», «Адмирал Фокин», «Грозный», «Слава» и другие. Малые ракетные корабли типа «Зарница» и ракетные катера типа «Кировский комсомолец» могли успешно выполнять задачи по уничтожению надводных кораблей и транспортов противника не только на закрытых морских театрах, но и в прибрежных районах океанов. Среди малых ударных кораблей остались и торпедные катера.

Высадка совеских морпехов на острове Нокра (Эфиопия).

В составе ВМФ СССР имелись и десантные корабли, в том числе на воздушной подушке, предназначенные для перевозки десантных подразделений сухопутных войск, морской пехоты и их боевой техники. Большие десантные корабли типа «Александр Торцев», «Иван Рогов» были оборудованы специальными помещениями для личного состава, а также трюмами и площадками для размещения танков, артиллерийских установок, автомобилей и другой техники. Малые десантные суда смогли принимать и высаживать войска прямо с берега на берег и были вооружены скорострельной универсальной артиллерией, позволяющей отражать нападения самолетов и легких кораблей противника.

Послевоенный период развития флота ознаменовался принципиальным обновлением береговой артиллерии, которая превратилась в ракетно-артиллерийские войска, предназначенные для обороны побережья и важных военных объектов на берегу от нападения со стороны моря, способные поражать цели на расстоянии 300–400 километров.

Коренным образом изменилась и морская пехота. На ее вооружении поступили плавающие и высокопроходимые танки, бронетранспортеры, артиллерийские установки различного назначения, разведывательные и инженерные машины.

В результате технического перевооружения новые качества приобрели вспомогательные суда ВМФ, обеспечивающие повседневную и боевую деятельность надводных и подводных кораблей. Это суда технического и бытового снабжения, транспорты для перевозки сухих и наливных грузов, гидрографические, аварийно-спасательные суда, плавучие базы и мастерские, плавучие доки и краны, буксиры и т. д.

«Гонка вооружений в целом, и в частности военно-морских, начата и взвинчивается не нами. Наш могучий океанский ракетно-ядерный флот был создан по решению ЦК КПСС и Советского правительства в ответ на развертывание флотами США и НАТО ракетно-ядерного оружия, нацеленного на нашу страну.

Сегодня, когда мы уже имеем флот, являющийся одним из сильнейших в мире, оглядываясь назад, отчетливо видишь, какой же колоссальный труд вложен в него нашими замечательными учеными и конструкторами, инженерами и рабочими. Можно сказать, что наш флот создан трудом всего советского народа».

Адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков

Корабли ТОФ.

Качественные изменения в вооружении и оснащении ВМФ СССР сопровождались дальнейшим углублением разработки теории военно-морского искусства, перестройкой организационной структуры флота, принципиально новым подходом к боевой подготовке и боевой готовности кораблей и частей.

Современные корабли и оружие, динамичность и большой пространственный размах боевых действий на море требовали от командующих силами флота и их штабов быстрого анализа изменений в обстановке, принятия решений, строго обоснованных расчетами, и передачи распоряжений действующим силам в море в кратчайшее время. Этот сложный процесс потребовал внедрения в работу штабов автоматизированных систем управления силами, основанных на широком использовании автоматики, радиоэлектроники и вычислительной техники. Управление силами флота осуществлялось с хорошо оборудованных автоматизированными системами управления и связи командных пунктов.

Состав ВМФ СССР

К концу 1980-х годов в состав ВМФ СССР входило более 100 эскадр и дивизий, общая численность личного состава флота составляла около 450 000 (включая около 12600 морских пехотинцев). В боевом строю флота находилось 160 надводных кораблей океанской и дальней морской зоны, 83 стратегических атомных подводных ракетоносцев, 113 многоцелевых атомных и 254 дизель-электрических подводных лодок .

На 1991 год на судостроительных предприятиях СССР строилось: два авианосца (в том числе один атомный), 11 атомных подводных лодок с баллистическими ракетами, 18 многоцелевых атомных подводных лодок, семь дизельных подводных лодок, два ракетных крейсера (в том числе один атомный), 10 эскадренных миноносцев и больших противолодочных кораблей и др.

Конец СССР и раздел флота

Противолодочный крейсер Ленинград пр.1123 на корабельном кладбище в г. Аланг, Индия, конец 1990-х - начало 2000-х годов.

После распада СССР и окончания Холодной войны ВМФ СССР был разделён между бывшими советскими республиками. Основная часть флота перешла к России и на её основе был создан Военно-Морской Флот Российской Федерации .

По причине последовавшего экономического кризиса, значительная часть флота была утилизована.

См. также

Примечания

Литература

Монаков М. С. Главком (Жизнь и деятельность Адмирала флота Советского Союза С. Г. Горшкова) . - М.: Кучково поле, 2008. - 704 с. - (Библиотека клуба адмиралов). - 3500 экз. - ISBN 978-5-9950-0008-2

Галерея

ЯДЕРНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ:
К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ БОЕГОЛОВОК
МОРСКИХ БАЛЛИСТИЧЕСКИХ РАКЕТ

Е. А. Шитиков

Е. А. Шитиков - специалист в области кораблестроения и вооружения Военно-Морского Флота, вице-адмирал (1981), почетный академик Российской академии естественных наук (1993), лауреат Государственной премии СССР (1982), участник Великой Отечественной войны.
Он родился в 1922 г. в Детском Селе (б. Царское Село), ныне район Санкт-Петербурга. В 1940 г. поступил в Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф. Э. Дзержинского. В июле 1941 г. в составе курсантского батальона, который вошел во 2-ю бригаду морской пехоты, был отправлен на фронт. В сентябре 1941 г. отозван в училище. Случилось так, что после боевых действий и трагической эвакуации из Ленинграда он один остался в живых из своей учебной группы, имел ранения.
В дальнейшем проходил боевую практику на кораблях действующего флота: канонерская лодка "Ленин" (1942 г., Каспийская флотилия), подводная лодка "М - 201" (1943 г., Северный флот), подводная лодка "М - 202" (1944 г., Черноморский флот). В марте 1945 г. окончил с отличием ВВМИУ им. Ф. Э. Дзержинского и был направлен на Тихоокеанский флот для прохождения службы инженером-механиком отряда торпедных катеров в бухте Находка. Войну с Японией закончил в Корее. Затем служил в Порт-Артуре (Китай).
В 1950 г. поступил в Военно-морскую академию кораблестроения и вооружения им. А. Н. Крылова на факультет ракетного оружия, которую закончил с отличием в 1954 г. Далее служба проходила в центральном аппарате Военно-Морского Флота: старший офицер, начальник отдела, начальник Управления ядерных вооружений ВМФ (1954 - 1983). Участник первого ядерного испытания на Новой Земле - когда проверялась работоспособность ядерного заряда торпеды и взрывостойкость кораблей. В 1975 - 1982 гг. отвечал за проведение подземных ядерных испытаний на Новой Земле, обеспечивая их безаварийность. Участвовал в разработке большинства ядерных боеприпасов для корабельных баллистических, крылатых и противолодочных ракет и торпед. Руководил испытаниями боеголовок баллистических ракет. Работал председателем ряда комиссий по проверке стойкости военно-морской техники к поражающим факторам ядерного взрыва как при натурных ядерных испытаниях, так и при использовании имитационных средств. Активно участвовал в становлении и развитии ядерно-технического обеспечения флотов, в том числе в разработке технологических проектов стационарных, подвижных и плавучих баз ядерного оружия. В период службы в ВМФ защитил кандидатскую диссертацию (1968), выполнил 19 научно-исследовательских работ в области вооружений флота, автор 36 научных публикаций по истории кораблестроения и вооружения флота, среди которых - две монографии: "Кораблестроение в СССР в годы Великой Отечественной войны" и "История ядерного оружия флота".
Е. А. Шитиков имеет 31 правительственную награду, в том числе 8 орденов, включая орден Мужества Российской Федерации.

Нередко российских ядерщиков упрекают в том, что они заимствовали американские разработки при создании ядерного оружия. В отдельные периоды действительно имело место относительное совпадение научно-конструкторских решений, но в основном СССР и США шли различными путями. Главная цель настоящей статьи - на примере истории создания боеголовок морских баллистических ракет показать противоборство двух держав в период 50 - 60-х гг. в корабельных стратегических ядерных вооружениях.

Историография атомного проекта отражает историю развития ядерной физики, создание и совершенствование производства активных материалов, развитие зарядостроения и натурные испытания ядерных зарядов. Между тем конечной продукцией вооруженческого комплекса является ядерный боеприпас (ЯБП). Он включает, кроме заряда, блоки высоковольтной и низковольтной автоматики, импульсный нейтронный источник, системы предохранительных и исполнительных датчиков, источник тока, корпус. ЯБП привязан к носителю механически, а в ракетах и электрически. ЯБП для баллистических ракет принято называть боеголовками. Все, что окружает заряд, обеспечивает его работоспособность у цели и безопасность при всех циклах эксплуатации и применения боезапаса. Отсюда важность каждого узла в ядерном оружии. Поэтому другая цель статьи - продемонстрировать роль и сложность летных испытаний боеголовок, о которых до сих пор публикаций в печати не было.

Первый в мире пуск баллистической ракеты с подводной лодки произошел на Белом море под руководством Сергея Павловича Королева 16 сентября 1955 г. Подводной лодкой командовал капитан 1-го ранга Ф. И. Козлов . При этом на модифицированной армейской ракете была боеголовка в инертном снаряжении, т. е. без ядерного устройства. Со штатной аппаратурой и зарядом (без делящихся материалов) она испытывалась на полигоне ракетных войск.

В 1956 г. на Северном флоте на этой боеголовке проверили только особенности работы барометрического датчика над водой и контактного - при ударе о воду. Заодно отрабатывали в качестве высотного взрывателя радиодатчик. И хотя радиодатчик впервые в ракетной технике заработал удовлетворительно, комплектовать им боеприпас не стали. В связи с этим армейскую боеголовку можно считать "морской" только условно, поэтому в дальнейшем мы на ней не останавливаемся. А рассмотрим технические проблемы создания собственно морских стратегических ядерных боеприпасов, обратив особое внимание на трудные испытания первых трех боеголовок корабельных баллистических ракет.

Первая боеголовка

Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о разработке морского ракетного комплекса вышло в 1956 г. Первоначально головной организацией по созданию ракеты являлось конструкторское бюро С. П. Королева. Однако вскоре на Урале создали конструкторско-производственный комплекс по баллистическим ракетам морского базирования (СКБ-385), и он стал разработчиком этой ракеты. СКБ возглавил В. П. Макеев , будущий академик, чье имя теперь носит Государственный ракетный центр.

Ядерный боеприпас создавали в НИИ - 1011 (Челябинск - 70), где научным руководителем был член-корреспондент АН СССР Кирилл Иванович Щелкин . Основными научными подразделениями института, много сделавшими для флота, были сектора: теоретической ядерной физики, теоретической газодинамики, экспериментальной газодинамики, экспериментальной ядерной физики и другие. Специалисты флота поддерживали самые тесные контакты с конструкторскими подразделениями института.

Разработки первой корабельной ядерной боеголовки велись по тактико-техническому заданию ВМФ. Главный конструктор - Александр Дмитриевич Захаренков , впоследствии заместитель министра среднего машиностроения, ведавший вооруженческим комплексом [ , с. 406]. Сразу встал вопрос о мощности заряда. Сначала сделали прикидки боеголовки с серийным зарядом РДС - 4, но он оказался недостаточно мощным, чтобы перекрыть рассеивание ракет. Известно, что потребная мощность боеголовки связана с точностью стрельбы, которая, в свою очередь, зависит от дальности полета ракеты. В тактико-техническом задании на разработку ракеты указывалась дальность стрельбы не менее 450 км, но фактически ее хотели дотянуть до 600 км. Возможные ошибки стрельбы решили скомпенсировать зарядом сверхбольшой мощности.

Комиссия, возглавляемая контр-адмиралом П. Ф. Фоминым , в которую входил и я, должна была рассмотреть эскизный проект и макет боевой части ракеты. По прибытии в Челябинск - 70 нам хотелось побыстрее изучить конструкцию боеголовки и техническую документацию . Но К. И. Щелкин начал с того, что подробно рассказал о достижениях в теоретических расчетах с помощью электронно-вычислительных машин. Тогда это было в новинку. И в конце концов повел нас не в конструкторское бюро и макетный зал, а в вычислительный центр. С него начиналось проектирование ядерных зарядов. Далее с комиссией работал Георгий Александрович Цырков - первый заместитель К. И. Щелкина, позже начальник Главного управления проектирования и испытаний ядерных боеприпасов Минсредмаша [ , с. 433 - 434]. Со стороны института в комиссии трудились А. Д. Захаренков, Л. Ф. Клопов и О. Н. Тиханэ , последовательно возглавлявшие конструкторское бюро, в котором создавались боеголовки мор-ских баллистических ракет [ , с. 91 - 92].

Морская боеголовка прин-ципиально отличалась от боеголовок других ракет тем, что в ней заряд конструктивно был совмещен с корпусом головной части [ , с. 64]. В создании заряда принимали участие теоретики - Е. И. Забабахин (позже академик), Ю. С. Вахромеев, М. П. Шумаев ; конструкторы - П. А. Есин, Н. В. Бронников, П. И. Коблов, Ю. К. Чернышев, Ю. П. Неустроев, А. В. Бородулин и др. Главным конструктором зарядов в НИИ - 1011 длительное время был член-корреспондент РАН Борис Васильевич Литвинов .

Заводские испытания боеголовки этого типа проходили на полигоне Капустин Яр, где был создан пусковой качающийся стенд, имитировавший качку подводной лодки. Испытаниями руководил Георгий Павлович Ломинский , впоследствии директор института в Челябинске - 70. На этом этапе крупных недостатков в боеголовке не выявили, но, как показали последующие испытания, они были. Были и опасные ситуации: при одном из пусков ракеты в ее двигательной установке начался пожар. В результате система управления выдала команду на отделение боеголовки, которое производилось с помощью толкателя. От удара толкателя головную часть ракеты со взрывчатым веществом (около 300 кг) подбросило вверх. К счастью, она, хотя и с перекосом, но опустилась на фланец ракеты. Когда пожар ликвидировали, боеголовку с помощью крана сняли с ракеты и уложили на стальной лист. На длинном буксире оттащили опасное изделие в поле и подорвали. Аварийные работы проводились под руководством г. П. Ломинского.

На полигоне ракетных войск планировали провести 18 пусков ракет, но после ряда удачных стрельб, под нажимом руководства страны, испытания перенесли на Северный флот. К этому времени туда уже прибыла специально спроектированная под ракеты дизельная подводная лодка, которой командовал капитан 2-го ранга Р. Б. Радушкевич . Лодка имела три ракетные шахты, и стрельбы можно было производить, когда субмарина находилась в надводном положении. В отличие от единой лодочной системы, обслуживающей все три ракеты, каждая боевая часть имела свой пульт, который обеспечивал контроль состояния ступеней предохранения и источников тока, установку вида подрыва и выбор высоты взрыва при воздушном срабатывании.

Стрельбы проводились из района острова Кильдин по боевому полю "Чижа", расположенному восточнее горла Белого моря. Испытаниями ракетного комплекса руководил председатель комиссии контр-адмирал Н. г. Кутузов , техническим руководителем испытаний боеголовки оставался г. П. Ломинский. Я был членом госкомиссии по комплексу, отвечавшим за соответствие боеголовки требованиям флота. Испытания длились почти год, с ноября 1959 г. по август 1960 г.

Первые пуски ракет прошли относительно спокойно, по крайней мере, по боеголовке существенных замечаний не было. Но, как говорил г. П. Ломинский, "никогда не было, чтобы чего-нибудь не было, всегда было, чтобы что-нибудь было". При расшифровке телеметрической записи одного из пусков ракеты обнаружили повышенную пульсацию промежуточного напряжения в автоматике боевой части, как тогда говорили, в "бочке". На Северный флот немедленно прибыл заместитель начальника главка Минсредмаша генерал-майор С. Н. Шишкин (до этого длительное время возглавлявший ЦАГИ) с группой специалистов, в числе которых был разработчик "бочки" К. А. Желтов . Испытания приостановили и стали имитировать различные неисправности. Выяснилось, что такая картина получается при преждевременном срабатывании одного из исполнительных датчиков. После анализа надежности всех датчиков подозрение пало на систему боковых контактных датчиков (СБКД). Находясь между корпусом головной части и теплоизоляционным покрытием, она работала в наиболее сложных условиях. Стало ясно, что для СБКД на траектории создается неблагоприятный тепловой режим, приводящий иногда к срабатыванию кабельного датчика (до снятия всех ступеней предохранения это не приводит к преждевременному взрыву, а только выводит датчик из строя). В интересах повышения надежности СБКД было решено примерно в полтора раза увеличить толщину теплозащитного покрытия.

В дальнейшем испытания прошли без сбоев, если не считать одного казуса. После подготовки боеголовки к стыковке с ракетой для погрузки на подводную лодку (эти операции проводились только ночью) вдруг было обнаружено в днище головной части небольшое треугольное отверстие. В связи с этим все участники испытаний написали объяснительные записки. В них оказался такой разнобой, что ничего нельзя было понять. Боеголовка с дыркой неработоспособна, но кто и когда ее сделал, своими силами установить не удалось. Поехали к ракетчикам. Оказалось, что на одной ракете был установлен нештатный кронштейн для прибора, определяющего скорость отделения головной части на траектории полета ракеты. И именно с этой ракетой днем раньше проводили примерочную стыковку. Операцию эту выполняли ракетчики (вес боеголовки порядка 1600 кг) и не заметили помехи в виде кронштейна, который и пробил небольшую дыру.

С испытаниями ракеты и боеголовки очень спешили. На подходе была атомная подводная лодка, которая также должна была быть вооружена этим комплексом.

На заводе-изготовителе боеголовки подвергались проверке на готовность к зачетным испытаниям, т. е. приемку изделий производила военная комиссия. В Челябинске - 70 , куда я прибыл в качестве председателя комиссии, природа неожиданно преподнесла нам сюрприз. В середине мая 1960 г., когда уже зазеленели березки, вдруг выпал обильный мокрый снег, который при сильном ветре вывел из строя все линии электропередач, полностью обесточив город. Директор НИИ - 1011 Д. Е. Васильев приказал собрать на опытный завод все аккумуляторы и даже ручные фонарики, чтобы обеспечить работу по доводке изделий и проверке их готовности к зачетным испытаниям. Пришлось работать круглосуточно, чтобы не задержать отправку боеголовок на Северный флот.

Зачетные испытания боеголовок проходили в мае - августе 1960 г. Испытателям они доставили много хлопот, так как выход в море подводной лодки часто задерживался по метеоусловиям на боевом поле. Для надежной регистрации параметров боевой части необходима летная погода с хорошей видимостью в районе боевого поля, где три самолета, летавшие на разных высотах, с установленной на них аппаратурой специального контроля (СК) регистрировали параметры боеголовки, вплоть до удара ее о землю. На севере же погода весьма переменчива. Кроме того, ионосферные явления часто нарушают радиосвязь района старта с боевым полем. Несмотря на трудности, летные испытания дали необходимую информацию об условиях и процессах, происходящих в боеголовке на траектории.

В апреле 1960 г. были проведены испытания боеголовки на безопасность при воздействии корабельных токов наводки. Для этого в розетки капсюлей-детонаторов вставили специальные сборки, срабатывавшие от напряжения намного ниже рабочего. Боеголовку с помощью плавучего крана подносили к корабельным антеннам и включали радиолокационные станции на полную мощность. Срабатывания спецсборок не зафиксировали. Впоследствии их чувствительность повысили еще на порядок, - результат был тот же. Испытания подтвердили, что экранирующее действие корпуса боеголовки гарантирует безопасность ядерного заряда от токов наводки.

Весьма важными были испытания боеголовки на безопасность погружения подлодки с разгерметизированной ракетной шахтой. Ситуация реальная. Ввиду опасности эксперимента с боевой частью, имевшей большое количество взрывчатого вещества, он проводился не на лодке, а с помощью плавсредств. Для погружения боеголовки использовали плотик с дистанционно управляемой вьюшкой. Боеголовка опускалась на глубину 300 метров (предельная глубина погружения лодки), затем поднималась и подлежала обследованию.

Вот рассказ участника этих испытаний Р. С. Вострова :

Результат осмотра боевой части после погружения оказался неожиданным. Под давлением воды были деформированы стыковочный узел и выпуклое днище головной части, которое потеряло устойчивость и оказалось вмятым в корпус заряда. После того как ножовкой распилили стыковочное кольцо, удалось снять напряжение с конструкции и отделить днище. От удара днища оказались деформированными и вмятыми в шаровой заряд центральный капсюль-детонатор и его розетка. Несмотря на это, заряд удалось расснарядить. Опасную операцию проводил офицер сборочной бригады Э. Шевелев , а контролировал его действия один из членов комиссии. Изделие было крайне опасно, поэтому его подорвали на берегу, сравнительно недалеко от пирса.

Фактически боеголовка на подводной лодке всегда пристыкована к ракете, и такого результата скорее всего не получили бы. Тем не менее конструкторы боеголовки приняли меры, исключающие подобный удар по заряду. Генеральный конструктор в. П. Макеев создал специальный стенд, на котором проводились испытания всей ракеты гидростатическим давлением. Интересно, что на третьей боеголовке роль "молота" стал выполнять менее прочный, по сравнению с головной частью, приборный отсек.

Для имитации аварийного сброса ракеты с боеголовкой в воду на одном из островов Ладожского озера построили металлическую вышку. Боеголовки испытывались как в инертном снаряжении с регистрацией перегрузок, так и с зарядом обычного взрывчатого вещества (ВВ) и боевыми детонаторами. Срабатывания капсюлей-детонаторов и ВВ не было, и перегрузки на узлах заряда оказались небольшими, что подтверждало безопасность для подводной лодки аварийного сброса ракеты. Эти испытания закончились в сентябре 1960 г .

В Северодвинске для проверки взрывостойкости ракет с боеголовкой построили ракетный отсек подводной лодки. Испытания проводились на Северном флоте в сентябре-октябре 1960 г. с имитацией подводной ударной волны атомного взрыва с помощью шнуровых зарядов [ , с. 4]. При взрывах на безопасных для подводной лодки радиусах боеголовка сохраняла работоспособность.

После окончания основных летных испытаний начались эксплуатационные испытания ракетного комплекса. Они состояли в трехмесячном пребывании ракеты с боеголовкой на подводной лодке с последующим отстрелом без каких-либо нештатных проверок ракетного оружия. Подлодка плавала в операционной зоне Северного флота. Испытания закончились стрельбой ракеты с боеголовкой без делящихся материалов. Позже, весной 1963 г., повторили аналогичные испытания, но с плаванием в тропических широтах.

По специальной программе боеголовка в составе ракеты подверглась длительной транспортировке железнодорожным и автомобильным транспортом (в том числе по грунтовым дорогам) для проверки сохранения ее боевых качеств. Все узлы испытания выдержали, за исключением внутреннего специального покрытия корпуса боеголовки, материал которого дал трещины, что могло повлиять на работоспособность заряда.

По результатам всех видов испытаний и после выполнения работ по замечаниям ракетный комплекс и боеголовку с термоядерным зарядом приняли на вооружение Военно-Морского Флота. В то время тротиловый эквивалент боеприпаса считался главным показателем достижений в развитии ядерного оружия. Боеголовка оказалась самой мощной и самой тяжелой среди корабельных ядерных боеприпасов всех поколений СССР и США.

Для боевой подготовки личного состава флотов, в том числе подводных лодок, заказали небольшое количество боеголовок тренировочно-боевой комплектации (от штатной боеголовки этот вариант отличался заменой делящихся материалов весовым эквивалентом). Однажды во время стрельб на Северном флоте произошло чрезвычайное происшествие. Боеголовка взорвалась не на заданной высоте, а выше - на высоте 3,5 км. К расследованию причин аварийного подрыва приступили немедленно. От ЦК КПСС этим вопросом занимался заведующий отделом оборонной промышленности И. Д. Сербин , а от Совета Министров - заместитель председателя Военно-промышленной комиссии Б. А. Комиссаров . Для выявления причин преждевременного взрыва боеголовки на траектории создали семь подкомиссий. Их возглавляли видные ученые различных специальностей.

Результаты работы подкомиссий были неутешительными. Число версий росло, а доказательности по каждой из них не прибавлялось. Большинство ученых предлагало провести дополнительные экспериментальные исследования. После совещания в. П. Макеев в сердцах бросил: "Разве с этими академиками создашь когда-нибудь ракету?!" А мне как участнику всех испытаний, представлявшему ВМФ, в ЦК КПСС И. Д. Сербин устроил длительный "разнос" и при этом в выражениях не стеснялся.

В связи с неконкретными научными рекомендациями конструкторы были настроены на дальнейший поиск причины чрезвычайного происшествия, не в конструкции, а в технологии изготовления. И обнаружилось, что уже в серийном производстве на ракетном заводе ввели внештатную операцию по "улучшению" теплозащитного покрытия головной части. Осуществлялась она шприцем с клеем. На злополучной головной части прокол сделали вблизи кабеля, и этого было достаточно, чтобы на конечном участке траектории полета боеголовки от теплового воздействия сработал боковой контактный датчик. Срочно изменили технологию работ с головной частью, создали прибор для контроля качества теплоизоляционного покрытия, улучшили проверку состояния кабелей. Всех участников внедрения технологии со шприцем уволили с работы. Больше претензий к надежности боеголовки не было.

Вместе с тем в то время оставался один больной вопрос - о ядерной безопасности в аварийных ситуациях. Конструкторы зарядов усиленно работали по исключению реакции деления в любых чрезвычайных обстоятельствах. Проводились испытания на так называемую "одноточечную" ядерную безопасность. Военно-Морской Флот воздерживался от выдачи боеприпасов на корабли, храня их в подземных сооружениях. Погрузка их на корабли состоялась в период Карибского кризиса 1962 г. Но нагнетание международной напряженности началось еще в мае 1961 г. после полета американского самолета У-2 над территорией СССР. Летом 1961 г. правительство приняло решение о проведении стрельб ракетами с ядерными взрывами. Программа стрельб предусматривала два выстрела: с боеголовкой в контрольной и в штатной комплектациях [ , с. 13]. Запуски ракет состоялись в октябре 1961 г. в условиях штормовой погоды, не позволившей подлодке уточнить свои координаты, что повлияло на точность стрельбы. Тем не менее регистрирующая аппаратура боевого поля на Новой Земле зафиксировала воздушный ядерный взрыв сверхбольшой мощности по тогдашней классификации [ , с. 150].

Как ответили американцы на это? США 6 мая 1962 г. провели боевую стрельбу ракетой "Поларис" с подводной лодки "Ethan Allen". В отличие от нашего высокоширотного надводного старта они стреляли из подводного положения лодки в экваториальной зоне, примерно в 250 км северо-восточнее острова Рождества в Тихом океане, на дальность 1900 км. Взрыв мощностью 600 кт произошел в океане на высоте 2500 м. По данным американских ученых [ , с. 39], отклонение боеголовки от точки прицеливания было 200 км (если эта цифра верна, в чем автор не совсем уверен, то состоялся аварийный пуск).

В США создание стратегических систем морского базирования начали с разработки малогабаритного заряда упомянутой выше мощности. Получилось так, что до 1968 г. отечественные атомные подводные лодки несли на борту 3 мощнейших термоядерных боеприпаса, а американские - 16 значительно меньшей мощности. Разница в этих боеголовках СССР и США очевидна. И хотя мы были первыми в создании ракет с ядерными боеголовками для подводных лодок, с конца 1960 г. преимущество в качестве такого оружия перешло к американцам - подвели точность стрельбы ракетами и ядерная гигантомания.

Вторая боеголовка

В связи с тем, что предыдущая ракета могла стартовать только с подводной лодки, находившейся в надводном по-ложении, что снижало ее боевые возможности, поэтому уже 20 марта 1958 г. было принято постановление правительства о создании ракеты, стартующей из-под воды. Постановление по принципиально новой ядерной боеголовке вышло позже, 28 января 1960 г. Летно-конструкторские испытания ракетного комплекса и боеголовки проходили на подводной лодке Северного флота, которой командовал капитан 2-го ранга С. И. Бочкин .

Новую боеголовку разрабатывали в НИИ - 1011 главные конструкторы: доктора технических наук - сначала А. Д. Захаренков, а затем Л. Ф. Клопов. В этом проекте принимали участие: КБ - 11 - создавало заряд; СКБ - 385 - корпус головной части; СКБ - 885 - радиодатчик и НИИ - 137 - систему ударных датчиков. Вес новой боеголовки по сравнению с предыдущей был снижен на 400 кг. Соответственно упала мощность, но она все равно была значительно больше, чем у боеголовки американского "Полариса". Для исключения перегрева носовой части ее впервые выполнили не остроконечной, а закругленной формы.

Непосредственный участник и руководитель работ по созданию большинства боеголовок морских баллистических ракет О. Н. Тиханэ так охарактеризовал новый боеприпас:

Конструкция и компоновка была существенно изменена по сравнению с предыдущим изделием, и в ней уже проглядывались черты будущих боеголовок для морских ракет, а именно: отсутствие стыков по наружной поверхности корпуса; размещение основных узлов автоматики на днище, которое могло открываться без расстыковки электрических связей автоматики подрыва и заряда; возможность проведения финишных операций через лючки на днище; реализация максимально возможного снижения веса и габаритов, в том числе за счет использования элементов корпуса для крепления узлов автоматики.

Ядерный заряд испытывали на полигоне (Новая Земля), а сама боеголовка полностью проходила испытания на Северном флоте с марта 1962 г. по март 1963 г. Всего произвели 28 пусков ракет. Руководили испытаниями боеголовки члены госкомиссии по ракетному комплексу Ю. Л. Дмитраков (НИИ - 1011) и Е. А. Шитиков (ВМФ). Наиболее активно в подкомиссии по боеголовке работали Р. С. Востров, А. С. Бодрашов, Д. М. Ульянов . Несмотря на несколько аварийных стартов ракеты, были получены необходимые траекторные данные о работе боеголовки. Оставалось еще проверить боеголовку при максимальной дальности стрельбы. Стрельба на максимальную дальность была завершающим этапом. Она измотала всю комиссию. Дело в том, что стартовая позиция находилась не в районе Кильдина, как раньше, а севернее мыса Нордкап (Норвегия), и трудно было в феврале поймать подходящую погоду и на старте, и на боевом поле в районе Хальмер-Ю, севернее Воркуты [ , с. 274]. Момент старта ракеты с подлодки, находящейся под водой, передавал на боевое поле эсминец "Прозорливый", оборудованный аппаратурой подводной связи. Обеспечивавший стрельбу эсминец не мог долго находиться в районе старта в нейтральных водах, так как американские самолеты начинали постоянное слежение за ним. Несколько раз безрезультатно выйдя в море из-за ухудшения погоды на боевом поле, государственная комиссия по комплексу (в ее работе принимали участие в. П. Макеев, Н. Н. Исанин, А. М. Исаев и другие видные конструкторы), готова была принять решение о стрельбе без использования самолетов с аппаратурой СК на боевом поле. Комиссия по испытаниям боеголовки категорически возражала против этого. Наконец стрельба состоялась по полной программе. Ракета пролетела 1420 км. И были зарегистрированы все параметры по боеголовке. Мы поздравили главных конструкторов с успешным окончанием длительных испытаний. Эсминец полным ходом возвращался на базу. Уже на подходе к Кольскому заливу неожиданно получили радиограмму с лодки: пропал начальник стартовой команды полигона Е. Панков . Стали "прокручивать" события. После подводного старта ракеты лодка всплыла и шла надводным ходом. При обнаружении американского самолета "Орион" подлодка сделала срочное погружение. Видимо, в этот момент и произошла трагедия - ракетчик не успел спуститься в лодку.

Испытания ракет длились больше года. Однако после их окончания разработчики заряда вскоре предложили увеличить его мощность за счет использования в конструкции трития. Флот с этим согласился, но надо было произвести еще несколько пусков ракет. Такие испытания организовал командующий Северным флотом адмирал В. А. Касатонов . Эту модификацию боеголовки и приняли на вооружение в 1963 г. [ , с. 275]. В связи с тем, что на флоте не было опыта эксплуатации новых ядерных зарядов, по нашей инициативе ввели радиационный контроль в ракетных шахтах с применением соответствующей аппаратуры. Впоследствии по мере накопления опыта радиационный контроль в шахтах отменили.

В США подобной боеголовки на флоте не было. В 60-е гг. американцы модифицировали боеголовку ракеты "Поларис" (А - 1, А - 2, А - 3), постепенно увеличивая ее мощность, пока не перешли к разделяющимся головным частям.

Третья боеголовка

Необходимость значительного повышения дальности стрельбы и количества ракет на подводной лодке заставила ВМФ в дальнейшем изменить техническую политику в развитии боевых частей ракетного оружия. Требовалось создать малогабаритную боеголовку даже за счет снижения мощности, а также увеличить боекомплект оружия на лодке, реализовать автоматизацию ее эксплуатации на корабле, обеспечить надежность систем подрыва в условиях противодействия.

Постановление Совета Министров СССР от 24 апреля 1962 г. предписывало разработать новый комплекс с дальностью стрельбы 2500 км. Боеголовку создавал НИИ - 1011, главный конструктор Леонид Федорович Клопов . Заряд разрабатывало КБ - 11, главный конструктор Евгений Аркадьевич Негин , с 1979 г. академик [ , с. 418]. Основная трудность заключалась в необходимости создания боеголовки, которая примерно в два раза была бы легче предыдущей.

Выбранный двухступенчатый заряд имел мощность, превышающую полумегатонный рубеж. Снижение мощности по сравнению со второй боеголовкой компенсировалось повышением точности стрельбы ракеты. Заряд был испытан на Новой Земле в 1966 г.

Для новой боеголовки разработали малогабаритную автоматику. Днище головной части служило одновременно корпусом низковольтного блока. Особые заботы вызывали датчики высотного подрыва. Используя автоматизированную систему предстартовой подготовки, конструкторам удалось реализовать введение поправок в уставки высотных датчиков подрыва в зависимости от конкретных условий стрельбы и характеристик цели.

Корпус третьей головной части из алюминиево-магниевого сплава отличался от предыдущих тем, что имел форму двойного конуса с закругленной носовой частью. Асботекстолитовое покрытие и образовывавшийся отсоединенный аэродинамический скачок предохраняли заряд и автоматику от перегрева на конечном участке траектории боеголовки [ , с. 7 - 8].

Правительство назначило государственную комиссию для проведения испытаний, ее возглавил подводник вице-адмирал Я. Н. Глоба. Председателем комиссии по боеголовке назначили автора этой статьи.

Летно-конструкторские испытания проходили с качающегося стенда на полигоне в Капустином Яре. Начало было неудачным. Первые пуски оказались аварийными - ракеты падали на территории полигона, а телеметрические записи станций "Трал" не давали ответа, в чем было дело. Начальник полигона генерал В. И. Вознюк даже распорядился эвакуировать часть площадок полигона. Летные испытания с наземного стенда затянулись. На полигон прилетел первый заместитель Главкома ВМФ адмирал флота в. А. Касатонов с целью ускорить испытания и при необходимости оказать помощь. После того как нашли причину падения ракет в районе старта, испытания стали проходить в относительно спокойной обстановке. Всего на сухопутном полигоне провели 17 пусков. Большинство из них были с боеголовкой с телеметрической аппаратурой и несколько - с обычным вв. В одном запуске боеголовка была спасаемой, т. е. в конце полета она опускалась на парашюте, и по ней можно было определить степень обгара теплозащитного покрытия. Таким образом получили достаточно полный объем траекторной информации, что позволило перейти к следующему этапу испытаний.

Флотский этап испытаний проходил на Белом море, лодкой командовал капитан 1-го ранга В. Л. Березовский . Ракеты и их боеголовки готовились на технических площадках полигона, начальником которого в то время был контр-адмирал Е. Д. Новиков .

Исходные данные для стрельбы, в том числе и по боеголовке, вырабатывала первая боевая информационно-управляющая система (БИУС), носившая условное название "Туча". Главный конструктор Р. Р. Бельский приложил немало усилий для ее отладки со всеми составляющими элементами комплекса. Перед первым пуском несколько недель ждали, пока уровень изоляции аппаратуры придет в норму. Затем испытания пошли без задержек.

Заключительным аккордом явился четырехракетный залп. Старт прошел эффектно, и с боевых полей доложили, что боеголовки "пришли" в заданные квадраты. Однако когда стали расшифровывать пленки СК с трех самолетов, летавших в районе боевого поля под названием "Норильск", то вместо ожидавшихся записей по двум боеголовкам обнаружили только по одной. Такое могло быть в случае отказа боевой части или ее большого отклонения, выходившего за границы боевого поля. Выяснение причины осложнялось тем, что по программе одна боеголовка взрывалась на высоте, не оставляя явных следов на болотистой местности, и визуальное наблюдение в день стрельбы затрудняла облачность. Да и малый интервал между ракетами в залпе не способствовал идентификации ракет и их боеголовок.

Поскольку командование полигона дало положительное заключение о результатах запусков всех четырех ракет, члены госкомиссии подписали отчет об испытаниях и уехали. Осталась только комиссия по боеголовке. Часть ее членов вылетела на боевое поле. Обследуя места падения ракет (их корпус не долетает до боевого поля) и боеголовок (в инертном снаряжении), ядерщики составили список номеров всех найденных узлов и телеграфировали на завод-изготовитель. Вскоре получили ответ, что все узлы относятся не к двум, как считал полигон, а к одной ракете. Возобновили поиски корпуса второй ракеты, но они оказались безрезультатными. Регистраторы боевого поля не смогли представить комиссии никаких, даже косвенных, доказательств, что на него "пришли" две боеголовки. Видимо, было очень большое отклонение. Комиссия по боеголовке, в которой особенно активно работали Ю. Л. Дмитраков, А. С. Бодрашов и Б. Д. Волошин, в своем отчете сделала вывод, что аппаратура СК работу одной боевой части не зарегистрировала из-за того, что она в заданный квадрат не пришла. Ознакомившись со всеми материалами, командование полигона и в. П. Макеев вынуждены были с этим согласиться. Так как остальные запуски ракет с подводной лодки были успешными, эпопея с поиском исчезнувшей боеголовки не задержала передачу ракеты с ядерным боеприпасом в серийное производство. По постановлению Совета Министров СССР от 13 марта 1968 г. комплекс с ядерной боеголовкой был принят на вооружение ВМФ. Это событие явилось новой ступенью в развитии ядерного оружия флота [ , с. 12 - 15], и явное качественное превосходство США в этом виде корабельного стратегического оружия было ликвидировано. Этот комплекс эксплуатировался на флоте почти четверть века [ , с. 212].

Третья боеголовка по весо-габаритным характеристикам имела сходство с американской боеголовкой ракеты "Поларис". Анализ эволюции боеголовок показал, что по мощностным показателям мы шли навстречу друг другу: в советском флоте снижали мощность для увеличения дальности стрельбы путем уменьшения веса боеголовки, а в американском - стремились повысить мощность до уровня нашей второй боеголовки без изменения весо-габаритных характеристик. В последующих образцах американцы ставили задачу повысить число целей, поражаемых одной ракетой, поэтому они старались создать разделяющиеся головные части, а нам важнее было достичь межконтинентальных дальностей стрельбы [ , с. 212], что проще сделать с моноблочной головной частью, поэтому научно-конструкторские решения опять на время стали разными.

Так закончились 60-е годы. Но ожесточенная научно-техническая борьба СССР и США в создании новых ядерных вооружений флота продолжалась. США стремились больше стратегического ядерного оружия переместить в океан и на военно-морские базы других государств. Для СССР важно было, чтобы корабельное ракетно-ядерное оружие могло со своих баз и из любой точки Мирового океана достигать военные и военно-промышленные объекты США. Противостояние длилось до окончания "холодной войны" и завершения испытаний ядерного оружия (СССР - 1990 г., США - 1992 г.). В настоящее время отношения между нашими странами настолько "оттаяли", что ядерные лаборатории США и научно-исследовательские институты России ведут совместные работы в области ядерной энергии.

Три века российского флота. Т. 3. СПб., 1996.

Величко И., Канин Р. РСМ - 25 - первенец второго поколения БРПЛ // Морской сборник. 1995. № 12.

Коробов В. К..

Оружие Российского флота. СПб., 1996.

Камни