Обретя ядерное оружие, военно-политическое руководство США сразу после окончания Второй мировой приняло решение не ограничиваться его носителями в ВВС. Палубные самолеты ВМС также рассматривались в качестве средства доставки ядерных бомб, тем более что в планы Пентагона входило строительство «суперавианосцев» водоизмещением порядка 70 тысяч тонн, впоследствии ставших известными как тип Forrestal. Оснащенные крылом с ядерными бомбами, они превратились в стратегическое средство ведения войны в формате «флот против берега». Под берегом, понятное дело, прежде всего понимались объекты на территории СССР и его союзников.

“ Силы специального назначения ВМФ СССР располагали двумя разновидностями малогабаритных ядерных боеприпасов «ранцевого» типа ”

Первым американским авианосцем с подобными возможностями стал Cоral Sea, заложенный еще во время войны и сданный флоту в 1947-м. Именно на его борту в 1950 году разместилась эскадрилья c «гибридными» штурмовиками-бомбардировщками AJ-1 Savage, имевшими два поршневых и один турбореактивный двигатель. Они стали первыми в истории палубными самолетами – носителями ЯО. Несколько позже AJ-1 были дополнены модификацией AJ-2. «Дикари» (так переводится их наименование) могли нести первую крупносерийную стратегическую американскую атомную бомбу Mk-6 (в усовершенствованном варианте – Mk-18) мощностью 40 килотонн. Кроме того, более легкие и несколько менее мощные тактические Mk-7 и Mk-8 получили в начале 50-х одномоторные поршневые штурмовики A-1 (AD-1) Skyraider («Небесный рейдер») и двухдвигательные турбореактивные истребители-бомбардировщики F2H Banshee («Фея смерти»). За ними последовали более «продвинутые» палубные машины. Кроме того, «Скайрейдеры» и «Бэнши» могли применять неуправляемые аэробаллистические ракеты малой дальности BOAR в ядерном снаряжении 20-килотонной мощности.

Не осталась в стороне от «нуклеаризации» и базовая патрульная авиация. Ее поршневые самолеты P2V Neptune оснащались ядерными глубинными бомбами Betty и Lulu.

Усилия американцев привели к тому, что их авианосцы стали мощным морским компонентом стратегических ядерных сил, отойдя на второй план лишь к следующему десятилетию, когда началось развертывание атомных подводных лодок – носителей баллистических ракет Polaris. Янки не оставили без внимания и корабельные стратегические КР для поражения наземных объектов (Regulus-1 и Regulus-2, имевшие термоядерные боевые части мегатонного класса), но они быстро сошли с оперативной сцены вплоть до более поздних времен, когда появились созданные на новых принципах «крылатки» Tomahawk.

Этот экскурс в историю чужих ВМС демонстрирует ситуацию, в которой Советский Союз начал оснащение своего флота ядерным оружием (забегая далеко вперед, справедливости ради нужно отметить, что с 1992 года на борту американских авианосцев ядерного оружия нет – оно складировано на берегу). Даже если бы удалось ввести в строй бездарно утопленный в Балтийском море трофейный немецкий Graf Zeppelin, средством ядерного сдерживания он вряд ли стал бы ввиду отсутствия палубных самолетов. Авиация ВМФ СССР оставалась береговой, зато в нее поступили самолеты-носители ядерного оружия – специально подготовленные для подвески атомной бомбы РДС-4 (30 кт) турбореактивные фронтовые бомбардировщики Ил-28А.

Авиационный спецназ

По сути до появления во второй половине 50-х годов баллистической ракеты для подводных лодок проектов 611АВ и 629 Р-11ФМ, а также 533-мм торпеды с ядерным зарядом 53-58 авиационный ударный комплекс Ил-28А/РДС-4 был единственным видом ядерного вооружения нашего флота. Большей же частью самолеты Ил-28 использовались в ВМФ в качестве торпедоносцев – носителей реактивных авиаторпед РАТ-52, не имевших ядерного исполнения. В те годы планировалось, но так и не состоялось ядерное оснащение первых противокорабельных крылатых ракет КС-1 («Комета»), поступивших на вооружение авиации ВМФ в 1953-м (носители – тяжелые поршневые бомбардировщики Ту-4КС, позже замененные на более скоростные турбореактивные Ту-16КС). Зато оно предусматривалось для созданных на основе КС-1 ракет С-2 береговых комплексов «Стрела» и «Сопка» и сухопутных ФКР-1. Часть таких ракет обоих типов, доставленных на Кубу в период Карибского кризиса, имела ядерное снаряжение.

Конечно, в отличие от палубных машин Ил-28А не являлись стратегическими (хотя в отношении европейских и азиатских вероятных противников почему бы и нет?). Боевой радиус Ил-28 составлял порядка 1000 километров, в то время как поступивший на вооружение ВМС США в 1956 году дозвуковой палубный штурмовик-бомбардировщик А-3 Skywarrior («Небесный воин») при сопоставимых скоростных характеристиках мог доставить ядерную бомбу (причем из ассортимента пошире, чем у Ил-28А, и при большей боевой нагрузке) на расстояние почти 1700 километров. Это означало, что с авианосца, находящегося на рубеже подъема самолетов в Норвежском море, «Небесные воины» могли обрушить ядерную смерть на Ленинград.

Использование Ил-28А, сводимых с 1954-го в отдельные эскадрильи специального назначения, регламентировалось в увидевшем свет в том же году «Наставлении по особенностям ведения морских операций в условиях применения атомного оружия». Так, в сражении с вражескими надводными силами, включающими крупные корабли (линкоры, авианосцы и крейсеры), предусматривалось первоначально атаковать их противокорабельными ракетами КС-1, запускаемыми с низкоскоростных Ту-4КС (что по замыслу разработчиков типовых операций должно было отвлечь вражеские средства ПВО), а затем нанести по противнику (с целью поражения крупных кораблей) ядерный удар самолетами Ил-28А с последующим – не более чем через четверть часа – вводом в бой торпедоносцев Ил-28 и Ту-14 (гораздо менее распространенных), а затем торпедных катеров, поддерживаемых парой крейсеров и эсминцами. Как видим, на первых порах флотскому ядерному оружию в подобных операциях отводилась роль весьма важного, но все-таки не главного средства.

Ракетный дебют

С рубежа 50–60-х годов СССР начал развертывать новые баллистические ракеты подводных лодок Р-13 (пока не избавившиеся, как и Р-11ФМ, от такого недостатка, как исключительно надводный старт) и КР П-5 (с таким же стартом) в термоядерном снаряжении для поражения наземных объектов. Носителями Р-13 стали крейсерские дизельные подлодки проекта 629, а П-5 проектов 644 и 665, переоборудованные из средних 613-х (затем дизельные субмарины специальной постройки проекта 651), а также атомные 659-е (позже 675-е). Очень скоро появились ПКР П-6 (для подводных лодок проектов 651 и 675) и П-35 (для крейсеров проекта 58 и комплексов береговой обороны), конструктивно похожие на П-5. В авиации ВМФ на смену Ил-28А пришли дальние Ту-16А (носители ядерных и термоядерных бомб) и в более существенных масштабах ракетоносцы Ту-16К-10 с дальнобойной КР К-10 с термоядерной (предусматривалась и фугасно-кумулятивная) боевой частью. Взамен чисто ядерного мелкосерийного изделия 53-58 в сжатые сроки было создано унифицированное автономное специальное боевое зарядное отделение (АСБЗО), благодаря чему изначально «обычные» 533-мм торпеды превращались в ядерные. Это означало, что носителями ЯО могли быть даже устаревшие сторожевые корабли-«полтинники» (проект 50) и торпедные катера. Наконец, уже в начале 60-х ВМФ СССР обладал противолодочными ядерными минами с мощностью заряда, по зарубежным оценочным данным, 5–20 килотонн.

“ Носителями ядерного оружия могли быть даже устаревшие сторожевые корабли-«полтинники» и торпедные катера ”

Внедрение ракетно-ядерных средств поражения наземных и надводных целей по сути и превратило ВМФ СССР в стратегический фактор ведения глобальной войны, коим до этого флот не являлся. Его строительство как второго по значимости после Ракетных войск стратегического назначения вида Вооруженных Сил подчинялось этой фабуле, а главными задачами были определены нанесение ядерных ударов по наземным объектам противника, уничтожение (также с использованием ЯО) ПЛАРБ системы Polaris и разгром авианосных ударных соединений (в том числе во взаимодействии с выделяемыми ВВС межконтинентальными тяжелыми ракетоносцами Ту-95К – носителями дальнобойных КР семейства Х-20 с термоядерными боевыми частями мегатонного класса).

Именно в этих целях была организована боевая служба сил ВМФ, отличавшаяся значительным геопространственным размахом и позволявшая нанести в случае критически угрожающего развития обстановки первый (!) удар ядерными и неядерными средствами поражения в их комбинации по корабельным группировкам противника. Действия заблаговременно (в мирный период) развернутых разнородных сил боевой службы обеспечивали введение в глобальную морскую битву основных оперативных сил флота.

Опасное соседство

Роль океанского ракетно-ядерного флота четко обозначена во введенном в 1963 году уже не командованием ВМФ, а непосредственно Генеральным штабом (что было впервые) наставлении «Операции Военно-морского флота. Часть пятая (флот-флотилия)». В документе определялась главенствующая роль ядерного оружия. «Операция представляет собой согласованные и взаимосвязанные по цели, месту и времени ядерные удары и высокоманевренные действия оперативных объединений и соединений, проводимые по единому замыслу для решения оперативных и стратегических задач».

С расширением ракетно-ядерного арсенала флота задачи по применению «специзделий» формулировались и уточнялись по результатам их испытаний, опыта учений и машинно-математического моделирования. Речь идет о баллистических (от Р-21 до Р-39) и крылатых (от «Аметиста» до «Гранита») ракетах уже подводного старта, ПКР («Базальт» и пр.), усовершенствованных КР для морской ракетоносной авиации (для Ту-16 – КСР-5, для сверхзвуковых Ту-22К и Ту-22М – Х-22), противолодочных в ядерном снаряжении («Вихрь», «Вьюга» и др.), универсальных противолодочно-ударных (комплекс «Раструб-Б»), ядерных глубинных авиабомбах для ПЛА (начиная с СК-1 «Скальп» для гидросамолета Бе-12) и т. д. Ядерное оружие (глубинные бомбы РЮ-2 «Скат») получили даже противолодочные вертолеты Ка-25 (модификация Ка-25ПЛЮ). А западные эксперты допускали наличие ядерных снарядов для 152-мм орудий легких крейсеров типа «Свердлов» (проект 68 бис). Интересное предположение, особенно если учесть, что неприятное соседство таких крейсеров в пределах дальности стрельбы их главного калибра частенько ощущали команды американских авианосцев. Да и то сказать – внезапный залп всех 12 таких орудий с применением бронебойных снарядов мог оказаться для авианосца фатальным (с последующей почти неминуемой героической гибелью крейсера).

Кстати, как засвидетельствовали в популярной книге о военно-морской разведке бывший военно-морской атташе посольства США в Москве Питер Хухтхаузен и французский историк Александр Шелдон-Дюпле, силы специального назначения ВМФ СССР (части боевых пловцов, по отечественной терминологии – водолазы-разведчики) располагали двумя разновидностями малогабаритных ядерных боеприпасов ранцевого типа. Это подтверждается и даже уточняется информацией открытого отечественного труда «Ядерное нераспространение» (в числе авторов которого – преподаватели Военной академии Генштаба и специалисты Росатома), где указано, что спецчасти советского флота обучались применению таких боеприпасов даже не двух, а четырех образцов (РА41, РА47, РА97 и РА115, к настоящему времени все они утилизированы).

Во всех стихиях

В документах ВМФ СССР подчеркивалась необходимость скрупулезного учета таких особенностей, как предотвращение поражения своих сил, оказавшихся неподалеку от объекта планируемого удара, и высокая стоимость спецбоеприпасов, исключающая их применение по недостойным целям. К середине 70-х годов предусматривались следующие случаи использования флотского ЯО:

• баллистических ракет подводного базирования по наземным объектам, надводным кораблям и подлодкам в крейсерском положении (к слову, руководством Минобороны СССР рассматривалась и возможность применения МБР РВСН против находящихся в позиционных районах погруженных ПЛАРБ противника);
• крылатых ракет надводных кораблей, подлодок и морской ракетоносной авиации по надводным кораблям и береговым объектам (преимущественно при залповом пуске, например для потопления с вероятностью порядка 0,8 авианосца типа Essex достаточен был залп половины ракетного боекомплекта ПЛАРК проекта 675 – 4 П-6);
<>торпед не только против надводных кораблей, судов и подводных лодок, но и особо важных береговых объектов;
• противолодочных ракет (комплексы «Вихрь» для крупных надводных кораблей и «Вьюга» для АПЛ) по подлодкам, надводным кораблям и береговым объектам (ПЛАРБ типа George Washington с вероятностью не ниже 0,9 могла быть уничтожена тремя такими ракетами, запущенными противолодочным крейсером-вертолетоносцем проекта 1123 или ПЛА проекта 671);
• ЗУР (универсальный комплекс «Шторм» для крейсеров противолодочных проекта 1123 и тяжелых авианесущих проекта 1143, а также БПК проектов 1134А и 1134Б) против воздушных (включая крылатые ракеты), а при необходимости и надводных целей;
• авиационных противолодочных глубинных бомб («Скальп», «Скат» и др.) по подлодкам.

ЯО могло применяться флотом и для уничтожения противодесантных заграждений противника с целью расчистки проходов.

Наконец, в 1975 году с вступлением в строй противолодочного (впоследствии переклассифицированного в тяжелый авианесущий) крейсера «Киев» ВМФ СССР обзавелся палубными самолетами – носителями ядерного оружия. Ими стали штурмовики вертикального взлета и посадки Як-38, в комплект ударных подвесок которых вошли «специальные» малогабаритные авиабомбы РН-28. В погребах «Киева» находилось 18 таких боеприпасов. При всех известных недостатках Як-38 («Гонки за вертикалью») наличие ЯО делало эти штурмовики серьезным боевым средством. А с учетом наличия на борту ПКР комплекса «Базальт» и ПЛР «Вихрь» в ядерном снаряжении (а также, вероятно, ядерных глубинных бомб для вертолетов) это была могучая океанская крепость. Увы, служба «Киева» в отечественном флоте, а тем более его «систершипов», оказалась по независящим от ВМФ причинам слишком короткой для кораблей такого класса («Потопленные перестройкой»).

В целом кратко характеризуя «нуклеаризацию» ВМФ СССР, можно утверждать, что наш флот в зените послевоенного развития располагал полномасштабной, весьма своеобразной ядерной триадой (аллегорически удачнее назвать ее трезубцем) морского, воздушного и наземного (берегового) базирования – от межконтинентальных баллистических до маневрирующих стратегических («Гранат») и противокорабельных («Базальт», «Гранит», «Вулкан») крылатых ракет, не говоря уже о таких специфических морских системах оружия, как торпеды и мины. Нет сомнений, что одной только ядерной мощи флота СССР, несмотря на все его «узкие места», вполне хватало для нанесения неприемлемого ущерба любому противнику, если не полного его уничтожения. Правда, ценой собственной гибели. Но это и обеспечивало военно-стратегический паритет в Мировом океане.

#Mk 101 Lulu #тяжелый авианесущий крейсер «Киев»

Первая половина 1960-х гг. стала периодом развертывания в США морской стратегической ракетно-ядерной системы. Подобная система зарождалась в то время и в СССР. В начале 1963 г. США имели уже десять атомных ПЛ, каждая из которых несла 16 баллистических ракет (БР) с подводным стартом - «Polaris» A-1 и А-2 с дальностью действия 2200 и 2800 км соответственно. Американцы планировали построить 45 таких подводных ракетоносцев (фактически по 1967 г. включительно вступила в строй 41 ПЛАРБ), причем начиная с 11-го корабля они должны были вооружаться БР «Polaris» модификации А-3 с дальностью 4600 км. Строительство ПЛАРБ намечалось также в Великобритании и Франции. Помимо этого в конце 1962 г. США выступили с инициативой создания в рамках так называемых многосторонних ядерных сил (МЯС) НАТО 25 надводных кораблей-ракетоносцев с восемью БР «Polaris» A-3 на каждом. Постройка этих кораблей должна была финансироваться США, Великобританией, ФРГ, Италией, Голландией, Бельгией, Турцией и Грецией, а их экипажи предполагалось формировать из представителей восьми перечисленных стран - членов НАТО. Программу планировалось реализовать в течение десяти лет, причем считалось, что головной корабль может вступить в строй через 3,5 года после выдачи заказа на его постройку, которую предполагалось осуществить в ФРГ и других странах НАТО. Корабли-ракетоносцы предлагалось создавать на базе быстроходных (20 уз.) американских транспортов типа «Mariner», имевших водоизмещение около 18 тыс. т. По своему внешнему виду они не должны были отличаться от обычных коммерческих судов. Западные военные специалисты полагали, что подобные ракетоносцы, находящиеся на боевом патрулировании в зонах интенсивного судоходства (восточная Атлантика, Средиземное море), будут обладать достаточной скрытностью, так как их обнаружение и распознавание среди почти трех тысяч других судов, ежедневно находящихся в тех же районах, станет для вероятного противника трудноразрешимой задачей ...

Наша пропаганда немедленно объявила такие корабли «пиратскими», хотя иностранная пресса сообщала, что они будут нести специальный военно-морской флаг МЯС НАТО.

О кажущейся серьезности указанных намерений НАТО свидетельствовала, в частности, установка на итальянском легком крейсере «Giuseppe Garibaldi» четырех пусковых шахт для БР «Polaris». Она была осуществлена в конце 1962 г. во время пребывания корабля в США. Затем выполнили несколько запусков учебных модификаций БР. Боевыми же ракетами корабль так и не оснащался.

Планы создания группировки надводных ракетоносцев МЯС НАТО вызвали серьезную озабоченность военно-политического руководства СССР, поскольку их реализация могла бы усугубить имевшееся в то время серьезное отставание нашей страны от США по количеству развернутых БР наземного и морского базирования.

На начало 1963 г.СССР располагал 29-ю дизель-электрическими и 8-ю атомными ракетными ПЛ, на которых размещалось 104 БР. При этом наши лодки были «малоракетными», а их БР - сравнительно «короткобойными». Так, пять ПЛ пр.АВ-611 и одна пр.ПВ-611 несли по две ракеты Р-11ФМ (дальность действия - всего 150 км), а двадцать две дизельные ПЛ пр.629 и восемь атомных пр.658 - по три Р-13 комплекса Д-2 (дальность - до 700 км). В отличие от американских все наши ракеты имели тогда надводный старт. Предназначенный для замены Д-2 на существующих ПЛ новый комплекс Д-4 с ракетами Р-21 подводного старта, обладавшими дальностью полета 1400 км, в то время имелся лишь на одной ПЛ пр.629-Б, где были установлены пусковые шахты для двух БР.

Поскольку новые многоракетные атомные ПЛ пр.667-А (16 ракет Р-27 комплекса Д-5 с подводным стартом и дальностью 2400 км) еще только разрабатывались, а продолжать строительство «малоракетных» ПЛ пр.629 и 658 было явно нецелесообразно, в пополнении флота лодками с БР наступила почти пятилетняя пауза - первые корабли пр.667-А были заложены в1964 г., а сданы лишь в 1967 г.

В 1963-1966 гг. совершенствование нашей подводной ракетно-ядерной системы осуществлялось лишь за счет перевооружения существующих ракетных ПЛ комплексом Д-4. Одновременно развертывалась разработка корабельного ракетного комплекса Д-9 с межконтинентальной дальностью стрельбы и проектирование его носителя - атомной ПЛ пр.667-Б с двенадцатью БР.

Наряду с созданием атомных подводных ракетоносцев и наземных комплексов межконтинентальных БР в начале 1960-х гг. научно-исследовательскими организациями промышленности (НИИ-88 Госкомитета общего машиностроения и ЦНИИ-45 Госкомитета по судостроению)* проводились поисковые исследования и других путей скорейшего наращивания ракетно-ядерного потенциала за счет создания нетрадиционных систем базирования МБР, обладающих более высокой скрытностью от обнаружения противником, а следовательно - и большей боевой устойчивостью, чем обычные МБР наземного базирования. При этом основным объектом исследований явились МБР типа УР-100 (разработчик - ОКБ-52, главный конструктор - В.Н.Челомей) как наименьшие по своим массо-габаритным характеристикам среди всех разрабатывавшихся в то время сухопутных МБР и опережающие по срокам разработки морские БР Р-29 комплекса Д-9 (СКБ-385, главный конструктор - В.П.Макеев), также имевших межконтинентальную дальность (до 9000 км).

Как развитие этих исследований в 1964 г. в ЦКБ-18 под руководством главного конструктора С.Н.Ковалева были выполнены предэскизные проекты под номерами 602 и 602А: размещение МБР УР-100М (комплекс Д-8) на погружающейся пусковой установке в виде вертикального цилиндра с расположенными вокруг него восемью стартовыми шахтами, а также на дизель-электрической ПЛ (тоже с восемью шахтами). Первые из них предназначались для размещения во внутренних водных бассейнах и в прибрежных морях, а вторые - только в последних. Дальнейшего развития эти работы не получили.
В упомянутых исследованиях рассматривались и варианты размещения МБР УР-100М, а также комплекса Д-9 на надводных носителях, дислоцирующихся не только на открытых морях, но и на внутренних водных путях и водоемах. Поскольку основным фактором, обуславливающим повышение боевой устойчивости надводных кораблей с МБР по сравнению с сухопутными стартами, считалась сложность их распознавания из космоса, предпочтение отдали вариантам, имитирующим обычные плавсредства гражданского назначения.

Единственным существенным и неоспоримым преимуществом надводного ракетоносца перед подводным считалось более надежная система командной радиосвязи, что обеспечивало ему практически столь же высокую готовность к пуску ракет, что и у МБР наземного базирования. Кроме того предполагалось, что надводные ракетоносцы, в отличие от подводных, смогут строиться практически на любом из судостроительных заводов страны, в связи с чем их постройка в дополнение к ракетным ПЛ обеспечит быстрейшее наращивание ракетно-ядерного потенциала, размещаемого на подвижных носителях.

В 1963 г. по указанию председателя ГКС Б.Е.Бутомы к работам по надводным ракетоносцам привлекли ЦКБ-17, которое в то время возглавлял Б.Г.Чиликин. Фактическим руководителем этих работ в бюро стал Б.В.Шмелев.

Анализ возможных районов использования надводных ракетоносцев, замаскированных под гражданские суда, показал, что наиболее пригодными для этой цели являются акватории, прилегающие к нашей территории на северо-западе и северо-востоке (Баренцево, Белое и Охотское моря), патрулируя в которых, корабли с БР межконтинентальной дальности могут держать под прицелом объекты на большей части (около 90%) территории США. Поскольку в этих акваториях постоянно находилось около пятисот плавсредств различного назначения, выявление из них носителей БР, действующих под военно-морским флагом, но идентичных по своему внешнему виду наиболее характерным для данных районов гражданским судам, представлялось для вероятного противника достаточно сложной задачей. Поэтому наиболее предпочтительным явился вариант создания таких кораблей на базе транспортных судов ледового плавания пр.550 (типа «Амгуэма»), серийно строившихся в то время в Комсомольске-на-Амуре и в Херсоне.

Эти суда дедвейтом 8700 т имели ледокольную форму корпуса, гребной винт со съемными лопастями и дизель-электрическую энергетическую установку, что позволяло им самостоятельно работать на трассе Северного морского пути.

Первоначально в качестве основного рассматривался вариант размещения на корабле ракет УР-100М комплекса Д-8. Однако, несмотря на яростное сопротивление В.Н.Челомея, наиболее пригодными для использования с надводных кораблей были признаны ракеты Р-29 комплекса Д-9. Хотя они и отставали по срокам завершения разработки от УР-100, но зато имели полностью автономную систему управления, тогда как УР-100 наводились на активном участке с помощью радиокоррекции и поэтому могли использоваться только из районов, оснащенных наземными пунктами радиоуправления (РУП). Это ставило эффективность такой системы в зависимость от надежности и живучести РУП и могло облегчить противнику идентификацию надводного ракетоносца по факту нахождения его в зоне, обслуживаемой РУП. Кроме того, ракета Р-29 была легче УР-100 (37 т против 44 т) и имела существенно меньшие габариты (длина пусковой шахты - 14 м, диаметр - 2,1 м против, соответственно, 20,5 и 2,8 м), что облегчало ее размещение и маскировку на кораблях.

Эскизный пр.909 корабля-носителя комплекса ракетного оружия Д-9 на базе судна пр.550 разрабатывался ЦКБ-17 на основании постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 10 августа 1964 г. №680-280 и приказа ГКС от 25 августа 1964 г. по договору с ГУК ВМФ от 19 марта 1965 г. Приказом ГКС от 27 февраля 1965 г. проекту было присвоено условное наименование «Скорпион».

Постановление предусматривало выдачу Военно-морским флотом ЦКБ-17 тактико-технического задания в IV квартале 1964 г. и завершение эскизного проекта во II кв. 1965 г. Однако ВМФ относился к этому проекту без энтузиазма и окончательно оформил ТТЗ только 17 апреля 1965 г.
Главным конструктором проекта был назначен Ю.А.Македон, а его заместителем - Б.В.Шмелев. Функции главного наблюдающего от ВМФ выполнял инженер-капитан 2 ранга Б.А.Колызаев.

Силуэты судна ледового плавания пр.550 и корабля-носителя ракетного комплекса Д-9 пр.909.

В соответствии с ТТЗ на корабле должен был устанавливаться комплекс ракетного оружия (РО) Д-9, обеспечивающий запуск БР Р-29 из географических районов 35-75 град. СШ, при температуре воздуха от -30 до +50 град.С, скорости ветра до 25 м/с, бортовой качке с амплитудой до 10 град, и килевой - до 4 град.

В комплекс входили следующие основные элементы:
. . восемь БР Р-29, хранящиеся полностью снаряженными и заправленными компонентами топлива в унифицированных с ПЛ пр.701 и пр.667-Б вертикальных шахтах на пусковых установках 4С-75 (предусматривалась возможность нахождения БР на корабле в течение шести месяцев) и пятиминутной готовности к старту (погрузка БР на корабль обеспечивалась базовыми средствами);
. . испытательно-пусковое электрооборудование системы управления РО;
. . система документирования;
. . система телеметрического контроля;
. . система оптико-электронного контроля привязки ракетного и навигационного комплексов к базовым плоскостям корабля.

Для обеспечения работы комплекса РО на корабле предусматривались: навигационный комплекс, способный определять место корабля с точностью до 3 км и направление с точностью 0,5 град.; корабельный вычислительный комплекс; система единого времени.

Комплекс РО обслуживался рядом специальных корабельных систем, в том числе: системой вентиляции и обеспечения микроклимата в пусковых шахтах; системой охлаждения приборных отсеков БР; системой контроля концентрации паров компонентов топлива в шахтах; системой аварийного слива окислителя из баков БР за борт и горючего в шахту; системой нейтрализации остатков компонентов топлива в шахтах и др.

Для автоматизированного приема от береговых ФКП сигнала об объявлении боевой готовности № 1, команда использование РО и на снятие блокировки несанкционированного старта ракет, передачи подтверждения о получении команд и их исполнении предусматривалась система командной радиосвязи с двух-трехкратным резервированием аппаратуры, обеспечивающая круглосуточный прием сигналов в виде цифрового кода с высокой степенью достоверности и надежности (0.99) при одновременно действующих двух средневолновых и трех коротковолновых каналах.

Помимо этого для приема приказаний, донесений, информации об обстановке, а также для поддержания двухсторонней связи с береговыми КП, взаимодействующими кораблями и авиацией, корабль оснащался двумя комплектами радиопередатчиков и четырьмя - радиоприемников, тремя радиостанциями, а также специальной аппаратурой.

Радиолокационные средства включали две навигационных РЛС «Волга» и систему госопознавания «Хром-КМ». Предусматривалась также инфракрасная аппаратура обеспечения совместного плавания «Огонь-50».

Никаких средств самообороны на корабле не предусматривалось.

Защита корабля принималась в объеме проекта мобилизационного оборудования судов пр.550 и включала помимо обычных мероприятий противоатомной защиты только размагничивающее устройство, а также бронирование ходовой рубки.

Поскольку проектом предусматривалось использование корпуса судна пр.550 с сохранением его главных размерений, обводов корпуса, архитектуры и РЭУ, основными вопросами, возникшими при разработке пр.909. стали следующие:
. . рациональное использование помещений транспортного судна для размещения комплекса РО. обеспечивающих его систем и устройств с сохранением идентичности внешнего вида корабля с судном пр.550;
. . размещение увеличенного вдвое по сравнению с пр.550 личного состава (места для 114 чел., включая 26 офицеров, 16 главстаршин и мичманов, вместо 67 чел.);
. . достижение двухотсечного стандарта непотопляемости;
. . обеспечение электропитанием дополнительных потребителей электроэнергии:
. . получение дальности плавания5000 миль при автономности по запасам провизии и топлива для вспомогательных дизель-генераторов и вспомогательных котлов 180 суток.

Пусковые шахты комплекса РО были размещены в два ряда поперек корабля в отдельном отсеке протяженностью 7.2 м. расположенном непосредственно в корму от помещений ГЭУ, в районе предполагаемого положения центра качаний. При этом средняя надстройка была по сравнению с пр.550 удлинена на 3 м. На легкие палубные закрытия крышек пусковых шахт предполагалось нанести покрытие, имитирующее деревянный настил.

Посты управления и обслуживания комплекса РО располагались смежно с отсеком пусковых шахт. При этом радиосекстаны навигационного комплекса выполнялись выдвижными, а крышки их шахт маскировались под накладные листы верхней палубы.

Учитывая большую автономность корабля, на нем постарались предусмотреть улучшенные условия жизни. Вес жилые помещения (шесть 1-местных и десять 2-местных кают для офицеров, четыре 2-местные и столько же 4-местных кают для глав-старшин и мичманов, три 6-. три 10- и два 12-местных кубрика для рядового состава) размещались в средней надстройке вместе с кают-компанией и столовой команды. Все помещения обслуживались системой кондиционирования воздуха.

Размещение комплекса РО, жилых, служебных и прочих помещении в совокупности с оборудованием новых топливных и балластных цистерн привело к практически полному использованию объема корпуса и надстройки судна пр.550. Поскольку грузовые трюмы на корабле пр.909 отсутствовали, с целью маскировки его под гражданское судно комингсы грузовых люков и их закрытия должны были выполняться фальшивыми, как и большая часть сохраненных по пр.550 грузовых стрел (за исключением двух, необходимых для погрузки провизии), а также лучевая антенна между мачтами, снабженная устройством сбрасывания перед стартом БР. В результате основное отличие силуэтов корабля пр.909 и судна пр.550 определялось лишь наличием на первом дополнительных антенн радиосвязи.

Корпус корабля, как уже говорилось, сохранился по пр.550, который был спроектирован по «Правилам Морского Регистра СССР» издания 1956 г. (на класс Арктика). Средняя надстройка и труба выполнялись из алюминиево-магниевого сплава, что позволило обеспечить остойчивость корабля в соответствии с действовавшими в то время требованиями ВМФ для кораблей 1-го ранга, снизив при этом на 200 т количество принимаемого твердого балласта.

Особое внимание при разработке проекта было уделено вопросам обеспечения старта ракет при качке корабля. В ЦНИИ-45 проводились мореходные испытания модели корабля, позволившие определить параметры его качки на волнении и оценить возможности их улучшения за счет установки успокоителей качки. Поскольку умерение бортовой качки должно было проводиться как на ходу, так и без хода, в проекте был принят жидкостной успокоитель. ЦНИИ-45 исследовал два их типа: цистерну Фрама 1 -го рода и цистерну Флюма со свободной поверхностью в соединительном канале. Было установлено, что при принятых в проекте размерах цистерн (общая протяженность - 0,065L, масса жидкости - 2.4% от водоизмещения) оба типа обеспечивают снижение амплитуд бортовой качки примерно в 1,3 раза.

Как показали модельные испытания, на всех курсовых углах к волне при волнении до 6 баллов включительно и неработающих успокоителях максимальные амплитуды бортовой качки не превосходят 10 град., а килевой - 4 град., то есть не выходят за пределы, при которых возможен пуск ракет. Эти данные совпали о натурными замерами параметров качки, выполненными ЦНИИ-45 на судне пр.550 «Оленек».

Непотопляемость корабля в соответствии с ТТЗ должна была обеспечиваться при затоплении любых двух смежных отсеков общей протяженностью не менее 20% длины корабля. Это потребовало установки трех дополнительных (по сравнению с пр.550) поперечных переборок, приема твердого (970 т), а при стандартном водоизмещении - и жидкого (666 т) балласта. Кроме того, для устранения несимметрии затопления предусматривалось соединение цистерн противоположных бортов переточными трубами.

ГЭУ была принята по пр.550 одновальной дизель-электрической, включающей четыре главных дизель-генератора мощностью по 1800 л.с. и гребной электродвигатель постоянного тока мощностью 7000 л.с., обеспечивающий кораблю скорость хода 15 уз.

Вспомогательная электроэнергетическая установка состояла из восьми дизель-генераторов переменного тока мощностью по 300 кВт, расположенных в двух электростанциях (разнесенных для повышения живучести по длине корабля). Для отопления и удовлетворения других хозяйственных нужд предусматривались два вспомогательных котла паропроизводительностью по 4 т/ч, а также (как и в пр.550) четыре утилизационных котла по 0,1 т/ч. Запасы топлива, смазочного масла и питательной воды для котлов принимались исходя из обеспечения заданной дальности плавания 5000 миль 15-узловым ходом и оговоренной в ТТЗ модели использования корабля в течение одного автономного похода (13 суток - ход со скоростью 15 уз. и 167 суток - стоянка в полной боевой готовности) и составили 3765 т.

Прием на корабль, имеющий архитектуру обычного «сухогруза», столь значительного (около 35% от полного водоизмещения) запаса жидких грузов привел к необходимости оборудования в бывших грузовых трюмах «высоких» цистерн, разделенных горизонтальными преградами.
Водоизмещение корабля порожнем составило 6940 т, стандартное - 7630 т, а полное - 11660 т, что было существенно меньше, чем ожидавшееся у его иностранного аналога.
Помимо разработки эскизного проекта корабля «Скорпион» в основном варианте (пр.909) ЦКБ-17 выполнило, по существу в инициативном порядке, сокращенный эскизный пр.1111 надводного ракетоносца минимального по условиям размещения комплекса Д-9 с 8 БР Р-29 водоизмещения, замаскированного под гидрографическое судно. Основные требования ВМФ к такому кораблю были выданы ЦКБ-17 лишь 5 июня 1965 г.

Принципиальными отличиями корабля пр. 1111 от основного варианта явились:
. . снижение автономности по запасам провизии и топлива для вспомогательных дизель-генераторов со 180 до 30 суток;
. . применение двухвальной ГЭУ в составе двух дизелей типа «58» номинальной мощностью по 4500 л.с., обеспечивающей скорость хода 18 уз. (16 уз. при длительной суммарной мощности 5500 л.с.) и ЭЭУ, включающей шесть дизель-генераторов по 300 кВт;
. . более полное, чем в пр.909, удовлетворение требований ВМФ в части защиты (в 1,7 раза меньший безопасный радиус при атомном взрыве, внедрение мероприятий по снижению не только электромагнитного, но и акустического, а также теплового полей), остойчивости и непотопляемости;
. . наличие оборудования для проведения в целях маскировки гидрографических работ.

Кроме того, корпус корабля был спроектирован не по правилам Морского Регистра СССР, а в соответствии с «Правилами выполнения расчетов прочности конструкций корпуса надводных кораблей», что обеспечило заметную экономию его массы.

Ширина корабля (16,5 м) была принята максимально допустимой по условиям остойчивости и размещения ракетных шахт по четыре в ряд поперек корабля, а коэффициент общей полноты - равным 0,56 вместо 0,64 в пр.909. В результате стандартное водоизмещение корабля было получено 4790 т, а полное - 5530 т, то есть более чем вдвое меньшим, нежели по пр.909.

Столь значительное снижение водоизмещения корабля привело к ухудшению параметров его качки, в связи с чем на волнении 6 баллов даже при работающих успокоителях (пассивные цистерны Флюма, обеспечивающие уменьшение амплитуд бортовой качки в 1,6 раза) для пуска ракет кораблю пришлось бы маневрировать, избегая курсовых углов к волне 75-170 град.

По оценкам ЦКБ-17 трудоемкость и стоимость постройки корабля пр.1111 были бы соответственно в 1,62 и 1.13 раза меньшими, чем у корабля пр.909.

Постройка кораблей типа «Скорпион» планировалась на заводе № 199 в Комсомольске-на-Амуре. ЦКБ-17 оптимистично предполагало, что при условии завершения технических проектов в IV квартале 1965 г. головные корабли могли бы быть построены в 1968 г.

Эскизные пр.909 и 1111 были завершены ЦКБ-17 в июле-августе 1965 г., а их материалы представлены руководству МСП и командованию ВМФ.

ЦКБ-17 рекомендовало вести дальнейшее проектирование кораблей «Скорпион» по обоим вариантам, полагая, что создание надводных ракетоносцев в двух модификациях затруднило бы вероятному противнику их обнаружение и распознавание среди десятков других кораблей и судов, постоянно находящихся в Баренцевом и Охотском морях.

ЦНИИ-45 в своем заключении по пр.909 и 1111, представленном руководству МСП в сентябре 1965 г., отметил, что создание в дополнение к атомным подводным ракетоносцам некоторого количества надводных носителей ракетных комплексов Д-9 может быть оправдано следующим:
. . путем постройки таких кораблей будет наращиваться число стратегических БР, размещаемых на подвижных носителях, без ущерба для программы строительства атомных ПЛ других назначений и при минимальных затратах;
. . наличие в составе нашего флота не только подводных, но и надводных носителей БР стратегического назначения вынудит вероятных противников привлекать для слежения за этими кораблями еще в мирное время дополнительные силы и средства, отвлекая их тем самым от решения других задач.

Далее в заключении говорилось, что постройка кораблей «Скорпион» по обоим вариантам может быть оправдана лишь при условии, что это приведет к существенному повышению боевой устойчивости системы надводных ракетоносцев в целом за счет затруднительности их распознавания среди других гражданских и военных кораблей и судов. Однако замаскированные под гидрографические суда корабли пр.1111 будут иметь малое количество себе подобных, смогут легко идентифицироваться, поэтому их создание наряду с кораблями пр.909 не приведет к заметному повышению боевой устойчивости системы.

Между тем, корабли пр.909 имеют перед кораблями пр.1111 следующие преимущества:
. . более высокую скрытность, поскольку суда, близкие к ним по силуэту, имеются на северном и дальневосточном морских театрах в большом количестве, тогда как специально построенные гидрографические суда, сходные с пр.1111, в СССР отсутствуют;
. . повышенную не менее чем в 1,2 раза готовность к немедленному использованию оружия вследствие более высоких значений коэффициента оперативной напряженности (КОН) и «коэффициента погоды» (повторяемости волнения, при котором возможен старт ракет по условиям качки).

В то же время по величине общих затрат на постройку и эксплуатацию корабля (с учетом стоимости БР, затрат на снабжение топливом в море с танкеров и т.п.), отнесенных к количеству реальных стартов БР (произведению количества ракет на КОН и «коэффициент погоды») оба корабля будут практически равноценными. Поэтому дальнейшую разработку корабля «Скорпион» ЦНИИ-45 рекомендовал вести по пр.909 на базе освоенного заводом №199 судна пр.550.

Пр.909 и 1111 не проходили обычной процедуры рассмотрения и утверждения в МСП и центральном аппарате ВМФ. Осенью 1965 г. стало ясно, что намечавшаяся программа строительства надводных ракетоносцев для МЯС НАТО реализоваться не будет, в связи с чем дальнейшие работы по проекту «Скорпион» не проводились.

Оценивая проект «Скорпион» в ретроспективном плане, следует отметить, что его реализация не ускорила бы наращивания ракетно-ядерного потенциала, поскольку количество построенных боевых кораблей в нашей стране всегда ограничивалось не столько судостроительными возможностями, сколько возможностями поставок для них систем вооружения (ракетных и навигационных комплексов и других изделий приборостроения). Поэтому строительство надводных кораблей с комплексом Д-9 неизбежно отразилось бы на программе постройки оснащенных этим же оружием атомных ПЛ,тем более, что часть из них также строилась на заводе №199 в Комсомольске-на-Амуре. В этих условиях создание надводных ракетоносцев типа «Скорпион» фактически могло иметь лишь политическое значение, как ответ на соответствующие программы НАТО, а с отказом от них совершенно естественным стало прекращение подобных работ и в СССР.

Шитиков Е. А. История ядерного оружия флота. (Очерки о создании полигона и испытаниях на Новой Земле) // Ядерные испытания. Кн. 1: Ядерные испытания в Арктике. Т. 1. - 2006. - С. 7-156.

ИСТОРИЯ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ ФЛОТА

(Очерки о создании полигона и испытаниях на Новой Земле)

Вице-адмирал Е.А. ШИТИКОВ

Ядерное оружие - единственное средство обеспечения национальной безопасности и сохранения суверинитета России, а главная задача ядерного оружейного комплекса - сохранение и поддержание боевого оснащения армии всеми видами ядерного оружия. Решение данной задачи без полигона - невыполнимо.

В. Н. Михайлов

ПРЕДИСЛОВИЕ

Для создания отечественного ядерного флота требовалось решить многие сложные научные, технические и организационные проблемы. Очерки посвящены организационно-техническим мероприятиям, проводившимся в Военно- Морском Флоте в 1949-1954 годах по поиску путей реализации в военно-Морских вооружениях и в корабельной энергетике достижений ядерной физики, а гакже выполнению решений руководства страны о создании полигона на Новой Земле.

Научным руководителем Уранового проекта по созданию в СССР ядерного оружия был академик И.В. Курчатов. Для ВМФ ядерное оружие разрабатывалось в научно-исследовательских институтах Минсредмаша. Роль науки и деятельность российских ученых-физиков явились ключевыми и решающими при создании ядерных боеприпасов флота.

Министр среднего машиностроения Е.П. Славский писал, что у него «своя академия наук, полсотни академиков, две с половиной тысячи докторов, а кан-

Дидатов... Грандиознейшее хозяйство». Таким научным потенциалом обладали создатели ядерного оружия флота и ядерных энергетических установок для кораблей. Создание в трудное для страны время ядерного потенциала и его постоянное поддержание на высоком научно-техническом уровне являлось гарантом стабильности мира на нашей планете, я бы сказал, гарантом успеха нового мышления в переговорах на равных условиях по взаимному ограничению и прекращению ядерных испытаний. Дело не в количестве ракет с ядерными боеголовками на борту, а в том научно-техническом потенциале страны, который может гибко реагировать на возможные достижения других стран в этой области...

При создании ядерного оружия важной проблемой была безопасность эксплуатации его в морских условиях, особенно при несении службы на кораблях. От поколения к поколению ядерных боеприпасов опасность удалось резко снизить, а знания специалистов и требования документации практически исключали появление нештатных ситуаций. Опыт длительной эксплуатации ЯБП на флотах, особенно в экстремальных ситуациях, пограничных к взрывам обычных ВВ, показал надежность и безопасность ядерных боеприпасов.

Этот опыт специалистов-разработчиков и эксплуатационников - надо сохранять и поддерживать. Не допустить деградации уникальных коллективов высококвалифицированных профессионалов - это значительно труднее, чем все рушить...

Академик РАН В.Н. МИХАЙЛОВ

ВВЕДЕНИЕ

В период советско-американского противостояния, в 60-80-е годы XX века, главным оружием флота, безусловно, являлось ядерное. Только с окончанием «холодной войны» оперативно-тактическое ядерное оружие на кораблях стало уступать место высокоточному неядерному. Но стратегическое ядерное оружие неизменно продолжает находиться на подводных лодках.

Ядерное оружие возникло в результате бурного развития фундаментальных исследований свойств материи, проникновения человека в тайны ядра атома. Его разработка базировалась на достижениях нейтронной физики, газодинамики, термодинамики и многих других наук. В свою очередь, воору- женческая тематика способствовала развитию этих наук и в мирном направлении, порождая общечеловеческие ценности, например, такие, как атомная энергетика. Поэтому история создания ядерного оружия - история величайшего прорыва человеческих знаний - привлекает к себе внимание широкой общественности.

В последние годы вышло в свет заметное число публикаций по истории отечественного атомного проекта. Их авторами стали не журналисты, давно освоившие эту тему, а сами создатели ядерного оружия. Опубликованы книги и статьи академика Ю.Б. Харитона, академика Е.А. Негина (руководитель авторского коллектива), доктора наук Г.А. Цыркова, академика В.Н. Михайлова, А.И. Веретенникова, В.А. Цукермана, И.Н. Головина, В.И. Жучихина, Ю.Н. Смирнова, знатока атомного производства А. К. Круглова и многих других. Российский научный центр «Курчатовский институт» регулярно выпускает сборники статей по истории атомного проекта.

Начали печататься и представители Министерства обороны. Полковник C.Л. Давыдов выпустил сборник воспоминаний участников первых испытаний на Семипалатинском полигоне «Россия делает сама». Об учении в Тоцком рассказали генерал-лейтенанты А.А. Осин и С.А. Зеленцов - специалисты по ядерному оружию. Новоземельскому полигону посвящены два тома (выпуска), подготовленные авторскими коллективами под руководством В.Н. Михайлова, Г.Е. Золотухина, А.М. Матущенко, и сборник статей «Ядерный архипелаг», в котором выступают испытатели арктического полигона.

Министерство по атомной энергии и Министерство обороны Российской Федерации совместно выпустили книгу «Испытания ядерного оружия и ядерные взрывы в мирных целях СССР», в которой приведены данные по всем ядерным взрывам в нашей стране с указанием цели испытаний, места проведения и мощности взрыва.

Ветераны Комитета государственной безопасности СССР В.Б. Барковский и А.А. Яцков опубликовали статьи и документальные материалы, показывающие вклад разведки в создание советского ядерного оружия.

Волну публикаций по истории отечественного ядерного оружия стимулировал Указ Президента Российской Федерации от 17 февраля 1995 года «О подготовке и издании официального сборника архивных документов по истории

Создания ядерного оружия в СССР». Одним словом, положено научное начало освещению истории советского атомного проекта.

В настоящее время главной заботой ядерщиков остается проблема безопасности. «Закрыть» атом уже нельзя, а сделать его использование безопасным для человека и природы, видимо, можно. Значимость этой проблемы была подтверждена целевой встречей по ядерной безопасности глав восьми ведущих государств мира - России, США, Англии, Франции, Германии, Канады, Японии и Италии, - состоявшейся 19 - 20 апреля 1996 г. в Москве. В связи с этим, по нашему мнению, полезен опыт освоения флотом ядерного оружия.

В программе ядерного вооружения страны Военно-Морской Флот занимает особое место. Ему был подчинен Новоземельский полигон, мощность взрывов на котором составила 94% от мощности всех испытаний ядерного оружия в СССР. ВМФ располагал большой номенклатурой ядерных боеприпасов самого различного назначения. Морские ядерные боеприпасы находились не только в тепличных условиях береговых баз, но и длительное время размещались на кораблях, нередко попадавших в период плавания в экстремальные ситуации.

За всю 300-летнюю историю отечественного флота только в 60-80-е годы XX века ударная сила флота России была сопоставима с самым сильным флотом мира. В связи с этим справедливость требует назвать имена тех, кто создал небывалую морскую мощь государства.

В этом разделе монографии освещено создание полигона на Новой Земле, испытание ядерных вооружений и кораблей на полигоне, зарождение первых образцов и совершенствование корабельных ядерных боеприпасов, их освоение личным составом на флотах. При исследовании автором использованы архивные материалы, начиная с 1930-х годов, а также источники мемуарного характера.

Большую помощь в подготовке очерков для монографии оказал Российский государственный морской историко-культурный центр при Правительстве Российской Федерации во главе с адмиралом И.В. Касатоновым.

Автор признателен сослуживцам Абрамову Б.М., Андрееву С.С., Биткову В.Н., Вострову Р.С., Гольцеву В. В., Казакову А. В., Касимову О.Г., Матанцеву В.А., Никитину Е.Т., Стеценко Г.А., Тимофееву В.А., Тюрину Ю.Ф. за восстановление событий прошлых лет и за помощь при написании предлагаемых вниманию читателей очерков.

ОТДЕЛ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВМФ

Для создания отечественного ядерного флота требовалось решить многие сложные научные, технические и организационные проблемы. Очерк посвящен организационно-техническим мероприятиям, проводившимся в Военно-Морском Флоте в 1949-1954 годы по поиску путей реализации в Военно-Морских вооружениях и в корабельной энергетике достижений ядерной физики.

Испытание первой атомной бомбы в СССР состоялось 29 августа 1949 года. Уже через десятьдней, 8 сентября, министр Вооруженных Сил маршал Советского Союза А.М. Василевский приказал флоту заняться освоением нового оружия. Для этого предписывалось сформировать специальный отдел при Главнокомандующем ВМФ.1 Отделу присвоили номер 6 и он подчинялся непосредственно Главкому, а с образованием военно-морского министерства - с 22 февраля 1950 года по 15 марта 1953 года - Военно-Морскому министру. Отдел в прямом смысле был при министре, занимая 4 комнаты и кабинет одного из его заместителей. Тем самым подчеркивалась важность отдела, деятельность которого регламентировалась особым режимом секретности.

Отдел создали для обеспечения разработки атомного оружия для флота, способов его применения в боевых действиях на море, а также защиты объектов флота от атомного оружия противника. В процессе его деятельности личному составу отдела пришлось заниматься и другими вопросами. При образовании отдел имел в своем составе двадцать офицеров и четырех служащих. Начальником назначили капитана 1 ранга Петра Фомича Фомина, ранее работавшего заместителем начальника Научно-технического комитета ВМФ.

Штатная структура отдела включала направления:

Корабельное - начальник капитан 2 ранга А.В. Селянин;

Вооружения - начальник капитан 1 ранга Н.П. Дашков;

Научно-техническое - начальник капитан 2 ранга А.Н. Вощинин;

Фортификационное - начальник полковник Е.Н. Барковский;

Оперативно-тактическое - начальник капитан 2 ранга С.С. Сатунин;

Химико-радиационное - начальник майор В.Г. Марковский;

Авиационное - начальник полковник Б.М. Бурашев;

Медицинское - начальник полковник В.В. Чумаков.

Первоначально подбором кадров занимался капитан 1 ранга М.А. Моряхин, а с января 1951 года - майор А.В. Казаков. По мере расширения задач, структура и штатная численность отдела менялись. Через четыре года, к моменту переформирования отдела в управление, его численность увеличилась в три раза.

Статус 6-го отдела определили Положением, которое утвердил 3 июля 1950 года Военно-Морской министр адмирал И.С. Юмашев. В нем было записано: «6-й отдел при военно-морском министре состоит на правах Управления Морского Генерального штаба».

Начальный период работы отдела был сложным, так как ни один из офицеров и служащих отдела не имел ни специального образования по атомной и ядерной

1 В отдельные периоды Военно-Морской Флот (ВМФ) именовался Военно-Морскими Силами (ВМС).

Физике, ни опыта работы в этих областях. Никаких сведений об устройстве и эксплуатации ядерных зарядов не было, кроме скупых сведений о взрывах на Семипалатинском полигоне, который условно назывался Учебным полигоном № 2. Не существовало и разработанной концепции того, какое ядерное оружие необходимо нашему флоту. Неясно было, как защищаться от этого грозного оружия. Только по подводным лодкам можно было дать рекомендацию - погружаться на глубину, то есть прятаться под толщей воды.

И тут важную роль сыграла высокая общая инженерная и военная подготовка морских офицеров и умелый подбор кадров.

Служба в 6-м отделе при военно-морском министре (6-м отделе ВМФ) требовала особой ответственности, отягощенной высокой секретностью. Офицеры в кратчайший срок должны были овладеть большим объемом физико- технических знаний в области использования ядерной энергии, участвовать в сложных экспериментах и испытаниях. Кроме того, сотрудники отдела должны были быть здоровыми и молодыми, способными длительное время работать вместе с создателями ядерного оружия, участвовать в его испытаниях и эксплуатации на флотах.

Все кандидаты, подобранные на должности для работы в 6-м отделе, согласовывались на допуск с соответствующим отделом Комитета Госбезопасности СССР, а после согласования давали подписку о неразглашении сведений военной и государственной тайны, которые станут им известны в процессе работы.

Отдавая предпочтение квалифицированной молодежи, для службы в Отделе назначали выпускников высших учебных заведений. Например, из Высшего инженерно-технического училища прибыли лейтенанты B.Л. Серебреников, Ю.С. Пивоваров, Л.A. Кашников, из Московского инженерно-физического института пришли О. Г. Касимов, А.А. Раков, Ф.А. Курмаев, Л.Л. Колесов. Но больше всего было офицеров, окончивших Военно-Морскую академию кораблестроения и вооружения им. А.Н. Крылова. Это капитаны 3 ранга Б.М. Абрамов, Е.А. Николаев, Н.Н. Жуков, капитан-лейтенант В.А. Тимофеев. Я тоже попал в отдел из ВМАКВ им. А.Н. Крылова.

Многие из этих офицеров впоследствии стали кандидатами технических наук, а капитан 2 ранга Ю. С. Яковлев без отрыва от службы защитил докторскую диссертацию.

О высоких деловых качествах и профессионализме офицеров, подобранных в то время для работы в области ядерного оружия, свидетельствует их продвижение по службе, а также присвоение высоких воинских званий. Так, в процессе дальнейшей службы стали вице-адмиралами П.Ф. Фомин, А.Н. Вощинин, Ю.С. Яковлев, Н.Г. Кутузов, Е.А. Шитиков, генерал-лейтенантом - Е.Н. Барковский, контр-адмиралами - И.Г. Иванов, В.В. Рахманов, Б.А. Коковихин.

Офицеры, прибывшие в отдел для прохождения службы, самостоятельно изучали весь имеющийся в то время материал по атомной тематике. В первую очередь штудировали книгу М.И. Корсунского «Атомное ядро», изучали материал из американского журнала «Nucleonics» и скупые разведывательные сводки по ядерному оружию США. Выборочно изучали отчеты об испытаниях военно- морской техники на Семипалатинском полигоне, а также отчет капитана 2 ранга А.М. Хохлова, присутствовавшего на американских испытаниях атомного оружия и кораблей на акватории атолла Бикини в Тихом океане в 1946 году.

Некоторые штрихи деятельности того периода вызывают сегодня улыбку. Обучаясь, часто записывали в совершенно секретные тетради различные сведения из открытых учебников по атомной физике, популярных брошюр, рассказывающих о принципах устройства атомной бомбы.

Период самообучения офицеров длился примерно год. Затем начался период обучения других и установления контактов с научным миром и конструкторами.

П.Ф. Фомин искал и укреплял связи с видными учеными страны М.А. Лаврентьевым, М.А. Садовским, А.П. Александровым, Н.Н. Семеновым, Е.К. Федоровым и другими. Офицеры отдела устанавливали контакты с научными сотрудниками институтов Академии наук СССР. Таким образом, налаживались деловые связи Военно-Морского Флота с научно-исследовательскими институтами и конструкторскими бюро.

Приобретенные знания доводились, в пределах допустимого, до сведения офицеров Морского Генерального штаба и центральных управлений ВМФ. 6-й отдел организовал и провел большой цикл лекций для адмиралов и офицеров центрального аппарата по физическим принципам и устройству ядерных зарядов, особенностям их эксплуатации и боевого применения. Особое внимание было обращено на поражающие факторы ядерных взрывов. Отдельно был подготовлен и проведен офицерами отдела ряд лекций для Главнокомандующего ВМФ и его заместителей. Эти занятия с небольшой группой боевых заслуженных адмиралов проходили в простой деловой атмосфере и вызывали у них большой интерес, докладчикам задавали много вопросов. Большинство занятий проводили инженеры-физики О.Г. Касимов, А.А. Раков, Л.Л. Колесов. Организовывались просмотры кинофильмов, снятых при натурных испытаниях на Семипалатинском полигоне. На этом полигоне создали сектор военно-морского вооружения, им руководил капитан 2 ранга А.П. Новиков. На все испытания личный состав сектора выставлял на опытном поле для проверки на взрывостойкость корабельное оружие и морскую технику.

Военно-морская техника испытывалась на разных расстояниях от центра боевого поля и подвергалась разрушениям различной степени. Много образцов установили на поле при испытаниях первой атомной бомбы в августе 1949 года и водородной бомбы в августе 1953 года. Испытывали артиллерийские установки кораблей, командно-дальномерные пункты, торпедные аппараты, противолодочные бомбометы, морские якорные мины, минные защитники и другую технику. По результатам испытаний составляли (от руки, из соображений секретности) общий отчет и по каждому виду техники - частные отчеты. На основании отчетов давались рекомендации разработчикам кораблей и оружия - для улучшения их противоатомной защиты (ПАЗ); строителям - для повышения защищенности военно-морских баз (ВМБ); медикам - для разработки мер по профилактике лучевой болезни. В этих работах принимали участие сотрудники отдела А.Н. Вощинин, Е.Н. Барковский, А.В. Селянин, Ю.С. Яковлев, А.А. Еньков, И. Г. Иванов, Н.П. Дашков, А.А. Пучков, И.И. Воронин, С.Д. Ивонинский, В.Л. Серебреников, В.Г. Марковский.

Уже на этапе сухопутных испытаний была выявлена неравнопрочность элементов кораблей при воздействии различных поражающих факторов атомного взрыва. Совместно с операторами разрабатывали противоатомные ордера из

Расчета, чтобы одной атомной бомбой средней мощности не поражались два крупных корабля. Понимая, что расчеты делались с большим приближением, расстояния между кораблями в ордере определялись с запасом.

Для обучения личного состава кораблей действиям в условиях применения ядерного оружия старший офицер отдела капитан 2 ранга В. И. Бушкин сконструировал имитатор взрыва и получил авторское свидетельство. Наступила пора более целеустремленного воздействия на боевую подготовку флотов в условиях использования вероятным противником ядерного оружия.

В качестве первоочередной задачи необходимо было передать все имеющиеся сведения по ядерному оружию личному составу флотов и будущим офицерам флота. С этой целью разработали необходимые документы по организации специальной подготовки курсантов военно-морских училищ, их одобрило командование ВМФ.

Таким образом, под руководством 6-го отдела ВМФ была организована система подготовки личного состава по основам устройства ядерного оружия, вопросам его применения в боевых действиях на море, способам защиты от поражающих факторов ядерного взрыва.

Стало ясно, что необходимы корабельные ядерные боеприпасы. В первую очередь внимание обратили на корабельную артиллерию надводных кораблей, торпедное оружие подводных лодок, ракетное оружие ВМФ и авиации ВМФ.

По торпедному оружию подготовили ТТЗ на ядерный боеприпас к разрабатывавшейся торпеде и выдали ТТЗ на боевую часть противокорабельной авиационной крылатой ракеты.

6-й отдел ВМФ курировал также разработки крылатой ракеты «Стрела» для береговых установок, предназначенных для зашиты военно-морских баз. Однако в октябре 1953 года министр обороны СССР освободил 6-й отдел от работ, относящихся к авиационным крылатым ракетам, так как в аппарате командующего авиацией ВМФ был сформирован отдел атомного вооружения и введена должность помощника командующего авиацией ВМФ по спецвооружению. Ее занял генерал-лейтенант П.Н. Лемешко

Серьезно проблемой ядерных боевых частей крылатых ракет занялись позже, когда В.Н. Челомей стал создавать крылатые ракеты для ВМФ. Первые проработки по самой крылатой ракете для подводной лодки начались с 1954 года. В дальнейшем крылатые ракеты получили широкое применение в отечественном флоте.

В сентябре 1952 года началась новая эпоха в советском кораблестроении. По инициативе А.П. Александрова, И.В. Курчатова и Н.А. Доллежаля Сталин подписал решение о создании атомной подводной лодки. Работы над ней велись в условиях строгой секретности, их финансирование осуществлялось через МСМ. Это не позволяло флоту в процессе проектирования предъявлять какие-либо требования к лодке, т.е. более года специалисты флота в работах по первой атомной подводной лодке фактически не участвовали. Специалисты флота - офицеры 6-го отдела ВМФ - были подключены к проектированию атомной подводной лодки постановлением Совета Министров СССР от 28 июля 1953 года. Общее руководство возложили на П.Ф. Фомина. Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Н.Г. Кузнецов 15 января 1954 года распорядился «организацию и руководство всеми работами по объекту 627 возложить на 6-й отдел». Комплектование строящейся

Подводной лодки личным составом было поручено П.Ф. Фомину. Специалистами кораблестроительного направления на флотах были подобраны соответствующие офицеры. Так, первым инженером-механиком на опытную подводную лодку К-3 с атомным реактором был назначен Борис Петрович Акулов. Были подобраны и другие специалисты, среди которых был будущий Герой Советского Союза помощник командира лодки Лев Михайлович Жильцов.

В июле 1954 года заканчивалась разработка технического проекта АПЛ. Главком Н.Г. Кузнецов принял решение рассмотреть его экспертной комиссией из специалистов флота. Комиссию возглавил контр-адмирал А.Е. Орел, который в дальнейшем командовал Северным и Балтийским флотами. В состав комиссии входила группа специалистов 6-го отдела ВМФ. Они рецензировали проект системы управления, защиты и теплоконтроля ядерной энергетической установки (ЯЭУ). В комиссии работали офицеры отдела И.Д. Дорофеев, Б.М. Абрамов и Ю.П. Бабин.

6-й отдел организовал и укомплектовал контрольно-приемный аппарат на всех предприятиях Советского Союза, участвовавших в создании ядерной энергетики для подводной лодки. Отдел сформировал два экипажа (кроме командиров) этой лодки и организовал специальную подготовку офицеров электромеханической боевой части (БЧ-5).

Последние обобщенные документы по атомной лодке, которые хранятся в архивных делах 6-го отдела, относятся к периоду подготовки проекта постановления правительства по техпроекту лодки. Отдел твердо придерживался мнения, что взамен одного большого торпедного аппарата необходимо разместить традиционные аппараты со значительным увеличением числа торпед. В кораблестроительном направлении 6-го отдела в этот период работали А.А. Еньков, Ю.К. Симонов, В.И. Кошкин, Б.М. Абрамов, С.И. Крылов.

После утверждения техпроекта 627 за ядерщиками флота остались вопросы дозиметрического контроля в отсеках подводной лодки. Ими занимался Ф.А. Курмаев.

9 августа 1957 года подводная лодка проекта 627 была спущена на воду, а 17 января 1959 года принята флотом в опытную эксплуатацию. В создание первой атомной лодки есть определенный вклад и офицеров 6-го отдела ВМФ.

Вторым важным направлением деятельности отдела в области кораблестроения являлась противоатомная защита (ПАЗ) кораблей. Отдел подготовил «Временные основные требования по противоатомной защите при проектировании надводных кораблей ВМС», введенные в действие приказом Главнокомандующего от 17 июля 1954 года. В их разработке принимали активное участие офицеры 6-го отдела ВМФ Ю.С. Яковлев, В.В. Рахманов, В.А. Тимофеев.

Министерство судостроительной промышленности разослало «Временные основные требования...» во все Центральные конструкторские бюро и научно- исследовательские институты отрасли для руководства при проектировании новых кораблей.

Готовился новый 10-летний план военного кораблестроения, а ясности в боевой устойчивости кораблей, особенно надводных, в условиях атомной войны не было. Требовалось ускорить проведение испытаний кораблей атомным взрывом.

6-й отдел ВМФ начал подготовку к испытаниям кораблей различных классов на воздействие поражающих факторов натурного подводного атомного взрыва.

Она включала организационные мероприятия, научно-методические разработки и аппаратурное обеспечение.

Особое место в деятельности отдела занимали боевые радиоактивные вещества (БРВ). В конце 40-х - начале 50-х годов появились сведения о работах в США по применению радиоактивных веществ для поражения личного состава противника в бою, в том числе на кораблях. Начались исследовательские работы по БРВ и в нашей стране. В качестве БРВ могли быть использованы отходы атомного производства и тепловыделяющих элементов. Смесь этих радиоактивных материалов со связующим веществом в виде липких рецептур получила условное наименование - препарат «СК».

Во исполнение постановления Совета Министров СССР от 29 июля 1950 года запланировали НИР и ОКР по проблеме «СК». В медицинском НИИ ВМФ (№ 17) и химическом НИИ ВМФ(№ 10) создали специальные подразделения - 1 -е направление и 15-е направление, которые в специальном отношении подчинялись начальнику 6-го отдела при Главкоме. Эти направления соответственно возглавляли доктора медицинских наук С.С. Жихарев, а затем Г.А. Задгенидзе, и доктор химических наук В. В. Кесарев.

Тематические планы специальных направлений НИИ-10 и НИИ-17 разрабатывались с участием специалистов 1-го Главного управления при Совете Министров СССР, которое возглавлял Б.Л. Ванников.

Совет Министров СССР постановлением от 1 июля 1952 года возложил на Военно-Морское министерство проведение специальных полигонных испытаний.

Испытания проводились с целью определения степени воздействия БРВ на личный состав (использовались подопытные животные), масштабов и длительности радиоактивного заражения наружных поверхностей и внутренних помещений корабля, вооружения и оборудования. Главной задачей их являлась выработка мер защиты от БРВ, в том числе методов дезактивации. Несмотря на отсутствие опыта работы со значительным количеством радиоактивных веществ, испытания были тщательно подготовлены и прошли с соблюдением всех мер предосторожности. По каждому разделу испытаний были разработаны методики исследований, измерений уровней радиации и плотности радиоактивного заражения. Медицинские исследования велись в специально построенной радиационно-биологической лаборатории и на выделенном корабле. Подрывом этих изделий руководил П.Ф. Фомин.

На случай применения БРВ вероятным противником были разработаны рекомендации по средствам групповой и индивидуальной защиты личного состава и методам дезактивации зараженных поверхностей. Одновременно испытания показали, что оружие с БРВ для флота создавать нецелесообразно. В мероприятиях с БРВ принимали активное участие офицеры 6-го отдела ВМФ Г.А. Стеценко, О.Г. Касимов, А.А. Раков, Л.А. Кашников и другие. Исследовательские работы в 6-м отделе ВМФ по тематике БРВ возглавлял А.Н. Вощинин.

Участник работе БРВ Г.А. Стеценко рассказал о попытке их использовать в авиации: «В 15-м направлении Института № 10 ВМФ изготовили простейшее устройство с прутком активного кобальта, помещенное для транспортировки в свинцовый контейнер. Привезли его на аэродром. Дистанционно установили этот источник в грузовой отсек опытного экземпляра самолета Ту-104 и «просветили» его. Замерили дозы излучения в местах размещения экипажа.

Затем просчитали веса и габариты защитных устройств от излучений. И ахнули! Сложно, тяжело, громоздко, а боевая эффективность небольшая. Как говорится, себе дороже. В этих испытаниях вместе со мной участвовал Г.Г. Сергиенко. Анализ проведенных на флоте исследований, в том числе натурных испытаний БРВ, показал, что создавать на их основе оружие нецелесообразно, но отрабатывать методы и средства борьбы с радиоактивным заражением необходимо».

В декабре 1956 года новый Главнокомандующий ВМФ адмирал С.Г. Горшков решил работы в области БРВ в институтах Военно-Морского Флота полностью прекратить.

Осенью 1953 года произошли важные события в боевой подготовке сил армии и флота. Вышел приказ министра обороны СССР от 5 ноября «О подготовке Вооруженных Сил к действиям в условиях применения ядерного оружия». Главнокомандующий ВМФ приказал начальнику 6-го отдела организовать разработку руководящих документов, причем к этой работе «приступить немедленно».

Для дальнейшего развития морских вооружений и кораблестроения Военно- Морскому Флоту необходимо было иметь специализированный научно-исследовательский институт и полигон для испытаний морского ядерного оружия, а также кораблей на воздействие поражающих факторов ядерного взрыва.

В декабре 1952 года первый заместитель военно-морскою министра адмирал Н.Е. Басистый представил заместителю Председателя Совета Министров СССР Н.А. Булганину доклад с проектом постановления о создании такого НИИ. Для начала была создана Центральная научно-исследовательская лаборатория № 14 ВМФ. В 1955 году на базе ЦНИИЛ-14 создали Институт № 16 ВМФ. Организатором этих научных учреждений и исследований в них стал представитель 6-го отдела Ю.С. Яковлев. В этот же период, в 1954 году, на Новой Земле начали создавать полигон для испытаний ядерного оружия и кораблей на воздействие поражающих факторов этого оружия. При создании - полигона первыми начальниками его Опытно-научной части были также офицеры 6-го отдела В.П. Ахапкин, С.Н. Саблуков, В.В. Рахманов, О.Г. Касимов. Через своих воспитанников отдел проводил единую научно-техническую политику по ядерному оружию флота.

Оценивая деятельность 6-го отдела ВМФ в период 1949-1954 годов, следует отметить, что он являлся зачинателем революционных преобразований в отечественном флоте, в результате которых флот в дальнейшем стал ядерным. Поэтому, если определять начало научно-технической революции на флоте, первой вехой возникает дата образования 6-го отдела при Главнокомандующем ВМФ.

Подводя итоги деятельности 6-го отдела ВМФ, нельзя не сказать несколько слов о его создателе - капитане I ранга инженере П.Ф. Фомине. Родился Петр Фомич 05.01.1904 г. в деревне Терехово Тверской области. Семья была крестьянская, многодетная. Рано начал трудиться. Жажда познания жизни привела четырнадцатилетнего паренька на учебу в Петроград. Попал он волею случая в профессорскую семью. В будущем эта семья его выучила, дала ему высшее образование и путевку в большую жизнь. В грозном 19-м пятнадцатилетний юноша не мыслит себя вне бурных событий революции и уходит на Гражданскую войну. Был ранен и демобилизован.

На флот Фомин пришел добровольно во время первой комсомольской мобилизации в 1922 году. Дальнейшая учеба была многоступенчатой. Первый этап завершился прикомандированием к Военно-Морскому подготовительному училищу в Ленинграде для подготовки к поступлению в высшее учебное заведение флота. Им стало Военно-морское инженерное училище и его кораблестроительный факультет. Пять напряженных лет учебы в училище заложили богатый фундамент его знаний и явились основой постижения сложной профессии.

По окончании училища, блестящем окончании, два года П.Ф. Фомин работал младшим военпредом в Комиссии наблюдения за постройкой и ремонтом кораблей Черноморского флота в Николаеве. В Севастополе он стал старшим военпредом - перспективным командиром растущего флота.

Как опытного специалиста, П.Ф. Фомина в марте 1931 года переводят в Москву, в Управление кораблестроения ВМФ, где он становится помощником начальника кораблестроительного отдела, являясь одновременно старшим военпредом по группе московских заводов и ЦАГИ, выполнявших заказы флота.

Натура творческая, Фомин, хотя и обремененный немалыми служебными обязанностями, ночами прорабатывал элементы кораблей. Один из проектов был утвержден как изобретение, и за него автор по приказу заместителя Наркома ВМФ получил вознаграждение - 10 000 рублей. Деньги по тем временам немалые, они и помогли молодой семье устроиться и обжиться в столице.

В 1935 году неугомонный молодой специалист добивается поступления на факультет военного кораблестроения Военно-морской академии им. К.Е. Ворошилова, который готовил специалистов по машиностроению, электротехнике и собственно кораблестроителей. Подготовка кораблестроителей велась под руководством Алексея Николаевича Крылова. Если после училища П.Ф. Фомин получил звание корабельного инженера, то после окончания академии - инженера-кораблестроителя. Группа, в которой он учился, состояла всего из нескольких человек, так что академик Крылов хорошо знал всех своих слушателей.

Когда в Ленинграде в 1938 году прокатилась вторая волна массовых арестов, А.Н. Крылов постарался быстрее распределить своих воспитанников по заводам и учреждениям без официальной церемонии выпуска из академии. По его предложению Фомина направили Уполномоченным управления кораблестроения ВМФ в Комсомольск-на-Амуре.

Петр Фомич пришел на завод, когда строительство того еще не было закончено, но уже велась постройка подводных лодок, лидеров, эскадренных миноносцев, были заложены корпуса двух легких крейсеров. Тихоокеанским флотом командовал молодой флагман Николай Герасимович Кузнецов, в будущем нарком ВМФ, который сыграл в судьбе Фомина значительную роль.

Служившие в то время в Комсомольске офицеры признавались впоследствии, что у Фомина они прошли настоящую школу не только кораблестроения, но и умения выходить из самых, казалось бы, неразрешимых с инженерной точки зрения ситуаций.

В 1944 году Фомину предложили перейти в аппарат ЦК партии и курировать уже из Москвы военное судостроение. К удивлению и разочарованию семьи, жившей в Комсомольске в трудных жилищных и бытовых условиях, он от этой работы отказался.

Вместо Москвы Фомина назначают Уполномоченным управления кораблестроения в освобожденный в марте 1944 года Николаев, где он начинал свою офицерскую службу. По дороге с Дальнего Востока к новому месту службы семья останавливается в Москве. В течение двух месяцев Фомин обсуждает во всех инстанциях проблемы восстановления военного судостроения на юге страны, тщательно исследует документы, спасенные перед сдачей Николаева немцам, готовит проекты решений по николаевским заводам.

О плачевном состоянии предприятий он докладывал заместителю Председателя Совнаркома СССР А.Н. Косыгину. Стояла задача в короткие сроки восстановить николаевские заводы им. А. Марти и им. 61 коммунара. Недостроенные корабли, переведенные в войну в восточные порты Черного моря (2 крейсера, 2 лидера, 4 тральщика, эсминец и подлодка), подлежали возвращению на достройку в город их закладки.

В начале реализации послевоенного 10-летнего плана военного кораблестроения (1946-1955 гг.) остро встал вопрос: строить корабли по ранее освоенным в производстве проектам с внесением частных изменений или по качественно новым. Позиции флота и промышленности резко разошлись. Флот, конечно, стоял за постройку кораблей по новым проектам, полностью учитывавшим опыт прошедшей войны. Промышленность считала такую программу нереальной. В период самых жарких споров, в марте 1946 года, адмирал флота Н.Г. Кузнецов принял решение перевести опытного практика П.Ф. Фомина в Москву членом Научно-технического комитета ВМФ. Вскоре он стал начальником Кораблестроительной секции, а затем заместителем начальника НТК.

Когда Управление кораблестроения ВМФ исчерпало свои доводы и возможности в затянувшемся споре с судостроителями, Главком послал в Ленинград с широкими полномочиями П.Ф. Фомина для решения вопросов строительства кораблей по новым проектам, в частности, сторожевых кораблей (СКР).

Действуя крайне напористо, П.Ф. Фомин собрал экспертную комиссию по рассмотрению проекта сторожевого корабля 29 бис, в которую вошли известные кораблестроители: член-корреспондент АН СССР Ю.А. Шиманский, профессор В.Г. Власов, профессор И.Г. Ханович и другие специалисты. Хотя единого мнения у экспертов не было, Фомин убедил членов комиссии подписать заключение: «Проект 29 бис не удовлетворяет... требованиям, предъявляемым к сторожевым кораблям данного типа в части остойчивости, непотопляемости, мореходности и прочности». Такое заключение, безусловно, требовало перехода к новому проекту.

Министерство судостроительной промышленности создает свою комиссию, которая поддерживает проект 29 бис. П.Ф. Фомин организует заключения НИИ и центральных управлений флота о непригодности этого проекта для массовой постройки. Командующие флотами также дают заключение о низких мореходных качествах эксплуатируемых сторожевиков. Новый Главком ВМФ адмирал И.С. Юмашев представляет все материалы в правительство.

« Настойчивость Фомина в проведении линии флота и отстаивании его интересов перед судостроителями не знала границ. Этот вопрос дошел до Сталина. Здесь-то Фомин и нажил немало врагов как «строптивый кораблестроитель». В конце концов, сторожевики по проекту 29 бис строить не стали.

В сентябре 1945 года предложения Военно-Морского Флота по послевоенному кораблестроению были рассмотрены на совещании у Сталина. На нем присутствовали члены Политбюро ВКП(б) Л.П. Берия, Г.М. Маленков и Н.А. Булганин. Судостроительную промышленность представляли нарком И.И. Носенко и его заместитель А.М. Редькин, а Военно-Морской Флот - нарком Н.Г. Кузнецов, его заместитель Л. М. Галлер и начальник кафедры Военно-морской академии С.П. Ставицкий.

Представляет интерес отношение И.В. Сталина к флоту после появления ядерного оружия. Здесь Сталин впервые высказал свое отношение к линкорам: «У англичан серьезные базы за океаном. Потеря этих баз равносильна смерти, и им нужно иметь в необходимых количествах линкоры. У нас же, наоборот, все сырьевые базы внутри страны... В этом наше большое преимущество. Поэтому копировать Англию нам незачем... Другое дело, если вы собираетесь «идти в Америку», тогда вам надо иметь это соотношение». Но все же полностью отказаться от линейных кораблей Сталин не смог, так как не мыслил иметь «эскадру без линкора». Немаловажную роль играли и соображения престижа. Поэтому генсек все же предложил построить три линкора - один, заложенный еще с довоенной поры в Молотовске (ныне Северодвинск), а через три-четыре года начать постройку еще двух линкоров.

В отношении авианосцев часто искажают позицию Сталина, представляя его принципиальным противником этого класса кораблей. На самом деле это не так. Генсек не возражал против авианосцев, но не включал их в число кораблей первоочередной постройки. В этом отношении характерен диалог Сталина с Кузнецовым при обсуждении послевоенного кораблестроения. Нарком ВМФ, отойдя от первоначальной заявки, просил построить 4 больших и 4 малых авианосца. Сталин ответил: «Подождем и с тем, и с другим». Кузнецов доказывал, что «у нас с авианосцами самый слабый участок». На это Сталин изложил свою позицию: «На этом этапе мы можем обойтись без них, так как на Черном и Балтийском морях они не нужны вообще, а на Дальнем Востоке мы теперь имеем Курильские острова и Сахалин». Правда, в дальнейшем Сталин, видимо, имея в виду потребности в авианосцах Северного флота, задал вопрос: «Может быть, построим пока две штуки малых?» И после короткого обсуждения резюмировал: «Построим две штуки малых».

И все же комиссия Политбюро (в нее входили Л.П. Берия, Н.А. Вознесенский, Н.Г. Кузнецов, И.И. Носенко, А.Н. Антонов, И.Ф. Тевосян, Д.Ф. Устинов и А.М. Редькин), готовившая окончательный текст постановления по десятилетнему плану строительства Военно-Морского Флота, авианосцы в него не включила. На этом настояли руководители Судпрома, считавшие, что страна пока не готова строить такие принципиально новые корабли. Характерно, что в спорах между моряками и судостроителями Сталин до войны и в ее ходе неизменно поддерживал военных, а после войны - промышленность.

По сравнению с прежними методами составления кораблестроительных программ, И.В. Сталин после войны стал больше учитывать производственные и экономические возможности страны. В этом одна из причин сокращения десятилетнего плана строительства Военно-Морского Флота.

Когда Управление кадров представило список кандидатов на должность начальника нового отдела ВМФ, условно названного шестым, Фомина в нем не

Было. Главнокомандующий ВМФ адмирал И.С. Юмашев сам внес его фамилию и приказал согласовать его кандидатуру с генералом В.А. Болятко, ведавшим атомными делами в Министерстве Вооруженных Сил СССР. Тот возражений не имел. Так Фомин стал начальником атомного отдела при ГК ВМФ.

П.Ф. Фомин умел подбирать людей, бездельники у него не задерживались, трудолюбивых старался чаще поощрять. У подчиненных воспитывал самостоятельность, разъясняя, что каждый должен решать большинство вопросов по своей специальности на уровне начальника отдела. Человек внешне строгий, суровый, любивший во всем ясность и четкость, по-военному обязательный, он был требовательным руководителем, но в то же время обладал чувством юмора и был по-товарищески доступен для подчиненных. Его, как правило, окружало множество друзей - и его возраста, и молодежи, которую он собирал вокруг себя. Самых талантливых, оригинально мыслящих, высокообразованных он находил на флоте, в училищах, в физических и технических институтах. Где бы ни работал Фомин, коллектив у него был слаженный, дисциплинированный и максимально работоспособный. Между собой мы его звали ласково и уважительно - Фомич.

Хотя 6-й отдел ВМФ оказался крайне разношерстным по составу специалистов, опыту службы, семейному положению, Фомину удалось создать коллектив, сплоченность которого была подтверждена и делом, и временем.

Интересную деталь подметил полковник С.Л. Давыдов в поведении офицеров нашего коллектива на Семипалатинском полигоне: «Впереди, как флагман, выступал плотный, невысокого роста, тогда еще капитан 1 ранга Петр Фомич Фомин, шел твердо с гордо поднятой головой, не оборачиваясь ни налево, ни направо, а за ним так же строго вышагивали его подчиненные - сотрудники 6-го управления ВМФ».

К ответственным докладам Главкому ВМФ и более высокому начальству, а их в период становления системы ядерно-технического обеспечения флотов было предостаточно, П.Ф. Фомин готовился тщательно, волновался и много курил до тех пор, пока не были отшлифованы обоснования новых предложений, а потом уже шел напролом. Когда я вступил в должность начальника управления, Петр Фомич порекомендовал стараться докладывать Главкому один на один и пояснил почему: в такой обстановке С.Г. Горшков чаще советуется перед принятием решения, а иногда и сам правит документ. При посторонних же он это делает редко.

На новом месте, в отделе при Главнокомандующем ВМФ, у Фомина сразу сложились хорошие отношения с крупными учеными. Академики довольно быстро признали Петра Фомича, и это создало ему авторитет среди атомщиков. Наиболее тесные контакты установились с разработчиками ядерных боеприпасов Н. Л. Духовым и К.И. Щелкиным. По испытаниям ядерных зарядов на Новой Земле он имел дело с Н.И. Павловым, Ю.Б. Харитоном, Е.А. Негиным. Особенно близкие отношения были с Г.А. Цырковым. В 1951 году Фомину присвоили звание контр-адмирала.

С преобразованием в 1954 году отдела в управление он стал первым начальником 6-го Управления ВМФ.

Совет Министров СССР постановлением от 13 апреля 1955 года обязал Военно-Морской Флот провести испытания ядерных зарядов и кораблей на Новой

Земле. Ответственность за подготовку к испытаниям возложили на адмирала флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова и контр-адмирала П.Ф. Фомина. Но у Николая Герасимовича вскоре случился инфаркт, и всю ответственность взял на себя Петр Фомич. Ему помогал первый заместитель Главкома ВМФ адмирал Н.Е. Басистый, вылетевший заблаговременно на Новую Землю.

От этих испытаний зависело многое, в том числе перспективы флота: интенсивное развитие ядерного оружия породило у руководства страны сомнение в целесообразности строительства надводных кораблей.

Как известно, флот с первыми ядерными испытаниями в морских условиях справился успешно. Научно-технические результаты испытаний кораблей-мишеней обобщила комиссия, которую возглавлял П.Ф. Фомин. В нее от промышленности входили В.И. Першин, М.В. Егоров, Б.Г. Чиликин, В.Ф. Безукладов, от флота - А.К. Попов, А.И. Ларионов, В.А. Сычев. За эти испытания Фомин был награжден вторым орденом Ленина.

В апреле 1956 года он возглавил Специальную Северную экспедицию по выбору и оборудованию боевого поля на Новой Земле для испытаний сверхмощных ядерных зарядов, а также зарядов малой мощности (предлагали перевести их с Семипалатинского полигона на Новую Землю). Экспедиция высадилась на необитаемый берег Северного острова архипелага Новая Земля и провела большую работу в условиях Арктики по обследованию территории и созданию нового боевого поля для проведения воздушных испытаний, в том числе самых мощных зарядов. Спустя шесть лет Фомин поделился опытом высадки личного состава и тяжелой техники на необорудованный берег в штормовых условиях в записке на имя заместителя начальника Главного штаба ВМФ Н.Д. Сергеева.

Наибольшая плотность испытаний ядерных зарядов пришлась на октябрь 1958 года (17 взрывов), сентябрь - ноябрь 1961 года (26 взрывов) и август - декабрь 1962 года (36 взрывов).

П.Ф. Фомин принимал участие во всех ответственных испытаниях, включая подрыв самой мощной в мире 50-ти мегатонной бомбы, боевые стрельбы баллистическими ракетами, крылатой ракетой и торпедами нескольких типов. Как правило, П.Ф. Фомин был первым заместителем председателя Государственной комиссии, ответственным за все полигонные дела, включая безопасность проведения испытаний.

П.Ф. Фомин уделял много внимания научно-технической деятельности Новоземельского полигона, который возглавляли строевые командиры. При нем были освоены методики проведения воздушных, подводных, надводных и подземных испытаний. На Новой Земле состоялся всего один наземный взрыв средней мощности, при котором радиоактивное заражение местности было наибольшим по сравнению с другими видами взрывов.

В этот период, в основном, мы достигли качественного паритета в ядерных вооружениях с США. За серию испытаний П.Ф. Фомину был вручен третий орден Ленина.

Таким образом, кораблестроитель П.Ф. Фомин возглавил ядерное вооружение флота благодаря умению отстаивать интересы флота, большой самостоятельности в работе, постоянному стремлению к новому, безупречной, с точки зрения советской власти, биографии, а также умению работать с людьми. Нема-

Ловажное значение имело и то, что его деловые качества были известны Главнокомандующим ВМФ Н.Г. Кузнецову, И.С. Юмашеву и С.Г. Горшкову.

К объективным факторам относится взаимосвязь и взаимовлияние кораблестроения и ядерного оружия. В кораблестроении возникла сложная проблема строительства кораблей по новым проектам с учетом их противоатомной защиты, а в зарядостроении - создание ядерных боеприпасов небольших габаритов для корабельных образцов торпедного, противолодочного и ракетного оружия.

Имя Петра Фомича Фомина достойно войдет в историю военного кораблестроения и в историю создания ядерного оружия страны.

Предстояло оснащение флота ядерными боеприпасами и подготовка его сил к боевым действиям в условиях применения противником ядерного оружия. Перед отделом поставили новые задачи, изменились частично функциональные обязанности. Предстояло организовать эксплуатацию ядерного оружия на всех этапах его жизненного цикла, обеспечив его безопасность и сохранность.

В соответствии с директивой Генерального штаба от 5 апреля 1954 года, 6- й отдел реорганизован в 6-е Управление с подчинением уже не Главнокомандующему ВМФ, а его первому заместителю. Деятельностью 6-го Отдела и 6-го Управления ВМФ в разное время руководили видные флотоводцы и кораблестроители: адмирал И.С. Юмашев (1949-1953), адмирал флота Н.Г. Кузнецов (1953-1954), адмирал Н.Е. Басистый (1954-1956), адмирал А.Г. Головко (1956- 1960), адмирал Н.В. Исаченков (1960-1965), адмирал П.Г. Котов (1965-1986), адмирал Ф.А. Новоселов (1986-1992), адмирал Ф.И. Новоселов (1986-1992). Им подчинялся начальник 6-го Управления ВМФ.

С 1956 года самые важные вопросы по ядерному оружию решал Главком ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С.Г. Горшков. Среди начальников Главного штаба ВМФ наибольшее внимание новому оружию уделяли адмиралы флота Н.Д. Сергеев, Г.М. Егоров, В.Н. Чернавин, К.В. Макаров.

Начальниками 6-го Управления ВМФ были вице-адмиралы П.Ф. Фомин (1954-1966) и А.Н. Вощинин (1966-1975). Я принял дела у А.Н. Вощинина в феврале 1975 года. Вице-адмирал Г.Е. Золотухин вступил в должность начальника Управления 1 декабря 1982 года. Заместителями начальника Управления в разные годы являлись контр-адмирал А.Н. Вощинин, генерал-майор Е.Н. Барковский, генерал-лейтенант П.Н. Лемешко, контр-адмирал А.И. Кисов, контр-адмирал С.С. Андреев, капитан 1 ранга Е.Т. Никитин. Максимально в системе 6-го Управления было 12 адмиральских должностей: три - в Москве, четыре - на флотах, четыре - на Новоземельском полигоне и одна в Институте в Ленинграде.

6-е Управление в период своего становления являлось центральным органом Военно-Морского Флота по разработке новых образцов ядерного оружия, решению оперативно-тактических и технических вопросов, связанных с его применением, а также защиты от него объектов флота.

В подготовленной в марте 1955 года справке по реорганизации было указано, что 6-е Управление руководит разработкой:

Оперативно-тактических заданий и тактико-технических заданий на проектирование морских образцов атомного оружия;

Оперативно-тактических и технических вопросов использования флотом атомного оружия;

Организационно-технических и инженерных мероприятии по противоатомной защите военно-морских баз и кораблей;

Мероприятий по боевой подготовке личного состава флота к действиям в условиях применения атомного оружия и осуществления их через органы Главного штаба Военно-Морского Флота;

Планов НИР и ОКР по вопросам применения атомного оружия во флоте и вопросам ПАЗ;

Корабельной дозиметрической аппаратуры.

Кроме того, на Управление были возложены организация, подготовка и проведение испытаний образцов атомного оружия в морских условиях, а также продолжение испытаний военно-морской техники на сухопутном полигоне Министерства обороны.

В 1955 году 6-му Управлению подчинялись: Научно-исследовательский институт № 16 (г. Ленинград), Научно-испытательный полигон по отработке образцов оружия (г. Приозерск), Морской научно-испытательный полигон для испытаний атомного оружия на Новой Земле, Отряд судов специального назначения, обслуживающий полигон МО.

Позже прошли реорганизационные мероприятия.

Через пять лет в систему 6-го Управления ВМФ входили: Государственный центральный полигон № 6 МО, Учебный центр ВМФ, базы в Москве и Северодвинске, Резервная группа сборочных бригад. Также ему подчинялись в специальном отношении шестые отделы Управления боевой подготовки ВМФ, Главного управления кораблестроения ВМФ и при начальнике ВМУЗов, отделы спецвооружения Северного, Тихоокеанского, Балтийского, Черноморского флотов и Камчатской военной флотилии, Морской филиал 12-го ЦНИИ с полигоном на Ладожском озере (только как исполнитель заказов по морской научной тематике), кафедра № 6 Военно-морской академии, кафедры оружия Военно- Морских учебных заведений.

По режимным соображениям отделы в самом 6-м Управлении никаких названий не имели, кроме номеров. Из-за многократных реорганизаций номера отделов менялись. Поэтому целесообразно выделить фактические направления работ, а не номера подразделений. Таких крупных направлений было шесть: разработка ядерных боеприпасов, испытание ядерных зарядов, ядерно-техническое обеспечение флотов, боевое использования ядерного оружия, капитальное строительство, радиационно-медицинское обеспечение, а также кадрово-режимная работа.

Юридически 6 Управление ВМФ не было заказчиком ядерных боеприпасов, но фактически играло роль заказчика на этапе разработки ЯБП: от замысла (подготовки проекта постановления правительства на создание нового Я БП) до принятия на вооружение (постановлением правительства). Указанные проекты постановлений готовил Военно-Морской Флот. На этапе же заказа и серийного производства заказчиком ЯБП являлось 12-е Главное управление Министерства обороны.

К моменту образования 6-го Управления ВМФ в апреле 1954 года в СССР были испытаны образцы авиационных ядерных бомб большого, среднего и малого калибров, которые единично могли быть выделены флоту для использования в морских операциях.

Проблема состояла в создании новых типов зарядов, которые могли быть использованы в относительно малогабаритном корабельном оружии.

Вторая проблема заключалась в выборе надежных и эффективных носителей ядерных зарядов. К этому времени появились первые разработки образцов корабельного ракетного оружия. По всем параметрам они подходили для ядерного снаряжения, но требовали повышения надежности, которая у первых образцов была невысокой. Исключение составили корабельные баллистические ракеты, которые сразу разрабатывались с ядерной боеголовкой.

В середине 50-х годов, при выборе очередности оснащения корабельного оружия ядерными боеприпасами, на первое место ставилась торпеда, затем баллистическая ракета и далее шла крылатая ракета для стрельбы по береговым целям. В таком порядке они и были приняты на вооружение флота.

Благодаря настойчивости моряков и активной работе конструкторов отечественный образец торпеды с ядерным боеприпасом был принят на вооружение раньше американского. Главный конструктор торпеды - Г.И. Портнов, главный конструктор ядерного боевого зарядного отделения - Н.Л. Духов. Теоретическую разработку заряда для торпеды возглавляли Е.И. Забабахин и М.Н. Нечаев, конструкторскую - В.Ф. Гречишников.

На следующий год после образования Управления, по постановлению Правительства от 19 июля 1955 г., начались интенсивные проработки в новом направлении - по головной части с ядерным зарядом для корабельной баллистической ракеты с дальностью стрельбы 150 км и исследовательские работы по головной части с тем же ядерным зарядом, но с дальностью стрельбы более 400 км.

В 1955 году состоялось испытание термоядерной бомбы бинарной конструкции, что открыло новые возможности для проектирования мощных зарядов, в том числе для оружия флота.

За первое пятилетие функционирования 6-го Управления ВМФ на вооружение флота приняли три ядерных боеприпаса. В 1958 г. флот получил специальное боевое зарядное отделение к торпеде. В начале 1959 г. принята на вооружение боеголовка к баллистической ракете. В середине того же года вошла в состав вооружения флота боевая часть к крылатой ракете. Кроме того, два образца находились в заключительной стадии разработки. Нагрузки наличный состав управления по испытанию оружия увеличивались.

После передачи кураторства над проектом 627 атомной лодки в Главное управление кораблестроения ВМФ работы, связанные с кораблестроением, пошли на убыль и, наоборот, возросла деятельность Управления на флотах. Тогда отдел возглавил специалист по боевой подготовке капитан 1 ранга П.И. Аболишин, в войну служивший флагманским связистом бригады торпедных катеров Балтийского флота. Объем работ по оружию резко возрос. Назревало разделение функций между «разработчиками» и «эксплуатационниками».

Контр-адмирал П.Ф. Фомин в докладе Главкому ВМФ от 18 февраля 1957 года «О деятельности 6-го Управления ВМФ в период с 1950 по 1956 г. и задачах на ближайший 5-летний период» предложил создать в Управлении полноценный отдел спецоружия. Это ходатайство в части отдела спецоружия было удовлетворено только спустя три года. Самостоятельный отдел разработки ядерных боеприпасов стал функционировать с 1960 года (прежде было направление). Отдел ядерного оружия возглавил контр-адмирал А.Н. Вощинин.

Александр Николаевич Вощинин в 1937 году окончил с отличием артиллерийское отделение ВВМУ им. М. В. Фрунзе. Служил военпредом на заводах

Оборонной промышленности, в том числе в Ленинграде на знаменитом заводе «Большевик» во время блокады города немецкими войсками. В 1943 году был переведен в Москву в Артиллерийское управление ВМФ на должность старшего офицера, а в апреле 1949 года стал старшим офицером 6-го Управления Министерства обороны со службой в секторе военно-морской техники на Семипалатинском полигоне. Он участвовал в первом испытании атомной бомбы 29 августа 1949 года. С мая 1950 года Вощинин - старший офицер, а затем начальник научно-технического направления в 6-м отделе при военно-морском министре. За год до образования 6-го Управления опытный и работоспособный капитан 2 ранга справедливо стал заместителем контр-адмирала Фомина. Анализ архивных документов того времени показывает, что наиболее ответственные из них исполнены лично Вощининым.

В 1960 году проводится реорганизация 6-го Управления, в его ведение передаются авиационные базы ядерного оружия. В Управление переводится генерал-лейтенант П.Н. Лемешко. Вместе с ним пришел главный инженер по авиационным базам ядерного оружия П.Ф. Майков. С тех пор и авиационные базы находились в ведении 6-го Управления ВМФ. В том же году заместителя Фомина генерал-майора Е.Н. Барковского назначили заместителем командующего Северным флотом по строительству и упразднили должность второго заместителя начальника 6-го Управления ВМФ.

Интенсивные заказы новых образцов ядерного оружия и освоение их Военно- Морским Флотом сопровождались постоянным возрастанием объема работ и, как следствие, нагрузками на вооруженцев. Офицеры Управления, возглавлявшие работы по созданию ядерных боеприпасов, почти непрерывно находились в разъездах, разрываясь между комиссиями, совещаниями главных конструкторов и длительными испытаниями комплексов оружия с ЯБП. Такое положение затрудняло координацию всех работ по оснащению флота ядерным оружием и вызывало задержки. Поэтому к участию в испытаниях приходилось привлекать все большее число специалистов, из которых в дальнейшем начали организовываться и формироваться рабочие группы по направлениям баллистических ракет, крылатых ракет, торпедного и противолодочного оружия. Костяк этих групп составляли офицеры Управления, Резервной группы сборочных бригад, ЦНИИ- 16 и Центрального эксплуатационно-технологического бюро (ЦЭТБ).

Руководили работой этих групп и координировали всю деятельность по созданию ядерных боеприпасов опытные офицеры Управления. Четверых: Б.А. Сергиенко, Б.М. Абрамова, А.Г. Мокерова и меня - удостоили почетного звания лауреата Государственной премии СССР.

В результате более четко определился круг обязанностей и ответственность, улучшились контакты и взаимодействие с разработчиками боевых средств, в первую очередь, с НИИ, КБ и ЦКБ Минсредмаша, Минобщемаша и Минсудпрома. Жизнь подтвердила правильность этой организационной формы.

В связи с возрастанием объема работ по созданию корабельных ядерных боеприпасов, сформировали упомянутую резервную группу сборочных бригад с основной задачей - обеспечение испытаний опытных и серийных ЯБП. Группу сборочных бригад последовательно возглавляли капитаны 1 ранга Б.А. Сергиенко, Г.В. Смородинов, полковник А.К. Крапивкин. Из этого подразделения вышли отличные офицеры Управления А.Г. Мокеров, В.Н. Битков, А.Д. Санин

(впоследствии все стали начальниками отдела Управления, кандидатами наук), В.В. Завьялов, Л.А. Нечин, Б.С. Калинин (кандидат наук), Д.Ф. Дульнев, Н.Э. Кравченко. Наиболее опытными специалистами были В.В. Краснов, В.И. Зубко, В.Т. Бабочкин, Е.П. Крикунов.

Отдел испытаний ядерных зарядов Управления работал совместно с Опытно-научной частью (ОНЧ), позже переименованной в Научно-испытательную часть (НИЧ) Новоземельского полигона. Командирами этой части в те годы назначались только офицеры 6-го Управления ВМФ. Научно-испытательной деятельностью полигона руководили В. П. Ахапкин, А. В. Селянин, О.Г. Касимов, В.В. Рахманов, А.А. Пучков, С.Н. Саблуков, А.Ф. Пожарицкий. Почти все они в разное время возглавляли и отдел в 6 Управлении ВМФ. В этом отделе, как ни в каком другом, действовала ротация кадров между Москвой и Новой Землей. Более того, один из отделов НИЧ перевели в Управление. Его возглавлял В.А. Тимофеев.

Только при натурном испытании на полигоне могла быть проверена работоспособность заряда. Нам неизвестен заряд военного назначения, созданный без испытаний, без новых методик измерений в зависимости от назначения и конструкции зарядов.

Военных при натурных испытаниях в первую очередь интересовала мощность заряда, а затем уже другие характеристики и более тонкие вещи. Одновременно с характеристиками заряда от полигона требовалась регистрация всех поражающих факторов на различных расстояниях от эпицентра взрыва. В ряде испытаний проверяли взрывостойкость военно-морской техники и кораблей при различных видах ядерных взрывов, в том числе подводном. Особую статью представляют испытания зарядов на ядерную безопасность.

Воздушные и подводные испытания на Новой Земле проходили крайне неравномерно: 1955 г. - 1; 1957 г. - 4; 1958 г. - 22; 1961 и 1962 гг. - 63. В 1956; 1959; 1960 и 1963 гг. испытаний не было вообще. С 1964 г. начались подземные испытания на этом полигоне, которые проводились, естественно, более равномерно из-за большого объема подготовительных работ.

Основанием для испытаний являлись постановления Совета Министров СССР, проекты которых подготавливались 6-м Управлением ВМФ и 5-м Главным управлением Минсредмаша. В частности, Управление готовило постановления:

О создании полигона от 31.07.1954 г.;

Об обеспечении проведения испытаний от 13.04.1955 г.;

О проведении испытаний спецзаряда торпеды от 25.08.1955 г.;

Об испытании самого мощного изделия от 17.03.1956 г.;

О подготовке и проведении физического опыта и заключительного этапа государственных испытаний торпеды от 15.04.1957 г. и др.

Это была большая работа, так как многие пункты проектов постановлений, особенно касающиеся материального обеспечения, надо было согласовывать с соответствующими ведомствами.

К каждому испытанию в Управлении составлялась программа физических измерений. В этой работе участвовали организации Минсредмаша и Академии наук СССР. Следующий уровень подготовки к испытаниям: методики измерений и измерительная аппаратура, которая часто была уникаль-

Ной. Часть методик заимствовали у Семипалатинского полигона, но многие создавали с использованием научного потенциала ЦНИИ-16 ВМФ. На первое испытание в 1955 году аппаратуру везли со всех концов страны, затем полигон стал обходиться в основном своей аппаратурой. По крайней мере, стандартные методики гарантированно обеспечивались полигонными комплексами.

В истории Новоземельского полигона был всего один наземный взрыв, давший ощутимое радиоактивное заражение местности. Поэтому можно утверждать, что в экологическом отношении 6-е Управление действовало на подчиненном полигоне более осмотрительно, чем другие полигоны мира, где были проведены наземные взрывы с сильным заражением местности в районе испытаний. Например, самые мощные американские взрывы были наземными или приводными (заряд размещался на барже). С позиций сегодняшнего дня и на Новоземельском полигоне кое-что можно было бы сделать лучше. В частности, увеличить в ряде испытаний высоту ядерного взрыва.

С момента появления ядерного оружия можно заметить несколько тенденций отношения к мощности зарядов. По этому критерию можно выделить следующие этапы: 1949-1951 гг. - период фиксированных мощностей, 1952 - 1962 гг. - период роста мощностей зарядов, 1963 - 1975 гг. - период относительной стабилизации мощности, 1976-1990 гг. - период существенного ограничения мощности.

Не было ни одного испытания на Новой Земле, в котором бы не участвовали офицеры 6-го Управления ВМФ. По постановлениям правительства за испытания на Новоземельском полигоне отвечали Главнокомандующий ВМФ и министр среднего машиностроения. Фактически же на испытаниях Главкома представлял начальник 6-го Управления ВМФ, а министра - начальник 5-го главка МСМ, которые привлекали к испытаниям институты различных ведомств. Начальник Управления, организуя испытания на полигоне, в первую очередь опирался на своих специалистов из отдела испытаний ядерных зарядов.

Одно время в этом отделе работали практически одни кандидаты наук: А.А. Раков, Л.Л. Колесов, О.Г. Касимов, В.А. Тимофеев, В.П. Ковалев, Ф.А. Курмаев, защитившиеся в институтах Академии наук. Этот факт говорит о высокой квалификации офицеров Управления. Научно-технической политикой полигона полностью руководило Управление, опираясь на сотрудников и ученых ЦНИИ-16, которым руководил заслуженный деятель науки и техники РСФСР, доктор технических наук вице-адмирал Ю.С. Яковлев, внесший большой вклад в развитие прикладной гидродинамики, в создание теории подводного ядерного взрыва, в изучение воздействия подводной ударной волны на объекты флота. Его эрудиция позволяла руководить исследованиями и в смежных областях, связанных с Военно-Морскими вооружениями. Ю.С. Яковлев сумел воспитать и вырастить многих ученых, создать свою научную школу. Ее особенность - в широкой математизации исследований и в распространенной практике использования модельных испытаний. За научную деятельность Ю.С. Яковлеву присуждена Государственная премия СССР, он награжден двумя орденами Ленина и другими наградами.

Если на Семипалатинском полигоне роль научного руководителя длительное время выполнял академик М.А. Садовский, то на Новоземельском полиго-

Не такого лица не было, за исключением испытаний 1955 года, когда в качестве научного руководителя выступал академик Н.Н. Семенов.В какой-то мере, эти обязанности выполнял профессор Ю.С. Яковлев. Как мы уже упоминали, Ю.С. Яковлев в свое время был первым начальником отдела испытаний ядерных зарядов в 6-м Управлении ВМФ.

Из сотрудников ЦНИИ-16 наибольший научный вклад в становление и развитие ядерных вооружений флота внесли Б.В. Замышляев (впоследствии член- корреспондент АН СССР), Н.Н. Сунцов, А.К. Перцев, В.И. Филипповский, Б.Н. Жердин, Г.К. Елтышев, Е.Л. Пешкур, К.П. Вейнер и др.

О том, что при первом же ядерном испытании Управление, Институт и полигоны внесли много нового в методику и приборное обеспечение испытаний, свидетельствует представление на Сталинскую премию их работ, подписанное в 1955 году академиком Н.Н. Семеновым и адмиралом С.Г. Горшковым. Премии не были присуждены, но состоялось награждение значительной группы участников испытаний. Меня тогда наградили орденом Красной Звезды.

6-е Управление ВМФ систематически выпускало информационные бюллетени об испытаниях кораблей и морского оружия на Новоземельском полигоне. Они выходили двух типов: описывающие конкретные испытания или посвященные отдельным поражающим факторам ядерного взрыва по результатам серии испытаний. Бюллетени рассылались в заинтересованные организации промышленности и флота. Только в Министерстве судостроительной промышленности их получали 37 научных и проектных организаций. Для командования флотов, руководства научно-исследовательских учреждений показывали фильмы об испытаниях ядерного оружия. Таких полнометражных фильмов по заказу Управления было снято семь.

Отрабатываемое на полигонах ядерное оружие стало поступать на вооружение армии и флота. Первым обеспечение эксплуатации ядерного оружия в ВМФ возглавил капитан 1 ранга П.И. Аболишин, его заместителем стал капитан 1 ранга В.И. Кошкин. Главные задачи отдела состояли в создании на флотах баз ядерного оружия, обучении офицеров, создании руководящих документов для флотов по хранению, эксплуатации и подготовке к боевому применению ядерного оружия. Трудность работы состояла в том, что еще не было никакого опыта эксплуатации ЯБП в военно-морских базах, тем более на кораблях.

Единственными руководящими документами были упоминавшийся приказ министра обороны «О подготовке Вооруженных Сил к действиям в условиях применения атомного оружия» и директива Генерального штаба от 3 ноября 1953 г. по этому вопросу, но они совсем не затрагивали эксплуатацию ядерных вооружений, не касались и конкретных организационных вопросов, связанных с этим сложным оружием.

Освоение началось с создания кафедр в высших военно-морских учебных заведениях и обучения офицерского состава, поступающего на формирование подразделений боевого обеспечения. Среди преподавателей глубоким знанием физических процессов в ядерном оружии отличался опытный педагог и ученый полковник Н.С. Левченя, начальник 6-й кафедры ВМАКВ им. А.Н. Крылова. В последующем кафедрой руководили заслуженные деятели науки и техники РСФСР профессора Н.Н. Сунцов и

М.С. Мамсуров, доцент В.П. Соколов. Одно время в академии читал лекции профессор Ю.С. Яковлев.

Первые базы ядерного оружия создавались Министерством среднего машиностроения и принадлежали этому ведомству, а не Министерству обороны. Для организации хранения ядерного оружия в системе Минсредмаша создали специальное Главное управление, которое возглавил Н.П. Егоров. Но использовать эти боеприпасы, при необходимости, должно было, естественно, Министерство обороны. Поэтому такое положение долго существовать не могло. В Министерстве обороны начали обучение специалистов из офицерского состава, первые преподаватели были из Минсредмаша.

ЦК КПСС и Совмин СССР приняли 12 марта 1956 года постановление о подготовке группы офицеров Министерства обороны для руководства эксплуатацией ядерного вооружения в войсках. От ВМФ в список вошли начальник 6-го Управления П.Ф. Фомин, его заместитель А.Н. Вощинин, заместитель начальника отдела В.И. Кошкин. Попал в этот список и я, в то время старший офицер отдела.

В учебе требовали от слушателей знаний наизусть множества инструкций по окончательной подготовке специзделий. Ошибки исключались. Трудность состояла в том, что надо было знать на память,- какие операции по какой инструкции и в каком порядке выполняются. Дисциплина среди обучавшихся поддерживалась строгая. Привыкшим командовать москвичам такие порядки не нравились.

Когда были подготовлены руководящие кадры, ядерное оружие стали передавать из промышленности военным. Первые части, оснащенные ядерным оружием, послужили основой для самостоятельной подготовки флотом специалистов по ядерному оружию, в первую очередь преподавателей для ВМФ.

Первый заказ корабельного ядерного оружия относится к декабрю 1954 года. 6-е Управление ВМФ, исходя из того, что торпеды будут выдаваться на атомные и дизельные подводные лодки, определило потребность в ядерных боеприпасах. Замысел по подготовке к оснащению частей ядерным оружием стал осуществляться заблаговременно, до поступления оружия на флоты.

Проведя предварительную рекогносцировку на флотах, приступили к подготовке указаний - как и где хранить морское ядерное оружие. Кроме приспособленных сооружений предполагалось подготовить к приему оружия и новые объекты, выполненные по индивидуальным проектам. Они должны были стать базовыми и обеспечить прием всей номенклатуры специзделий ВМФ.

Главнокомандующий ВМФ одобрил предложения 6-го Управления и 18 июля 1956 года подписал приказ о строительстве баз ядерного оружия на флотах. В первой очереди строительства предполагалось построить базы на Северном и Тихоокеанском флотах.

Важным шагом в формировании системы эксплуатации ядерного оружия в ВМФ явилось создание в 1958 году отделов спецвооружения на флотах. Начальниками отделов стали боевые офицеры Герой Советского Союза А.И. Кисов (ТОФ), А.В. Дудин (СФ), М.Н. Садовников (ЧФ), А.П. Борзаковский (БФ).

В первой половине 60-х годов сложилась система, включавшая все созданные в ВМФ организации и способная не только обеспечить боеготовность флота в

Базах, но и создать условия для несения постоянной боевой службы кораблей в Мировом океане.

Появилось ядерное оружие - необходимо было заниматься вопросами его боевого использования в вооруженной борьбе на море. Исследовательскую работу начали заранее, еще до того, как появились на флотах первые образцы морских ядерных боеприпасов. Возглавил эту работу начальник отдела капитан 1 ранга Б.А. Коковихин.

Суть этой проблемы отражает приказ ГК ВМФ от 17 октября 1953 года. В соответствии с ним требовалось создать руководящие документы по действиям флота в случае применения противником ядерного оружия: наставлений по ведению морских операций в условиях применения атомного оружия, по противоатомной защите кораблей и военно-морских баз, по ведению морского боя в условиях применения атомного оружия, «Памятку старшине и матросу об атомном оружии».

В ЦНИИ-16 разработкой пособия руководил капитан 1 ранга Л.Л. Новоспасский, Герой Советского Союза. Со стороны Управления эту работу вели капитан 1 ранга И.И. Воронин и полковник А.К. Крапивкин, привлекавшие к консультациям и к рецензированию и других специалистов Управления.

Оперативное управление Главного штаба ВМФ часто привлекало специалистов 6-го Управления ВМФ для проведения расчетов на применение ядерного оружия и к оценке воздействия различных поражающих факторов на объекты ВМФ.

В 6-м Управлении курировали и медико-радиационные исследования. Основными проблемами было изучение воздействия радиации (мгновенной при взрыве, наведенной активности на корабле и радиоактивном заражении местности и акватории) на личный состав, а также обеспечение дозиметрического контроля на атомных подводных лодках. В ВМФ уже имелись научные организации, занимавшиеся медицинскими и радиационными вопросами, связанными с ядерными взрывами, и их работу надо было направлять и координировать.

В 1954 году при ЦНИИЛ-14 создали отдел радиационных исследований при атомном взрыве в морских условиях, его возглавил капитан 1 ранга В. П. Мошкин.

О размахе работ медиков говорит тот факт, что во время опыта в 1955 г. на Новой Земле в натурных испытаниях участвовало большое число животных, размещенных на открытых и закрытых боевых постах.

Медицинское и радиационное научные направления сохранились и в ЦНИИ- 16, сформированном в 1957 году на базе трех институтов. Институт был полностью подчинен начальнику 6-го Управления ВМФ до 1960 года, когда перешел в систему 12-го ГУ МО и стал Морским филиалом 12 ЦНИИ, выполняющим заказы флота.

В 60-е годы тематику по радиационной безопасности поэтапно стали передавать Химической службе ВМФ. Тогда отдел расформировали, но отдельные вопросы по его профилю оставались. Например, за радиологической обстановкой на Новой Земле после испытаний ядерного оружия следил другой отдел Управления.

На первых порах командование Управления уделяло больше всего внимания капитальному строительству. Действительно, предстоял большой объем стро-

Ительных работ. Требовалось создать на малообитаемых арктических островах полноценный научно-испытательный полигон, создать экспериментальную базу на Ладожском озере, разместить и обустроить объекты в центре и построить многие объекты на флотах. Руководителем этого направления был полковник Е.Н. Барковский, а после его назначения начальником «Спецстроя-700» - полковники С.И. Зубов, И.Д. Бучкин, В.Л. Серебреников.

При освоении Новой Земли остро встала проблема постройки крупных сооружений в условиях вечной мерзлоты. Несмотря на трудность возведения зданий на таком грунте, ни одно из них не разрушилось при многочисленных ураганах. Не повлияли на них и частые ядерные взрывы.

Нельзя забыть героическую работу строителей перед первым испытанием ядерного заряда для торпеды. За восемь месяцев 1955 года были построены в районе испытаний: 6 береговых приборных пунктов, 5 береговых оптических пунктов, 2 береговых ретрансляционных пункта автоматики управления, 8 береговых приборных стендов для забора проб воздуха и осадков, гидротехнические, инженерные и опытовые сооружения противодесантной обороны. На всех объектах размещены регистрирующие приборы. Одновременно в основной базе полигона построены лаборатории: радиохимическая, физико-техническая, медико-биологическая, кинофототехническая; специальные сооружения для сборки ядерных зарядов и подготовки торпед; служебные помещения; складские, жилые и бытовые помещения. Построен и введен в строй аэродром в районе залива Рогачева с металлической полосой для базирования полка истребительной реактивной авиации, смешанной эскадрильи спецназначения и эскадрильи транспортной авиации.

Специальное строительство велось в зоне «А» (губа Черная), зоне «Б» (губа Белушья), зоне «В» (Рогачево), зоне «Д» (губа Митюшиха и пролив Маточкин Шар), зоне «Е» (губа Башмачная). Помимо технических сооружений везде были построены поселки, а в Белушьей и Рогачеве даже с пятиэтажными домами. Строители освоили возведение сооружений на сваях, чтобы избежать растепления грунта под ними, что могло привести к разрушению зданий. Во всех перечисленных местах построены причалы, причем самого разного типа. К ним могли подходить любые корабли и суда. Очень трудным было строительство причалов в проливе Маточкин Шар из-за сильнейших ледоходов. Все-таки причалы удалось сделать настолько прочными, что льды, перелезавшие поверху, не могли разрушить их.

В создание подземных сооружений для испытаний ядерных зарядов много сил и знаний вложили В.Л. Серебреников, Е.Ф. Колосов, Л.Ф. Дручин. За эту часть строительных работ Р.П. Качаев стал лауреатом Государственной премии СССР.

На Новой Земле создали уникальные сооружения социальной сферы. По инициативе А.Н. Вощинина построили образцовую среднюю школу с зимним двориком, позволявшим детям даже играть в футбол, плавательный бассейн со спортзалом, где проходят соревнования по плаванию и волейболу. Много сил вложили строители в постройку станции «Орбита», благодаря которой на остров пришло телевидение и телефонная связь с Большой землей.

Большинство сооружений на Новоземельском полигоне оснащалось нестандартным оборудованием, которое поставляло 6-е Управление ВМФ.

На 6-е Управление ВМФ возлагалась государственная экспертиза проектов баз ядерного оружия флотов. Ее осуществляли специалисты отдела капитального строительства, при необходимости консультируясь с офицерами других отделов.

Организационно-штатную, кадровую работу и планирование общих мероприятий в 6-м Управлении ВМФ последовательно возглавляли капитан 1 ранга В.Н. Малькевич, полковник А.В. Казаков, полковник Н.С. Пруцков и капитан 1 ранга В.И. Афонькин. Режимными вопросами долгое время ведал П.А. Черный. Система подготовки кадров складывалась постепенно и в своеобразной последовательности.

Первой в 1956 году была организована подготовка специалистов в Военно-морской академии. К месту напомнить, что в системе 6-го Управления в разное время служили выпускники академии, окончившие ее с золотой медалью: Б.А. Коковихин, Н.Н. Сунцов, В.А. Тимофеев, В.В. Балабин, В.П. Соколов, В.К. Стешенко, А.П. Чаусов, А.Г. Ландов, В.Н. Битков, В.И. Касьянов и др. Однако академия не могла удовлетворить все запросы 6-го Управления ВМФ.

В 1967 году организовали подготовку специалистов по ядерному оружию в Черноморском высшем военно-морском училище им. П.С. Нахимова в Севастополе. Позже, в училище создали специальную кафедру, начальником ее стал капитан 1 ранга П.Г. Ключкин.Управление поставило на кафедру учебные изделия, наглядные разрезные макеты отдельных узлов, контрольно-измерительную аппаратуру и организовало специальную технически хорошо оснащенную лабораторию.

Система подготовки кадров стала логичной и законченной. Все учебные планы и программы училища и академии были взаимно согласованы, не дублировали и не повторяли друг друга.

Когда в 1963 году начались подземные испытания, то от полигона к Управлению был приписан Отдел горно-подземных работ. Он снабжал полигон оборудованием, главным образом, нестандартным. Начальник Отдела горно-подземных работ подчинялся начальнику Отдела капитального строительства. Снабженческий отдел последовательно возглавляли П.И. Ивушкин, В.И. Малыгин, Н.В. Яковлев, А.М. Анзин, С.С. Цехмистро, Е.М. Ломовцев, С.И. Кузин. Отдел в основном занимался Новой Землей и в меньшей степени флотскими объектами, хотя и в этом направлении были удачные приобретения. Например, удалось заказать в ГДР легкосборные, объемные, с грузоподъемными средствами, теплые сооружения «Плауэн», использовавшиеся и на флотах и на полигоне под хранилища техники.

В результате деятельности 6-го Управления в 50-е годы удалось создать устойчивую систему разработки и испытаний морских ядерных боеприпасов, обеспечения сил флота ядерным оружием с безаварийной эксплуатацией его в военно-морских базах и на кораблях. Эта система в последующем продолжала совершенствоваться. Но заложенные в начальном периоде требования повышенной строгости обращения с ядерными боеприпасами остались незыблемыми, и сегодня безопасность ядерного оружия продолжает быть первейшей задачей ядерщиков.

«Флоту нужно иметь свой полигон для испытаний морского ядерного оружия на Новой Земле».

Адмирал флота Советского Союза, нарком ВМФ Кузнецов Н.Г.

Начальник 6-го управления ВМФ вице-адмирал Фомин П.Ф. 1961 г.

Начальник 6-го управления ВМФ вице-адмирал Вощинин А.Н. 1971 г.

Начальник 6-го управления ВМФ вице-адмирал Шитиков Е.А. 1978 г

Монумент основателям гарнизона в губе Белушья

Начальник корабельного направления, заместитель начальника 6-го отдела капитан 1 ранга Селянин А.В. 1954 г.

Заместитель начальника 6-го управления ВМФ Барковский Е.Н. 1962 г.

Новая эпоха в кораблестроении - подводная лодка «К-3». 1959 г.

Подводники АПЛ «К-3». 1957 г. Слева направо: капитаны 2 ранга Лихарев В.Н., Петренко Я.П., капитан 3 ранга Акулов Б.П., капитан 1 ранга Осипенко Л.Г., капитан-лейтенант Каширский В.А.

Генерал-лейтенант авиации, заместитель начальника 6-го управления ВМФ Лемешко П.Н. 1955

АН-12 на пути к Новой Земле. Самолет-труженик по обеспечению жизнедеятельности и испытаний в Арктике.

Участник Великой Отечественной войны, катерник-североморец Герой Советского Союза контр- адмирал Кисов А.И. - заместитель начальника 6-го управления ВМФ. 1975 г.

Контр-адмирал Андреев С.С. - заместитель начальника 6-го управления ВМФ. 1982 г.

Офицер 6-го отдела ВМФ. Организатор научных учреждений при 6-м управлении ВМФ. В последующем - командир в/ч 70170 вице-адмирал Яковлев Ю.С. 1979 г.

На территории нового института в/ч 70170. 1979 г.

Заместитель командира в/ч 70170 по научной работе д.т.н., профессор, капитан 1 ранга Замышляев Б.В. 1969 г.

В фойе в/ч 70170 Слева направо: полковник, д.т.н., заместитель командира части по научной работе Филипповский В.И., начальник политотдела капитан 1 ранга Сизов Б.В., заместитель начальника отдела 12-ГУ МО капитан 1 ранга Устинов А.Н., заместитель командира части - главный инженер, капитан 1 ранга Золотухин Г.Е.

Член-корреспондент РАН, профессор, генерал-лейтенант Замышляев Б.В. (1977 г.) - начальник 12 Центрального научно-исследовательского Краснознаменного института МО (начальник ЦФТИ)

На совещании обсуждаются результаты опытов на Новой Земле по воздушным ядерным взрывам. Справа налево: член-корреспондент РАН Замышляев Б.В., президент Академии наук академик Александров А.П., академик Трутнев Ю.А., академик Христианович С.А., д.ф-м.н. Онуфриев А.Т., замначальника 12 ЦНИИ по научной работе, д.т.н., профессор полковник Бочаров B.C., главный инженер 12-го ГУ МО генерал-лейтенант Осин А.А.

Начальник 6-го Управления ВМФ вице-адмирал Золотухин Г.Е. 1991 г.

Заместитель начальника 6-го Управления ВМФ капитан 1 ранга Никитин Е.Т. 1987 г.

Полковник Левченя Н.С., кандидат физ-мат. наук, доцент (с 1956 по 1968 г.)

Капитан 1 ранга Мамсуров М.С., д.т.н., профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР (с 1968 по 1975 г.)

Капитан 1 ранга Сунцов Н.Н., д.т.н., профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР (с 1976 по 1978 г.)

У здания Военно-Морской академии. 1994 г. В центре - начальник академии адмирал Иванов В.П., начальник 6-го управления вице-адмирал Золотухин Г.Е. с профессорско-преподавательским составом 2 факультета, кафедры № 26 и специалистами 6-го Управления ВМФ

Заместитель начальника института д.т.н., полковник Филипповский В.И. (крайний слева) и командир в/ч 99795 капитан 1 ранга, к.т.н. Ветютнев А.И.(второй справа) встречают начальника 12-го ГУ МО генерал-полковника Бойчука Е.П. на территории института. 1980 г.

Сборы руководящего состава частей флотов, учебных заведений и представителей 12-го ГУ МО на базе учебного центра ВМФ (1975 г.). Руководитель сборов - начальник 6-го Управления ВМФ капитан 1 ранга Шитников Е.А. 1 ряд: слева 6-й - капитан 1 ранга Шитиков Е.А.; 7-й - заместитель начальника 12-го ГУ МО генерал-лейтенант Белобородов Н.К.; 8-й - заместитель начальник 6-го Управления ВМФ капитан 1 ранга Андреев С.С.; 2 ряд: справа 8-й - создатель и начальник спецкафедры Черноморского ВВМУ им. П.С. Нахимова капитан 1 ранга Ключкин П.Г.

Личный состав 6-го Управления после вручения наград. 1978 г.

50 лет со дня Победы! Ветераны встречаются в 6-м управлении ВМФ. Слева направо: На переднем плане: командир в/ч 56069 капитан 1 ранга Кабзюк П.А., замнач. 6-го Управления капитан 1 ранга Графов Ю.В., за вканцелярией Фурсова Р.М., вице-адмирал Шитиков Е.А., Герой Советского Союза контр-адмирал Кисов А.И., контр-адмирал Андреев С.С., начальник 6-го Управления контр-адмирал Чирков С.И.; 2 ряд: Ковалев В.П., Титова Т.А., Касимов О.Г., Тюренков А.М.; 3 ряд: Кашников Л.А., Пирогов В.Ф., Иващенко И.Н., Саблуков С.Н., Крапивкин А.К., Нечин Л.А., Краснов В., Черный П.А.; 4 ряд: Яковлев Н.В., Абрамов Б.М., Раков А.А., Богородецкий В.В.; 5 ряд: Лобанов Ю.А., Соловов Б.В., Пушкарский В.П., Крупенин С.П., блокадница Ленинграда Следь В.Н.

СОЗДАНИЕ ПОЛИГОНА НА НОВОЙ ЗЕМЛЕ

Первый «пробный» взрыв атомной бомбы произошел 16 июля 1945 года на Аламогордском полигоне в США. Второй и третий прогремели в августе того же года над городами Японии. Последующие состоялись 1 и 25 июля 1946 года в районе атолла Бикини для проверки воздействия ядерного оружия на корабли. Американские ядерщики предлагали не спешить с этими испытаниями и подождать окончания разработки новой конструкции заряда, но командование флота США настояло на скорейшем проведении испытаний кораблей с использованием бомб того же типа, что была сброшена на Нагасаки. Воздушный подрыв заряда позволил американцам получить достаточно полную информацию о действии атомного взрыва в атмосфере на корабли. По условиям второго опыта в Бикини (мощность заряда, глубина взрыва, глубина акватории) испытатели получили картину малозаглубленного подводного взрыва. В дальнейшем были проведены еще четыре подводных взрыва с разной глубиной погружения ядерного заряда.

Классы испытывавшихся кораблей США (линкоры, авианосцы, крейсера, десантные корабли и др.) и их конструкции существенно отличались от кораблей отечественного флота. Американцы пригласили наблюдать за испытаниями 1946 года двух физиков и двух журналистов из нашей страны, но никаких материалов, естественно, нам не передали.

Требовалось провести собственные испытания кораблей на воздействие подводного атомного взрыва. Послевоенная кораблестроительная программа была принята в СССР в 1945 году и еще не учитывала возможность использования ядерного оружия в борьбе на море. Новую программу уже нельзя было принимать без учета ядерного оружия. Вопрос приобрел еще большую актуальность в связи с разработкой торпеды с ядерным зарядом. Ее тоже надо было испытывать. Действовавший Семипалатинский полигон для этих целей не годился. Стали искать место для морского полигона.

Первоначально мыслили выбрать район для разового испытания. В 6-м Управлении рассматривали два возможных региона: Север и Дальний Восток. Остановились на северном направлении, куда послали рекогносцировочную группу в составе заместителя начальника Управления Е.Н. Барковского, офицеров Управления - строителя С.И. Зубова, специалиста инженерной службы К.К. Азбукина и оператора И.И. Воронина. Группа на тральщике обследовала побережье Кольского полуострова. Ее внимание привлек небольшой полуостров Нокуев.

Когда П.Ф. Фомин и Е.Н. Барковский доложили соображения о проведении атомного испытания в районе Кольского полуострова Главнокомандующему ВМФ Н. Г. Кузнецову, ему это предложение не понравилось. Он сказал, что одним испытанием не ограничимся, а Кольскую землю надо беречь. При этом он высказал мысль, что флоту нужно иметь свой полигон для испытаний морского ядерного оружия. Тогда Барковский предложил посмотреть знакомую ему Новую Землю. Главком согласился. Вскоре представили соответствующее предложение в Совет Министров СССР. В.А. Малышев в то время был одновременно министром среднего машиностроения и заместителем Председателя Совмина СССР. Он возражал против испытаний на Кольском полуострове и поддержи-

Вал проведение их на Новой Земле. Вскоре им была назначена государственная комиссия по выбору места для полигона.

Комиссию возглавил командующий Беломорской флотилией контр-адмирал Н.Д. Сергеев (Новая Земля входила в оперативную зону флотилии). Его заместителем был П.Ф. Фомин. В комиссию вошел, конечно, и Е.Н. Барковский. Помимо офицеров в ней были ученые: директор Института химической физики АН СССР академик Н.Н. Семенов, его заместитель член-корреспондент АН СССР М.А. Садовский, директор Института прикладной геофизики член-корреспондент АН СССР Е.К. Федоров, заместитель начальника сектора КБ-11 Е.А. Негин и др. Впоследствии все стали академиками. Не все ученые выезжали на рекогносцировку, но в обсуждении ее результатов принимала участие вся комиссия.

Новая Земля - уникальное место на планете. С одной стороны острова европейское Баренцево море с незамерзающими портами, а с другой - вечнозамерзшее азиатское Карское море. Отсюда - яростные ветры. Морозы здесь по арктическим меркам не такие сильные, но по величине отрицательной температуры, помноженной на силу ветра, трудно найти место, приближающееся к Новоземельскому архипелагу. По площади Новая Земля больше, чем Бельгия и Голландия вместе взятые. В предыдущие века длинные полярные ночи и частые снежные бури делали Новую Землю трудной для существования человека. Перебраться насовсем на этот остров жителя материка могла заставить лишь крайняя нужда.

На Новой Земле коренных жителей в нескольких поколениях никогда не было. Первый человек, родившийся на Новой Земле, был ровесником Сталина (1879 г.). Самого знаменитого из островитян - «президента Новой Земли», действительно талантливого человека Тыко Вылко (Вылко Илья Константинович) - мы застали в становище Белушья. Илья Константинович Вылко (1886- 1960 гг.), родившийся и почти всю жизнь проживший на Новой Земле, был видным ненецким общественным деятелем, самобытным художником, исследователем Новой Земли, оказавшим большую помощь экспедициям Русанова В.Д. В год его рождения во всей новоземельской тундре не насчитывалось и сотни жителей (поморов и ненцев).

Именно удаленность острова от крупных населенных пунктов и его малонаселенность имели решающее значение при выборе места нового полигона. Комиссия вышла на тральщике к Новой Земле, намереваясь осмотреть в первую очередь все, что осталось от существовавшей в годы войны военно-морской базы, а также губу Черную, что находится на юго-западном побережье Южного острова. Северный остров вообще из рассмотрения исключался.

Впоследствии адмирал флота Н.Д. Сергеев вспоминал: «Прибыли на Новую Землю. Здесь нам пришлось передвигаться где на собачьих, где на оленьих упряжках, чтобы досконально изучить острова. Естественно, большую помощь мы получили от председателя Новоземельского поселкового совета И. К. Тыко Вылко. С его помощью прорабатывался и вопрос об отселении малочисленного местного населения (до десятка семей), проживавшего на берегу предлагаемых мест испытаний. После проведения гидрологических измерений комиссия установила, что губа Черная является в своем роде уникальным местом для таких испытаний, ибо водообмен между ней и Баренцевым морем был весьма небольшим и расчетный выход радиоактивности ожидался крайне незначительным.

Бухта Черная была закрытой, с высоким скалистым восточным берегом и менее высоким западным. Ее форма напоминала бутылку. Ширина бухты в горле около 1,5 км, наибольшая длина порядка 20 км, ширина 7 км. Площадь бухты около 70 км2. Немаловажное значение, с точки зрения выноса радиоактивности в море, имел небольшой перепад уровней воды в губе во время приливов и отливов - до 1 метра, в то время как на материковом побережье перепад мог достигать 7 метров. Единственным недостатком являлась относительно малая глубина акватории. В среднем она составляла 35 метров, а в самом глубоком месте - 70 метров. Для подводных взрывов желательно было иметь большую глубину. Фактически взрывы произошли в районах, имевших глубину 55-60 метров.

Государственная комиссия рекомендовала базу полигона разместить в становище Белушья, аэродром - в Рогачеве, а в качестве боевого поля использовать губу Черную. Эти предложения и были представлены в правительство, которое их одобрило, и 31 июля 1954 года вышло постановление Совета Министров СССР о создании полигона на Новой Земле. Вновь организуемое строительство получило название «Спецстрой-700».

В течение года «объект 700» (полигон) подчинялся командующему Беломорской флотилии. Затем приказом Главкома ВМФ № 00451 от 12 августа 1955 года этот объект выведен из подчинения флотилии и «во всех отношениях» подчинен начальнику 6-го Управления ВМФ.

Начальником строительства объекта на Новой Земле был назначен заместитель П.Ф. Фомина полковник Е.Н. Барковский. Даже трудно представить, какую тяжелую ношу принял на себя Евгений Никифорович. Но он имел все данные для того, чтобы возглавить работы на Новой Земле. В войну (с августа 1942 г.) была сформирована Новоземельская военно-морская база, в которой инженерную службу возглавлял Е.Н. Барковский (в 1943-1944 гг.). Уже тогда он изучил этот регион. Он был «подкован» и по поражающему действию ядерного оружия. Дело в том, что еще до образования 6-го отдела при Главкоме ВМФ Барковский работал в системе Инженерного управления ВМФ над проблемой противоатомной защиты военно-морских баз. Потом работа в 6-м отделе (Управлении) пополнила его знания и способствовала развитию связей с работниками различных министерств, учеными и конструкторами. Надо сказать, что Фомин широко практиковал назначение офицеров Управления руководителями подчиненных ему вновь формируемых войсковых частей.

Е.Н. Барковский отличался глубоким знанием строительного и инженерного дела, кипучей энергией, оперативным решением сложных технических и организационных вопросов. Он не терялся в трудных ситуациях и находил выход из них. Барковского тянуло на самостоятельную работу. Из Москвы он переводился дважды: на Новую Землю и на Северный флот. С Управлением он никогда связь не терял, а после выхода в отставку возглавил Совет ветеранов 6-го Управления.

Собственно полигон стал формироваться 17 сентября 1954 года в соответствии с директивой Главного штаба ВМФ, которой была объявлена оргштатная структура нового соединения. Эта дата и считается днем рождения полигона, ежегодным праздником части. Управление полигона в основном укомплектовали к 10 октября, менее чем за месяц. Некоторое время начальник гарнизона Е.Н. Барковский совмещал обязанности начальника «Спецстроя-700» и полигона. По строительным делам его первым помощником был полковник Д.И. Френкель.

В распоряжение Барковского выделили 13 батальонов строителей. Требовалось организовать строительство центральной базы в Белушьей, аэродрома и авиационной базы в Рогачеве и подготовить к испытаниям район боевого поля в губе Черной, где кроме постоянных объектов надо было создать опытные инженерные сооружения (два ряжевых и один бетонный пирсы, противодесантные заграждения и др.), проверявшиеся на ядерную взрывостойкость.

На Новую Землю пошел поток материалов и строительных конструкций. Пирсов для разгрузки не было. Тут пригодился опыт Е.Н. Барковского по созданию плавучих причалов. Ранее он разработал плавучий причал с выдвижными опорами, опытный образец которого находился на испытаниях в Молотовске. Причал переправили на буксире в Белушью первым же транспортом «Кубань». Его пристыковали к имевшемуся небольшому деревянному ряжевому основанию, и получился причал общей длиной 80 метров. Теперь уже можно было разгружать судовыми стрелами щитовые конструкции, тракторы, металлоконструкции и другие грузы, в том числе много продовольствия. Позже за причал с выдвижными опорами Е.Н. Барковский был удостоен Ленинской премии.

Строить объекты без лесоматериалов невозможно. На Новой Земле лес не растет. Но на побережье, особенно Южного острова, довольно много плавника, попавшего сюда с Северной Двины и Печоры. Такой лес годен для некоторых работ и на дрова. Строители заготавливали его на зиму. Потом из Архангельска пошли лесовозы с хорошим лесом, и его требовалось быстро выгрузить. С помощью сцепленных бревен сделали боны и оградили часть акватории. В «лесной гавани» разгрузка шла полным ходом прямо в воду, а после ухода транспорта подтягивали бревна с помощью бон к берегу. Дальше бревна шли на лесопильню.

Бетон нужно было готовить на месте строительства. Для этого прямо под шатром соорудили свой бетонный заводик с примитивным подогревом.

Проектная документация могла задержать строительство, поэтому пользовались типовыми проектами с доработкой их на месте с учетом назначения объекта и местных условий. Основной тип постройки - деревянная щитовая казарма и такие же домики. Но некоторые сооружения строили каменными. К таким объектам относились здание для окончательной сборки ядерного заряда (ДАФ), командный пункт и др.

Строительство сооружений в тундре, в условиях вечной мерзлоты, имеет свои особенности. Если поставить отапливаемое сооружение на обычные фундаменты, то под ним произойдет растепление грунта и сооружение «поплывет». Поэтому на Новой Земле искали выходы скалы на поверхность или на небольшую глубину, чтобы строить здание на твердом основании. Застройка велась площадками, каждая из которых имела свое назначение. Такая планировка требовала постройки дорог, что в условиях тундры дело совсем непростое.

Генерал-лейтенант Е.Н. Барковский вспоминает о том горячем времени: «Сроки, поставленные нам правительством на подготовку к подводному ядерному испытанию, были крайне сжаты - год. А все приходилось начинать с нуля, учитывая, к тому же, что зимой из-за суровых климатических условий строительные работы на Новой Земле практически невозможны». А все-таки работы велись. И для того, чтобы выжить в зиму, и для создания полигона. Солдаты-строители просили в первую очередь построить баню и организовать по воскресеньям

Показ кино. На севере баня с парной - всегда праздник. Так было даже после того, как построили плавательный бассейн.

Пик строительных работ пришелся на лето 1955 года. Лето на Новой Земле начинается поздно, в июне еще лежит снег. До сих пор приходится удивляться объему работ, выполненных в то лето.

В правительственных документах точное название полигона упоминается в постановлении «Об обеспечении проведения испытаний изделия Т-5 на Морском научно-испытательном полигоне МО», которое вышло 18 апреля 1955 года. Одновременно было принято решение по местным жителям. Министерство торговли СССР и исполком Архангельского областного Совета депутатов трудящихся обязывались «закрыть к 15 июля 1955 года на острове Новая Земля фактории Белушья, Литке, Красино и промысловые участки Абросимово, Лилье, Поморка, Вальково, Пропащая и Круглое, а население переселить в поселок Лагерное в проливе Маточкин Шар». Министерству обороны надлежало «построить в поселке Лагерное к 1 июля 1955 года здания общей площадью 3350 кв. метров и отремонтировать существующие здания». Переселяющимся выплачивали единовременное пособие. При этом охотникам-промысловикам разрешали производить, в свободное от проведения испытаний время, охоту на промысловых участках в зоне полигона, отведенной постановлением Совета Министров СССР от 31 июля 1954 года № 1559-699.

В период своего становления полигон имел три зоны: «А» - губа Черная, «Б» - губа Белушья, «В» - Рогачево. Тогда еще не чувствовали перспективы полигона, считали, что на север он расширяться не будет. Как позже выяснилось, решение о переселении промысловиков в Лагерное оказалось недальновидным.

Если фактории представляли собой один или несколько отдельно стоящих домов, то в Лагерном были улицы, стояли электростолбы с лампами, освещавшими поселок. Дома стандартные, невысокие, но широкие, приземистые. Имелась промышленная контора зверторга, школа, больница. Охотники и рыбаки без восторга переселялись в одно, хотя и более благоустроенное, место - труднее промышлять.

К концу августа 1955 года были построены основные сооружения первой очереди полигона.

В зоне «А» (губа Черная) - командный пункт, штаб, столовая, поселок для испытателей, 19 береговых приборных пунктов и стендов, 2 ретрансляционных пункта автоматики управления, гидротехнические, инженерные и опытовые сооружения противодесантной обороны.

В зоне «Б» (губа Белушья) строители сдали в эксплуатацию радиохимическую, физико-техническую, медико-биологическую, кинофототехническую лаборатории; специальное сооружение для сборки заряда; служебные, складские, жилые, бытовые помещения.

В зоне «В» (Рогачево) введен в строй аэродром с металлической полосой для базирования полка истребительной реактивной авиации, смешанной эскадрильи специального назначения (для киносъемки, забора проб воздуха, слежения за радиоактивным облаком и т.д.) и эскадрильи транспортной авиации. Во время испытаний на аэродроме базировались также вертолеты. Для гидросамолетов был старый гидроспуск в Белушьей и новый подопытный в Черной. Если в войну гидросамолеты вели разведку, то при атомном испытании они выступали

В качестве мишеней. Всей авиацией на первом испытании командовал генерал- лейтенант П.Н. Лемешко.

На подготовку объекта на Новой Земле к испытаниям было израсходовано 135 млн рублей, из них на строительство - 72.9, на измерительную аппаратуру - 31.2, на переоборудование кораблей-мишеней - 25.7 и на переоборудование самолетов - 5.2 млн рублей.

Барковский руководил всеми военнослужащими и вольнонаемными на Новой Земле до прибытия первого начальника полигона известного подводника- североморца капитана 1 ранга В.Г. Старикова, который прославился прорывами на подлодке-малютке М-171 в базы противника и расстрелом в упор его транспортов. Звание Героя Советского Союза он получил в апреле 1942 года. После войны окончил две военные академии. На Новой Земле В.Г. Стариков занялся кораблями, транспортом, поставками на зиму продовольствия, топлива и, конечно, организацией частей, входящих в состав полигона. Хозяйство было большое. Например, в Белушьей и Рогачеве находились 525-й дивизион кораблей и судов специального назначения, 580-й отдельный транспортный авиационный отряд. Шла подготовка к приему 1950-го истребительного авиационного полка и других частей, в том числе большой бригады опытовых кораблей.

Среди кораблей 525-го дивизиона были базовые тральщики «Старший лейтенант Лекарев», Т-113, Т-119, Т-116, большие охотники Б0-190, БО-192, танкодесантный корабль ДК-378, морской буксир МБ-90, баржи, катера.

В период формирования полигона никаких серьезных претензий к его начальнику не было. Но когда началась непосредственная подготовка к испытаниям, то он передоверил многие вопросы подчиненным, не нашел необходимого контакта с испытателями, оставил часть обеспечивающей испытания техники в Белушьей. На боевом поле для расстановки измерительной аппаратуры и объектов испытаний требовался транспорт, а его не было. Приходилось все время выпрашивать машины и тракторы у строителей, а у них свой жесткий план. Из-за этого срывались графики подготовительных работ. Обстановка была нервозной. Испытателям начал помогать прибывший на Новую Землю адмирал Н.Е. Басистый, посылая шифровки тем, кто задерживал поставки. В Черной безотлучно находился начальник штаба полигона капитан 1 ранга Н.М. Игнатьев. Организационными вопросами, связанными с предстоящим опытом, много занимался заместитель начальника 6-го Управления ВМФ капитан 1 ранга А.Н. Вощинин. Оперативную группу при командовании Управления возглавлял В.В. Рахманов. Со строителями связь держал Б.П. Жидких.

Когда прибыл на полигон руководитель испытаний адмирал С.Г. Горшков, то по вопросам безопасности испытаний он заслушал не начальника полигона, как всегда было принято на испытательных полигонах Министерства обороны, а москвичей П.Ф. Фомина и В.П. Ахапкина, начальника отдела 6-го Управления, а в последующем начальника Опытно-научной части полигона. Вскоре Горшков принял решение о снятии Старикова с должности начальника полигона, оставив его временно заместителем командира этой части. На Новой Земле он не задержался. В дальнейшем его служба шла нормально, и он уволился с флота вице-адмиралом.

Четыре с половиной месяца начальником полигона был капитан 1 ранга Н.А. Осовский, не оставивший заметного следа в его истории. После него на

Новую Землю назначили опытного военачальника контр-адмирала Н.Л. Луцкого, ранее командовавшего ВМБ в Порт-Артуре, где прошли мои лейтенантские годы. Н.Л. Луцкий много сделал для полигона. А следующий начальник контр- адмирал И.И. Пахомов был отозван досрочно. Частая смена командования говорит о том, что нелегко руководить таким соединением, как атомный полигон на Новой Земле: из четырех первых командиров трое пробыли в этой должности менее года. Наибольший вклад в развитие полигона внес вице-адмирал С.П. Кострицкий, командовавший им более семи лет.

Окончательное постановление Совета Министров СССР о проведении первого испытания на Новой Земле было принято 25 августа 1955 года. Задача личного состава полигона состояла в регистрации параметров ядерного взрыва и фиксации поведения военно-морской техники во время взрыва. Обслуживание измерительной аппаратуры велось прикомандированными специалистами и сотрудниками полигона.

На каждом корабле производились замеры:

Избыточного давления во фронте воздушной и подводной ударных волн (методы и приборы измерения параметров ударных волн в воздухе и в воде совершенно разные);

Времени положительной фазы действия ударной волны;

Импульса давления на разных глубинах;

Светового импульса;

Суммарной дозы радиационного облучения;

Максимального крена корабля от воздушной ударной волны и поверхностных волн на воде.

Если пользоваться терминологией строительной механики корабля, то с помощью этих измерений получали «внешние силы».

Для определения поведения опытных кораблей во время взрыва на них устанавливалась аппаратура: фотоаппараты АФА и скоростной съемки АКС-1, осциллографы ПОБ-14 и МПО-2, тензометрические станции, тензодатчики, электродинамические прогибомеры, механические царапающие измерители прогибов - для определения величины деформаций и напряжений в конструкциях корпуса; аппаратура для записи величины ускорений на механизмах. Корабельная измерительная аппаратура дала много ценной информации о судовых конструкциях во время взрыва и о самом взрыве. Именно фотоаппараты соседнего корабля с близкого расстояния зафиксировали быстрый подъем в воздух эсминца «Реут» от воздействия султана, его падение в воду и погружение.

Особо следует отметить аппаратуру, связанную с измерениями в водной среде. Параметры подводной ударной волны записывали: осциллографы ПИД- 8, механические индикаторы давления МИД-8, импульсомеры механические ИМ-10, пьезометрические измерители давления ПИД-10, измерители давлений полупроводниковые с запоминанием ИДПЗ-1. В опыте измерялись параметры базисной волны, столь опасной для личного состава кораблей. Записывались и поверхностные волны, оказавшиеся грозным фактором для прибрежных инженерных сооружений.

Специалисты отдела автоматики устанавливали аппаратуру радиоуправления, шифраторы, дешифраторы, распределительные устройства. Чтобы смонтировать всю эту аппаратуру, корабли переоборудовали по специально разработан-

Холодная война. Период с 1946 по 1991 год. Сейчас мало кто задумывается о том, что мир неоднократно балансировал на грани новой ядерной войны. США и СССР к 80-м годам обладали огромным ядерным арсеналом. В мире к тому времени скопилось 1 млн 300 тыс. ядерных зарядов. На каждого жителя земли приходилось по 10 тонн взрывчатки. Чтобы полностью уничтожить планету, нужно в 10 раз меньше. Затраты на вооружение составляли 1,5 млн долл. в минуту. К тому времени, кроме СССР и США, ядерным обладали Великобритания, Китай, Индия, Пакистан. Работали над созданием атомной бомбы Аргентина, Бразилия, Египет, Израиль, Иран, Северная и Южная Корея, Мексика, ЮАР и Япония. На долю СССР и США приходилось 95% мирового ядерного запаса. Ядерное противостояние достигло наивысшего уровня и перешло в космос. В Пентагоне разрабатывались планы ограниченных локальных войн с применением как обычного, так и ядерного оружия. В развитии мировой цивилизации наступал критический момент. Это стали понимать и лидеры двух ядерных сверхдержав – СССР и США.

ПЫТАЛИСЬ ВЗЯТЬ «НА СЛАБО»

С приходом к власти Михаила Горбачева появилась реальная возможность положить конец безудержной гонке вооружений, сократив количество ядерного оружия. Начиналась эпоха разрядки международной напряженности. Делались первые шаги на пути ограничения ядерного оружия. Однако переговоры между СССР и США по «50% ограничения стратегических наступательных вооружений» зашли в тупик.

Американская сторона отказалась от ранее достигнутых договоренностей в ходе советско-американской встречи на высшем уровне в декабре 1987 года по крылатым ракетам морского базирования, поскольку, по словам официальных лиц США, «в настоящее время отсутствуют эффективные средства контроля над этим видом вооружения».

Это была попытка вывести данный вид вооружения за рамки переговорного процесса, а заодно проверить возможности научно-технического потенциала СССР. Дело в том, что крылатые ракеты морского базирования (КРМБ) типа «Томагавк» – один из самых опасных видов современного оружия, основной вид вооружения, размещаемого на подводных лодках и надводных кораблях ВМС США. КРМБ «Томагавк» в обычном или ядерном (200 кт) снаряжении может поражать с высокой точностью морские цели на расстоянии до 500 км, а наземные объекты – до 1500 км. Малая высота полета (30–300 м) и малые габариты (длина – 6,1 м, вес – 1300 кг) делают ее малоуязвимой для средств ПВО.

Видные ученые СССР и США, проявив глубокую озабоченность возникшей проблемой, заявили, что существуют технические средства контроля и обнаружения ядерного оружия. Советская сторона в лице академика Е.П. Велихова выступила с предложением провести совместный советско-американский эксперимент для проверки эффективности технических средств контроля, имеющихся в распоряжении советских и американских ученых. Проведение эксперимента было запланировано на начало июля 1989 года. По оценке аналитиков того времени, успешное проведение такого эксперимента имело поистине историческое значение. Процесс разоружения получил дальнейшее развитие, а тесное сотрудничество и дружеское взаимодействие советских и американских ученых способствовало разрядке международной напряженности.

ВСЕВИДЯЩИЙ «СОВЕТНИК»

Вполне очевидно, что процесс разоружения подразумевает наличие надежных технических средств контроля ядерного оружия. Советские ученые, инженеры и конструкторы работали над этой проблемой с 1978 года, и в 1988 году ВМФ СССР, его 6-е управление получило специальный технический комплекс для обнаружения ядерного оружия – условное название «Советник», который мог использоваться в вертолетном, корабельном и автомобильном вариантах. Одновременно для технического обслуживания и эксплуатации комплекса было начато формирование специального подразделения, первой в ВМФ СССР бригады специального технического контроля, на базе в/ч 20553 Черноморского флота.

Комплекс СТК «Советник» – разработка Института атомной энергии (ИАЭ) имени И.В. Курчатова АН СССР (в настоящее время – национальный исследовательский центр «Курчатовский институт»), отмеченная в 1987 году Государственной премией и представляющая собой современнейший компьютеризированный технический комплекс. Ученые ИАЭ, создав в 1949 году под руководством И.В. Курчатова советскую атомную бомбу, положили конец монополии США на владение атомным оружием, лишив тем самым Соединенные Штаты военного превосходства над СССР. Символично, что именно ученые этого института смогли внести свой вклад и в процесс разрядки международной напряженности, в процесс разоружения, создав эффективное средство контроля над ядерным оружием.

При подготовке к проведению эксперимента группа офицеров бригады СТК во главе с начальником бригады прошла в начале 1989 года специальную подготовку в закрытом учебном центре ВМФ. Сдав экзамен на «хорошо» и «отлично», получила допуск к работе с аппаратурой комплекса «Советник». Затем, уже на ЧФ, были произведены приемка, сборка, монтаж и практическое освоение аппаратуры СТК. Ускоренными темпами, полностью используя светлое время суток, без отдыха и выходных, были отработаны практические навыки при работе с комплексом, взаимодействие с базовым кораблем (ПСК «Апшерон») и вертолетом Ка-27 с СТК «Советник». В конце июня 1989 года начальник бригады СТК доложил начальнику 6-го отдела флота о готовности офицеров бригады, команды корабля и пилотов вертолета к использованию комплекса «Советник» по назначению.

ИНОСТРАНЦЫ В СЕВАСТОПОЛЬ НЕ ПОПАЛИ

В 1989 году Севастополь был закрытым городом. Допустить в главную базу Черноморского флота иностранцев для проведения эксперимента, то есть специалистов с электронной фото- и видеоаппаратурой, было бы верхом беспечности даже в период разрядки международной напряженности. Поэтому местом проведения эксперимента, по рекомендации КГБ СССР и по решению руководства ВМФ, была выбрана акватория морского порта Ялты, которая была открытым курортом для посещения иностранными туристами.

Для размещения участников эксперимента, представителей прессы и ТВ (120 человек) руководством флота был выделен плавучий госпиталь «Енисей», который ошвартовался у ялтинского пирса. На нем же были развернуты командный пункт и штаб эксперимента. Объектом исследования в качестве носителя ядерного оружия был назначен ракетный крейсер «Слава», в одной из восьми спаренных пусковых установок которого была размещена крылатая ракета комплекса «Базальт» с ядерной боеголовкой. Где находится ракета с ядерной боеголовкой, в какой именно ПУ, участникам эксперимента известно не было. Ее нужно было обнаружить средствами СТК. Поисково-спасательное судно «Апшерон» стало на якорь в определенном ему по плану эксперимента месте. На его борту находились вертолет Ка-27 и аппаратура комплекса «Советник», а также группа офицеров – специалистов СТК во главе с начальником бригады В.А. Медведевым. В группу входили офицеры А.М. Алябьев, Д.Н. Охотников, Ю.В. Шамлиев, С.В. Персюк, В.В. Исаев и К.Г. Кебкал.

В эксперименте также испытывались комплекс СТК «Север», расположенный на большом десантном корабле (БДК), и комплекс «Агат», размещенный на грузовом автомобиле и предназначенный для обнаружения ядерного оружия на кораблях, стоящих у пирса. Эти два комплекса – разработка Института ГЕОХИМ имени В.И. Вернадского АН СССР. Испытывался и комплекс «Роса» – разработка Института физики Земли имени О.Ю. Шмидта АН СССР.

С американской стороны были представлены комплексы контактной аппаратуры СТК в комплексе с ноутбуками для обработки информации. Руководство ВМФ СССР разрешило проводить исследования непосредственно на пусковой установке КРМБ с ядерной боевой частью, и все контактные комплексы, представленные СССР и США, были размещены на РК «Слава». Комплекс «Советник» – дистанционный комплекс СТК, он мог обнаруживать ядерное оружие на расстоянии.

О значимости совместного советско-американского неправительственного эксперимента говорит и состав его участников. С советской стороны в эксперименте участвовали видные ученые АН СССР, академики А.П. Александров, Е.П. Велихов и В.А. Барсуков (научное руководство экспериментом), а также научные сотрудники ИАЭ, ИФЗ, ГЕОХИМ АН СССР, сотрудники внешнеполитических управлений и ведомств (Главного управления внешних сношений АН СССР, Управления информации МИД СССР), замминистра иностранных дел СССР В.П. Карпов. Офицеры 6-го управления ВМФ во главе с Г.Е. Золотухиным координировали работу по подготовке и проведению эксперимента. Руководство силами и средствами Черноморского флота осуществлял начальник штаба ЧФ В.Е. Селиванов. Присутствовали представители советских СМИ, журналисты, телевизионщики, фотокорреспонденты (ТАСС, АПН, «Правда», «Москау-ньюс», «Известия», «Международная жизнь», «Красная звезда», «Флаг родины» и другие).

С американской стороны на эксперимент прибыли ученые и специалисты из Массачусетского института, Станфордского и Мэрилендского университетов, Брукхейвенской национальной лаборатории, Национальной лаборатории США (Бруклин) и группа экологов Комитета охраны природы США. Рабочая группа во главе с директором Программы национальной безопасности США У. Аркиным, видные ученые-физики во главе с Т. Корхэном, группа конгрессменов во главе с членом палаты конгресса США по делам вооруженных сил Дж. Спрэттом, представители корпорации «Циркуляр» (Филадельфия), а также иностранные журналисты, телеоператоры, фотокорреспонденты (ТВ агентства Эй-би-си, Си-эн-эн, ТВ Италии, ЭФ Испании, Кнадо-Цусин, Асаки (Япония), «Филадельфия» (США), «Нью-Йорк таймс», «Ньюс-уик», «Лос-Анджелес таймс», «Шпигель» (ФРГ), «Гуань-миньжибао» (КНР).

Суть эксперимента заключалась в том, что вертолет Ка-27 с аппаратурой комплекса «Советник», поднявшись с борта ПСС «Апшерон», пролетел в соответствии с полетным заданием над РК «Слава» и вернулся обратно. Аппаратура комплекса «Советник» в момент облета крейсера в автоматическом режиме произвела необходимые измерения радиационного поля одновременно с фото- и видеосъемкой. Сравнивая значение радиационного поля корабля с естественным радиационным фоном, «Советник» выявил аномальное, пиковое значение в районе одной из пусковых установок КРМБ по правому борту РК «Слава», в которой фактически и находилась, как оказалось, КРМБ с ядерной боеголовкой. После компьютерной обработки результатов измерений факт наличия и месторасположение ядерного оружия был задокументирован фото-, видеоматериалами и распечатками с компьютера «Советник». О результатах было доложено на ГС «Енисей», в штаб эксперимента, начальнику 6-го отдела ЧФ капитану 1 ранга А.З. Гуло.

Командирским катером, спущенным с РК «Слава», документы с результатами эксперимента были отправлены в штаб на ГС «Енисей». Участники эксперимента с американской стороны с восхищением оценили результаты работы аппаратуры СТК «Советник». Каждый из них попросил в качестве сувенира распечатку с компьютера «Советник» на память о проведенном советско-американском эксперименте на Черном море.

Результаты эксперимента, который широко освещался в отечественной и зарубежной прессе того времени, показали, что предложенные советскими и американскими учеными методы и аппаратура СТК могут быть использованы для создания надежной системы контроля ядерного оружия морского базирования. Ядерное оружие на кораблях может обнаруживаться на расстоянии 50–100 м, а затем, при необходимости, может проводиться идентификация ядерного оружия контактными СТК.

Спустя полгода у берегов Мальты на борту теплохода «Максим Горький» состоялся очередной этап переговоров на высшем уровне по ограничению развертывания КРМБ с ядерным оружием. Как говорил Михаил Горбачев: «Процесс пошел» и «Мы отвели пистолет от виска России». Так офицеры бригады СТК ЧФ внесли свой вклад в процесс разоружения и разрядки международной напряженности.

ОПАСНОСТЬ КАТАСТРОФЫ НЕ ИСЧЕЗЛА

Годы идут. Время не остановишь. Процесс разоружения сыграл свою роль в . Крылатые ракеты с ядерным оружием сняты с вооружения ВМС США, но КРМБ «Томагавк» нового поколения с обычным зарядом обладают еще большей точностью и дальностью, а снаряжение их ядерными боевыми частями не занимает много времени.

Распался Советский Союз. «Империя зла», как тогда называли его американцы, исчезла с карты мира. Флот, пережив развал и разделение, набирает свою былую мощь. РК «Слава» переименован в гвардейский ракетный крейсер «Москва» и стал флагманом Черноморского флота. Крым и Севастополь вернулись в состав России. В мире появились новые приоритеты, новые угрозы: глобальное потепление, летящие кометы, природные катаклизмы.

Но это все в будущем. А в настоящем? Исчезла ли опасность ядерной катастрофы? Отнюдь. Речь не идет о Третьей мировой (атомной) войне. Понятно, что в ней не будет ни победителей, ни побежденных, будет просто конец земной цивилизации. Апокалипсис. Но опасность локальных разборок и террористических актов с применением ядерного оружия остается и даже возрастает. К ядерному оружию рвутся исламские фанатики, различного рода экстремисты. В результате боевых действий или терактов могут быть разрушены атомные электростанции. Атом, даже мирный, всегда таит в себе глобальную опасность. Возникла опасность ядерного и радиационного терроризма. Эта опасность вокруг нас, она реально существует в реальном времени, пока существует ядерное оружие и АЭС, а значит дальнейшее развитие и совершенствование средств СТК будет продолжено.

Оригинал взят у delovoj в ВМФ СССР был самым большим в мире!

Самый большой флот в мире
Журнал "Море"

Юрий Егоров

Вторая мировая война закончилась подписанием капитуляции императорской Японии на борту американского линкора "Миссури". После ужасающей войны мир остался расколотым на две части, группирующиеся вокруг двух крупнейших военных держав-победительниц: Соединенных Штатов Америки и Советского Союза. Каждая из противоборствующих сторон обладала огромными вооруженными силами. Только в США центр тяжести этих сил склонялся в сторону стратегической авиации (уже с атомными бомбами на борту) и военно-морского флота, а в СССР - в сторону бронированных армад танковых войск и авиации поля боя.

Кратковременный мир сменился изматывающей длительной гонкой вооружений и "холодной войной". Сочетание отчетливого нежелания сторон прямого вооруженного столкновения и появление ядерного оружия послужило причиной нараставшей "холодной войны" в виде военно-промышленного противостояния двух держав.

Прибрежный и малочисленный флот СССР никак не мог сравниться с громадным военно-морским потенциалом, созданным США для борьбы на просторах всего Мирового океана с подводными силами Третьего рейха и авианосным императорским флотом Японии. Ведь в составе военного флота США к концу войны было более ста авианосцев!

Практически к 1946 году осталось только две военно-морские державы: США и Великобритания. В течение первого послевоенного десятилетия СССР продолжал выполнять слегка откорректированный вариант кораблестроительной программы 1937 года. По предложению Главного штаба ВМФ СССР (а по сути - личному мнению Сталина) по десятилетнему плану 1946 года планировалось построить 4 линейных корабля и 10 тяжелых (фактически - линейных) крейсеров, 84 крейсера, 12 авианосцев, 358 эсминцев и 495 подводных лодок. Фактически ставилась задача за 10 лет создать военный флот, если не равный, то хотя бы сравнимый с военным флотом США и превзойти флот Великобритании. 16 октября 1946 года была утверждена откорректированная десятилетняя программа военного кораблестроения на 1946-1955 гг. В соответствии с ней планировалось расширенное строительство крупных надводных кораблей, в частности, четырех тяжелых крейсеров - типа "Сталинград" (пр.82), 30 легких крейсеров типа "Чапаев"/ "Свердлов" (пр.68К/68-бис), 188 эсминцев пр.30/41 и 367 подводных лодок.

Удивительным был факт продолжения строительства в СССР крупных артиллерийских кораблей и полное отрицание авианосцев. Даже факт получения в свои руки практически готового немецкого авианосца "Граф Цеппелин" не привел к осознанию необходимости всестороннего его изучения и использованию как учебного или опытового корабля. Однако, в составе флота десять лет оставался выслуживший все сроки дредноут времен первой мировой - "Новороссийск". Были достроены 5 крейсеров типа "Чапаев" и 14 крейсеров типа "Свердлов" (головной вступил в строй в 1952 г). Вступили в строй и 10 эсминцев типа "Огневой" (пр. 30), заложенные еще до войны. В конце 40-х гг. развернулось строительство самой большой серии эскадренных миноносцев в истории России и СССР (70 единиц). Головной, "Скорый", вступил в строй 21 декабря 1949 года. Был построен в 1955 году прототип нового океанского эскадренного миноносца пр. 41 типа "Неустрашимый" (1 ед.).

Результатом развития флота в первом послевоенном десятилетии стало строительство почти 200 надводных боевых кораблей основных классов (крейсер - эсминец - сторожевой корабль) и более 300 дизель-электрических подводных лодок (в том числе новых проектов: 26 больших пр. 611, 215 средних пр. 613 и 31 малая пл. пр. А-615). К концу 50-х годов военный флот СССР по своим размерам превзошел флот "владычицы морей".

Однако, испытание в Советском Союзе ядерной бомбы в 1949 году, начало интенсивного развития ракетного оружия и разработка атомных подводных лодок в США, а также смерть Сталина предопределили прекращение строительства крупных надводных кораблей в СССР и начало создания советского ракетно-ядерного подводного флота.

Принятие фактически новой военной доктрины (по типу "ядерного устрашения") при Н.С. Хрущеве, опиралось на успешную разработку ракетно-ядерного оружия и внедрение на флоте атомной энергетики. Это позволило СССР во втором послевоенном десятилетии избежать расточительного количественного разрастания флота и совершить качественный скачок в его развитии. В 1956 году 375 боевых кораблей было поставлено на консервацию. Оглянувшись назад, по прошествии 40 лет, стоит признать правоту резкого сокращения строительства надводного флота, в целях экономии огромных средств. В течение второго послевоенного этапа в строительстве военно-морского флота было создано 19 принципиально новых проектов боевых надводных кораблей, в том числе - больших ракетных кораблей типа "Бедовый" и "Гремящий", больших противолодочных кораблей "Комсомолец Украины", ракетных крейсеров типа "Грозный", первого авианосного корабля - противолодочного крейсера "Москва", противолодочного корабля пр.159 и малого противолодочного корабля пр.204, четырех проектов ракетных катеров, торпедных и сторожевых катеров. Эти корабли стали прототипами всех проектов, построенных в СССР в последующие три десятилетия. Фактически, с конца пятидесятых годов, с приходом к руководству флотом главкома С.Г. Горшкова, началось создание океанского ракетно-ядерного флота, преимущественно подводного. К сожалению, назначение нового главкома ВМФ СССР было ознаменовано одной из крупнейших трагедий военных флотов в 20 веке. 29 октября 1955 г. в севастопольской бухте перевернулся и затонул от взрыва трофейный линейный корабль "Новороссийск" (бывший итальянский "Джулио Чезаре"). Вместе с ним погибло 609 моряков... Эта трагедия и стала поводом для повторного снятия со своего поста адмирала Н.Г. Кузнецова, который возглавлял флот СССР в годы войны. В противовес традиционной стратегии развития флота в декабре 1955 года было принято решение оснащать его легкими ракетными кораблями. Однако, необходимо отметить, что первыми ракетное оружие получили самолеты морской авиации. Первым комплексом ракетного оружия, принятым на вооружение ВМФ СССР, стал морской бомбардировщик Ту-4К вооруженный крылатой ракетой "КС" Комета, испытания которой были успешно завершены еще 21 ноября 1952 г.

Однако, именно 1957 - стал годом "ракетной революции в СССР". И не только после успешного запуска первого в истории искусственного спутника Земли знаменитой ракетой Р-7, но и в перевооружении ВМФ СССР. Первыми из них стали БРК типа "Бедовый" (пр.56Р) и специально спроектированные большие ракетные корабли (БРК) типа "Гремящий" (пр.57). Испытание крылатых ракет (КР) КСЩ с борта ракетного корабля "Бедовый" (пр.56Э) состоялось в Черном море 2 февраля 1957 г.

Созданные на основе эсминцев пр.56, ракетные корабли типа "Бедовый" (4 единицы) имели одну пусковую установку крылатых ракет КСЩ (7-8 ракет). БРК проекта 57 были построены серией из 8 единиц (головной вошел в строй 30 июня 1960 г.) и оснащались 2 пусковыми установками и 12 крылатыми ракетами. Параллельно на основе переоборудования того же базового проекта создавались ракетные корабли ПВО типа "Бравый" (пр.56К и серийный пр. 56А), имевшие на вооружении первый серийный корабельный зенитный ракетный комплекс "Волна". В конце 50-х годов под ракетные комплексы были модернизированы крейсера типа "Свердлов" - "Дзержинский" (ЗРК Волхов) и "Адмирал Нахимов" (УКР Стрела).

Однако, в отличие от США, модернизация артиллерийских кораблей в ракетные не получила развития в советском флоте. Принципиально новым типом ракетного корабля стали ракетные крейсера типа "Грозный" (пр.58), вначале строившиеся, как эскадренные миноносцы. Проект этих кораблей, построенных на ССЗ им. А.А. Жданова (Ленинград) серией в 4 единицы, был разработан под руководством В.А. Никитина. При предельно малом водоизмещении (полное - 5400 тонн) они несли 16 крылатых ракет П-35 (развитие типа П-5) и 16 зенитных ракет "Волна". Головной из них, "Грозный", вступил в строй 30 декабря 1962 г. Новый тип легких ракетных кораблей, первоначально СКР, а затем БПК пр.61 был разработан Б.И. Купенским. Головной из них, "Комсомолец Украины", строился в Николаеве и вступил в строй на день позже, чем РКР "Грозный". Это были первые в мире серийные (20 единиц) газотурбинные корабли класса "эсминец", оснащенные ЗРК ПВО "Волна" (32 ракеты). Один из кораблей этого типа - БПК "Отважный" погиб от взрыва в 1974 году недалеко от Севастополя. Корабли этого типа стали крупнейшими боевыми кораблями, построенными на экспорт в СССР серией 5 единиц для Индии. Однако, основными носителями ракетного оружия в ВМФ СССР оставались подводные лодки и ракетные катера.

4 июля 1958 г. началась новая эпоха в истории ВМФ - головная атомная подводная лодка К-3 (пр. 627) под командованием кап.1 ранга Л.Г. Осипенко прошла первые мили атомного подводного флота с использованием энергии ядерного реактора. Однако, подводный флот к этому сроку уже получил на вооружение ракетное и ядерное оружие. Первое оружие с ядерными боевыми блоками (торпеды и крылатые ракеты П-5) было размещено на борту средних дизель-электрических пл. проекта 613 (под крылатые ракеты модернизировано 13 единиц) и больших пл. пр.611 (под баллистические ракеты модернизировано 6 единиц). Ядерные торпеды были испытаны с борта подводной лодки (ПЛ) пр. 613 в 1955 г. Первые успешные пуски баллистических ракет Р-11ФМ, способных нести боевые ядерные блоки, состоялись 16 сентября 1955 г. с борта ПЛ Б-67 (пр. В-611). Комплекс крылатых ракет П-5, созданных в КБ В.Н. Челомея, был также успешно испытан 22 ноября 1957 году с борта ПЛ С-146 (пр.613).

На втором этапе основной силой подводного флота СССР стали атомные подводные лодки, вооруженные крылатыми ракетами. Было построено 50 ПЛ с УКР (атомных ПЛ пр. 659/675 - 34 ед. и ДЭПЛ пр.651 - 16 ед.) и 31 пл. с БРПЛ (атомных по пр. 658 - 8 ед. и 23 ед. ДЭПЛ пр.629). Самыми многочисленными советскими атомными пл. в 60-е годы стали лодки проекта 675, имевших восемь побортных контейнеров для крылатых ракет, напоминающих своим расположением торпедные аппараты Джевецкого на "Барсах" времен первой мировой. Торпедных атомных подводных лодок было построено 14 единиц. На вооружении советского подводного флота к концу 1966 г. стояло 364 крылатых ракеты и 105 баллистических ракет (в США - 656). Первые пуски КР П-15, созданных в КБ "Радуга", состоялись с борта двух экспериментальных ракетных катеров пр. 183Э, построенных на судостроительном заводе №5 (ныне "Алмаз"), 16 октября 1957 г. Серийные ракетные катера пр.183Р начали строиться с 1959 г. (построена серия в 112 единиц), а с 1960 года новый проект 205 вооруженный уже 4 крылатыми ракетами П-15. Всего было построено 427 ракетных катеров этого проекта (на экспорт с 1963 по 1985 год - 157 катеров разных модификаций). Советские ракетные катера произвели революцию в военно-морском деле. И их боевое применение стало лишь вопросом времени. 21 октября 1967 г. 4 ракетами П-15 ракетного катера пр.183Р Объединенной Арабской Республики советской постройки был потоплен израильский эсминец "Эйлат". Это событие по его значимости в истории боевых операций на море можно сравнить с первым боевым применением минных катеров и подводных лодок. Появление в боевом составе ВМФ СССР к концу 60-х годов нескольких сотен ракетных катеров позволило на десятилетие опередить в этом классе ВМС стран НАТО и создать дешевый и надежный класс боевого прибрежного надводного корабля.

К концу второго этапа (1957-66 гг.) создания ракетно-ядерного флота ракетных надводных кораблей в ВМФ СССР числилось 29 единиц (в ВМС США - 67). За этот период было построено - 4 крейсера, 49 эсминцев, 105 СКР и МПК, 56 атомных ПЛ, 102 ДЭПЛ. По количеству атомных и ракетных подводных лодок, уже к концу 60-х годов, Советский Союз превзошел Соединенные Штаты Америки. Крылатых ракет на борту кораблей СССР, даже без ракетных катеров, было размещено более 500 единиц. Однако, по количеству баллистических и зенитных ракет советский флот отставал от флота США в несколько раз.

К сожалению, с приходом к власти Л.И. Брежнева началась неоправданная в условиях мирного времени гонка вооружений, в том числе и военно-морских. На третьем этапе развития военного флота в СССР (1967-1991 гг.) началось строительство боевых кораблей с темпом, превосходящим американский. Был построен самый большой в мире по водоизмещению и количеству боевых кораблей военный флот. По количеству размещенного на борту кораблей оружия (без учета авиационного вооружения) СССР, также превзошел США. С середины 60-х годов, выполняя новую программу строительства вооруженных сил Брежнева - Гречко - Горшкова, было развернуто интенсивное строительство крупных надводных кораблей по принципу "корабль за корабль". Практически вся серия тяжелых авианосных крейсеров типа "Киев" вводилась в строй год в год с американскими атомными авианосцами типа "Нимиц". В течение первого десятилетия (1967-1975), пока шла война во Вьетнаме, ВМС США наоборот резко сократили строительство боевых кораблей. Перерыв в строительстве авианосцев составил 8 лет, крейсеров - 7 лет, а эсминцев целых 11 лет. Однако перерыв в строительстве ракетных подводных лодок был еще больше, и составил 14 лет!

С ввода в состав ВМФ СССР 5 ноября 1967 г. первой ракетной подводной лодки стратегического назначения К-137 "Ленинец", спроектированной в КБ С.Н. Ковалева, началось строительство самой большой в мире серии проекта 667А, Б, БД, БДР, БДРМ - 77 единиц. Вместе с 6 самыми большими в мире тяжелыми подводными ракетными крейсерами проекта 941 - "Акула", вооруженными 20-ю 90-тонными МБР, количество стратегических ракетоносцев СССР почти в полтора раза превзошло США. Уже с вводом в строй в декабре 1972 г. первой ракетной атомной ПЛ К-279 типа "Мурена" (пр. 667Б) с БРПЛ Р-29 дальностью стрельбы 7800 км, превосходящей американскую ракету "Посейдон" в 1,5 раза, ВМФ СССР обогнал ВМС США на 7 (!) лет (ракетный комплекс "Трайдент-I" вошел в строй только в 1979 г.). В течение последних двух десятилетий ВМФ СССР смог не только догнать ВМС США по числу боевых надводных кораблей, но и резко обогнать по численности подводных лодок, в том числе - атомных. Было построено 80 атомных ПЛ (включая 7 тяжелых подводных крейсеров с УКР) и 110 боевых надводных кораблей океанской зоны действия: 5 авианосных, 3 тяжелых атомных крейсера, 1 атомный корабль измерительного комплекса, 42 ракетных крейсера и БПК 1-го ранга (крейсеров, по классификации НАТО), 42 БПК и СКР 2-го ранга (эсминцев).

Расходы на создание военного флота в СССР являлись неоправданно высокими. Основной причиной этого была разнотипность кораблей. Если обратиться к таблице, можно увидеть, что только проектов подводных лодок в СССР было разработано в 10 (!) раз больше, чем в США.

Из этой таблицы прекрасно видно, что водоизмещение военно-морской армады СССР превосходило ВМС США на 17 %.

Основу военного флота СССР составляли атомные ПЛ проекта 671РТМ и РТ - 33 единицы и 12 АПЛ проекта 670 и 670М. Самыми мощными являлись 7 единиц подводных ракетных крейсеров проекта 949 и 949А, каждая из которых обладала способностью уничтожить авианосную группу США.

В составе флота СССР находилось также 12 АПЛ с корпусами из титановых сплавов, в том числе самая быстроходная в мире (пр.661) и самая глубоководная (проект 685).

Первый, специально спроектированный корабль с авиационным вооружением (вертолетами корабельного базирования Ка-25) и первыми противолодочными ракетами "Вихрь" - противолодочный крейсер "Москва" вошел в строй в 1967 г. В 1975 г. вошел в строй первый крейсер с авиационным вооружением "Киев" с самолетами вертикального взлета Як-38. Этот самолет совершил свой первый взлет с палубы ПКР "Москва" 18 ноября 1972 г. Всего было введено в строй 4 авианосных крейсера пр.1143 ("Киев", "Минск", "Новороссийск", "Адмирал Горшков" (бывш. "Баку"). Срок службы кораблей этой серии был невелик. Первый российский авианосец "Адмирал Кузнецов", заложенный в 1982 г., с большим трудом вышел на боевую службу в Атлантику только через 13 лет (!).

1 ноября 1989 г. состоялась первая в истории российского флота "классическая" посадка боевых самолетов (Су-27К, МиГ-29К, Су-25УТГ) на его палубу. 27 марта 1974 года в Ленинграде на Балтийском заводе был заложен уникальный боевой корабль - тяжелый атомный ракетный крейсер "Киров" (пр. 1144, главный конструктор - Б.И. Купенский). Вступление крейсера "Киров" в строй 30 декабря 1980 г., по его историческому значению, можно сравнить с вступлением в строй в 1907 г. английского линейного корабля "Дредноут". Корабль, с ядерной установкой, оснащенный двумя новейшими ракетными комплексами, не имеющими аналогов за рубежом - противокорабельным "Гранит" (20 ракет) и зенитно-ракетным (многоцелевым) "Форт" (96 ракет С-300), представлял по своей сути прототип корабля "арсенального типа", строительство которого только предполагается в начале XXI века в США. Корабли этого типа были причислены к линейным крейсерам по классификации справочника Jane"s Fighting Ships (этому самому уважаемому военно-морскому справочнику мира в 1997 г. исполняется 100 лет).

Несмотря на то, что первое надводное судно с ядерной энергетической установкой в СССР появилось еще в 1959 г. - атомный ледокол "Ленин", что явилось весомым признанием важности освоения морских путей в Арктике, ВМФ СССР получил первый атомный боевой корабль на 20 лет позднее ВМС США. Всего было построено 4 таких корабля: "Киров", "Фрунзе", "Калинин" и "Петр Великий", государственные испытания которого с огромными трудностями начались 28 сентября 1996 г. (через 10 лет после закладки).

Параллельно со строительством этого типа крейсеров, на Балтийском заводе был построен уникальный корабль измерительного комплекса с ядерной энергетической установкой "Урал" (проект 1941), самый большой атомный надводный корабль ВМФ СССР, полным водоизмещением 35000 тонн. Судьба этого уникального корабля, имеющего стратегического значение не только для военного флота России, но и для безопасности России, к великому сожалению, оказалось такой же, как и у Красноярской РЛС и у других стратегических объектов России. Новейшее и весьма дорогое судно предполагают использовать как электростанцию для Владивостока. Воистину Тихоокеанский флот России в конце века стал такой же могилой боевых кораблей, как и воды Цусимского пролива в 1905 году.

Вообще строительство надводного флота ВМФ СССР было неоправданно расточительным и нелогичным. Например, игнорировалась настоятельная необходимость строительства крупных авианосцев, без которых флот просто был неспособен вести полноценные боевые действия в условиях как локальных боевых конфликтов, так и неограниченной ядерной войны. В то же время надводный флот пополнялся 4-мя (!) типами крейсеров одновременно. Практически каждый судостроительный завод строил свой тип корабля (за исключением ССЗ им. А.А.Жданова, строившего параллельно два типа: пр. 956 и пр.1155). При этом в богатой Америке строили крейсера только одного типа - "Тикондерога", да и то унифицированного со своим прототипом - эсминцами типа "Спруенс".

Разнотипность стала общей бедой не только в кораблестроении. Системы вооружения и радиоэлектронного оборудования, стоявшие на борту советских кораблей также отличались большой разнотипностью. В течение последних двух десятилетий в СССР было введено в строй 45 типов боевых кораблей (ПЛ-АВ-КР-ЭМ-СКР), в США - 16 типов. На вооружение кораблей (без авиационного) было принято 30 типов ракет, в США - только 10 типов.

Военные флоты двух держав имели четко выраженную асимметрию в корабельном составе. Если у СССР более половины составляет подводный флот, то в США 40 % водоизмещения флота составляют авианосные и десантные корабли. Суммарное водоизмещение построенных в США в течение 1971-90 гг. авианосцев превысило водоизмещение всех построенных подводных лодок (!) и почти равнялось водоизмещению всех остальных боевых надводных кораблей (см. табл.). Крупные авианосные корабли являются наиболее эффективной боевой платформой в океане, способной вести как эффективный контроль за воздушной и морской обстановкой на огромных акваториях, так и интенсивные боевые действия по завоеванию господства в воздухе в локальных войнах и стать передовой базой ядерного оружия в случае развязывания войны с его применением. Они способны выполнять весь спектр боевой деятельности: от политики демонстрации силы и устрашения до выполнения локальных боевых задач в любом месте Земли. Сомали, Ирак, Босния - это страны, у берегов которых только за несколько последних лет действовали авианосцы США. В дополнение к тому, что авианосец является наиболее многоцелевым боевым кораблем, он является еще и самым дешевым (!) типом таких кораблей по критерию "стоимость-эффективность". Стоимость постройки одной тонны водоизмещения авианосца почти в 5 раз ниже таковой у атомных подводных лодок или крейсеров.

Советский флот строился из расчета на всеобщую ядерную войну, в которой наибольшей боевой устойчивостью обладали атомные подводные лодки, использование которых в локальных войнах более проблематично.

В течение третьего этапа советский флот начал интенсивно пополняться океанскими противолодочными кораблями 3-го поколения: большими противолодочными кораблями (БПК) типа "Владивосток", "Кронштадт", "Николаев", которые фактически возродили традиции отечественного строительства крейсеров. Всего до 1979 г. было построено 25 единиц этих проектов (8 с крылатыми ракетами и 17 - с противолодочными). В течение 80-х и начале 90-х годов были введены в строй три ракетных крейсера типа "Слава" (пр.1164), 13 больших противолодочных кораблей типа "Удалой" (последние 2 по измененному проекту) , 20 эсминцев 1-го ранга типа "Современный" (пр.956). Корабли 2-го ранга типа "Бдительный" (проект 1135), построенные в нескольких модификациях серией в 41 единицу, стали основой военно-морских сил СССР и России. В их числе 7 сторожевых кораблей погранвойск типа "Нерей" (пр.1135.1). Последние 2 корабля этой серии вошли уже в состав военно-морских сил Украины. Прибрежный "малый" флот активно пополнялся малыми противолодочными кораблями типа "Альбатрос" (пр.1124 - 72 единицы), проектом боевых кораблей, строившимся почти тридцать лет.

В развитие класса ракетных катеров в ЦКБ "Алмаз" был разработан малый ракетный корабль проекта 1234, головной "Буря" вступил в строй в сентябре 1970 г. Корабль, в отличие от ракетных катеров, оснащен более мощным ракетным комплексом "Малахит" (6 ракет П-120) и ЗРК "Оса-М". За последнее десятилетие в состав советского флота было принято больше 100 единиц малых ракетных и противолодочных кораблей различных модификаций типа "Молния" (базовый пр.1241 вооруженный УКР "Москит" и "Термит"), почти 50 ракетных, сторожевых и торпедных катеров по базовому пр.206.

Основным недостатком советских сторожевых, малых ракетных и противолодочных кораблей следует считать отсутствие бортового авиационного вооружения в виде легких вертолетов. Особенно ярко этот недостаток проявился в пр.1135. Практически ни один западный корабль этого класса не строился без штатного вертолетного вооружения или хотя бы взлетно-посадочной площадки (ВПП).

Строительство десантных кораблей, необходимость в которых так остро ощущалась в годы войны, началось практически лишь через двадцать лет после её окончания. В 1968 г. был построен первый большой десантный корабль пр. 1171 из серии в 14 единиц. Общее число больших и средних десантных кораблей к 1991 г. превысило 100 единиц. Основным десантным судном ВМФ СССР стали средние десантные корабли пр.770, 771, 773, построенные в Польше. В состав флота были включено только 3 больших десантных корабля с доковыми камерами типа "Иван Рогов" (пр.1174). Особое развитие в советском военно-морском, да и в гражданском морском и речном флоте получили корабли, суда и катера с динамическими принципами поддержания. Были введены в строй четыре больших серии десантных кораблей и катеров на воздушной подушке: тип "Скат" (пр.1205) - 30 ед., тип "Кальмар" (пр.1206) - 19 ед., типа "Джейран" (пр.1232.1) - 18 ед. и самый мощный тип "Зубр" (пр.1232.2) - в России 8 единиц (последние 2 недостроенных достались Украине). Особая заслуга в деле создания большинства судов на подводных крыльях, начиная со знаменитой "Ракеты" - созданной в том же знаменательном 1957 году, принадлежит конструкторам ССЗ "Красное Сормово" под руководством Ростислава Алексеева. Этот же коллектив, впервые в мире, создал для ВМФ серию экспериментальных и боевых экранопланов, аналога которым не создано ни в одной стране мира и по сей день. Самый большой в мире опытный экраноплан КМ-1 был создан и начал испытания еще в 1965 г. Серийные экранопланы (главный конструктор В.В.Соколов) были построены в Нижнем Новгороде. Тип "Дракон" (пр.904) - 5 единиц и тип "Лунь" (пр.902) - 2 единицы (второй - ракетный, с комплексом "Москит" из 6 ПУ).

Среди кораблей с динамическими принципами поддержания выделялись ракетные и противолодочные корабли с управляемыми подводными крыльями - МРК типа "Ураган" (пр.1240), 2 малых ракетных корабля скегового типа "Сивуч" (пр.1239), МПК типа "Сокол" (пр.1141) и его развитие 2 единицы пр.1145.

Большое развитие в советском флоте получили минно-тральные боевые корабли, что было вызвано значительной протяженностью береговой линии страны и закрытостью морских театров потенциальных военных действий. Обеспечение боевой службы военного флота и научно-исследовательской деятельности по созданию и совершенствованию современных систем оружия и обнаружения потребовало создания значительного числа исследовательских судов (океанографических, судов физических полей и носителей подводных аппаратов). В составе советского ВМФ находилось самое большое в мире количество научно-исследовательских судов (ЭОС), судов разведки (ССВ) и подводных аппаратов.

С момента распада Советского Союза развитие военно-морского флота России, помимо потери значительного количества военно-морских баз, предприятий судоремонта и учебных центров, определялось финансированием по остаточному принципу и отсутствием программы его реструктуризации и сокращения. Выделяемых средств постоянно, в течение последних пяти лет, не хватало не только на качественное развитие флота в минимально необходимом объеме, но и на элементарное его содержание. И это неудивительно. Экономический потенциал России и величина ее военных расходов за указанный период уменьшились в несколько раз, однако, соответствующего сокращения численного состава ВМФ России произведено не было. Не было принято никакой программы консервации излишков корабельного состава и их целевой реализации за рубеж, именно как боевых единиц, а не металлолома.

Большие потери российский военно-морской флот понес от отсутствия нормальной системы базирования и обеспечения планового ремонта кораблей. В течение 5 лет, в то время когда общественные круги страны активно обсуждали, а руководство страны и флота интенсивно делило абсолютно ненужные для России корабли Черноморского флота (корабельный состав остальных трех флотов России, как минимум, в три раза больше того, что российский флот мог реально содержать), из состава флота были выведены в значительном количестве весьма современные корабли, которые на долгие годы могли составлять костяк флота России (авианосные крейсера "Киев", "Минск", "Новороссийск", "Адмирал Горшков", атомные крейсера "Адмирал Ушаков" и "Адмирал Лазарев"). Только за последние несколько лет, после пожаров и аварий и невозможности их ремонта, выведено из состава флота несколько крупных боевых кораблей - ТАКР "Адмирал Горшков", КИК "Урал", БПК "Адмирал Захаров" и др. Даже в период Гражданской войны и последующей разрухи были сохранены самые ценные корабли флота.

Последние заявления руководства страны о планируемой достройке авианосца "Варяг", разворованного по свидетельству очевидцев, до ужасающего состояния, являются очередным, не подкрепленным никакими расчетами, политическим демаршем. Гораздо проще и дешевле было сохранить то, что имели.

Одним из весьма негативных последствий ошибок реформ последних лет стало разрушение морских компонент экономического могущества страны. Возможности милитаризованного в былые годы до предела судостроения не использованы и на десятую часть, морские перевозки страны на 95% выполняются судами зарубежных стран, морское приборостроение практически парализовано... Настоятельно необходимым является сохранение технологии разработки и строительства боевых кораблей, в т.ч. разработка новых систем оружия, радиоэлектронного оборудования и двигателей. Хотя, по мнению многих экспертов, в ряде областей науки и техники уже произошло необратимое разрушение научно-производственного потенциала.

За последние годы в России заложены две атомные подводные лодки двух новых унифицированных проектов - стратегический ракетоносец "Юрий Долгорукий" (1996 г.) и атомная многоцелевая ПЛ "Северодвинск" (1994г.). Достроены последний ракетный подводный крейсер типа "Дельфин" (К-407, пр.667БДРМ). Введено в строй 4 тяжелых атомных подводных крейсера пр.949А - "Орел", "Омск", "Курск", "Томск"; 2 атомные пл пр.945А - "Зубатка" и "Окунь"; 6 малошумных атомных ПЛ пр.971 - "Дракон", "Волк", "Леопард", "Тигр", "Рысь", "Вепрь". Строятся ДЭПЛ улучшенного типа "Варшавянка" (пр.636) и "Лада" (пр.677).

В год 300-летия российского флота, ценой больших усилий, наконец достроен атомный крейсер "Петр Великий" и зачислен в состав Северного флота.

Из надводных кораблей на заводе "Янтарь" построен СКР нового проекта "Ястреб" (пр11540) - "Неустрашимый", заложен - "Неудержимый" (1993 г.). Введено в строй 6 ЭМ пр.956 - "Беспокойный", "Настойчивый", "Бесстрашный", "Важный", "Вдумчивый", "Буйный" и БПК "Адмирал Чабаненко".

На судостроительном заводе г. Зеленодольска заложено три сторожевых корабля типа "Гепард" (пр.11661). В ПКБ "Алмаз" создан новый проект СКР типа "Новик" (пр.1244), головной заложен 25 июля 1997 г. на заводе "Янтарь". Планируется, что этот небольшой (3000 тонн, длина - 100 метров) сторожевой корабль, оснащенный универсальной артиллерией, зенитными, противолодочными и ударными ракетами и, самое главное, вертолетом ангарного базирования, станет основой океанского флота России в начале XXI века.

Принимая во внимание огромную протяженность морских границ России, насущной необходимостью нового флота является всемерное развитие морской палубной авиации. Принятие на вооружение новых типов вертолетов (легкого патрульного и многоцелевого), вооруженных современными системами обнаружения и оружия, обеспечение их базирования на большинстве сторожевых кораблей флота позволит решить большинство проблем охраны водных районов и морских границ страны. Россия, наверное, как ни одна страна мира, нуждается в современной морской палубной авиации: от легких вертолетов до многоцелевых палубных самолетов. И, конечно, основой флота должны остаться малошумные надежные атомные и неатомные подводные лодки унифицированных проектов. Одним из основных аргументов апологетов большого по списочному составу военного флота является необходимость наличия на каждом флоте количества кораблей равного списочному составу флотов сопредельных государств. Исходя из таких предпосылок, флот России должен быть по составу равным флоту Германии, Норвегии, Турции и Китая или Японии. Даже элементарный здравый смысл подсказывает, что это невозможно в обозримом будущем, да и не нужно в принципе. России нужен минимально возможный военный флот.

А ее морской потенциал необходимо развивать в сферах технологии добычи сырья на шельфе, морского транспортного и рыбного флота, портового хозяйства, гражданского судостроения, марикультуры и приморского туризма.

---